по блюдечку каталось яблочко.
– А это что? – спросил мальчик.
– Это яблочко – по блюдечку, – ответила Баба Яга. – Подарок мне от Василисы Премудрой. Она погостить приезжала, вот и оставила. Она много чего придумывает!
– Что же по нему видно, по этому блюдечку?
– Да всё, что хочешь. Мы всё теперь знаем, что у нас в царстве делается! – сказала Кикимора.
– Да ты садись поближе и смотри. – Баба Яга подвинула мальчику табуретку.
Митя взглянул… и вот что он увидел.
На берегу широкой Молочной реки стоял царский дворец.
Было жарко. Жужжали мухи. От жары молоко кое-где скисало, и в затонах получалась простокваша.
Во дворце тихо. Все обитатели попрятались где-то от невыносимого солнечного зноя.
И только в тронном зале было прохладно. Царь Макар сидел на краешке трона и смотрел, как прислужник Гаврила неторопливо натирал полы.
– И как ты трёшь? Как ты трёшь? – закричал царь. – Кто ж так полы натирает? А ну дай мне! Я тебя враз обучу!
– Нельзя, ваше величество, – степенно ответил Гаврила. – Не царское это дело – полы натирать. Увидит кто – разговору не оберёшься. Вы уж сидите, отдыхайте себе.
– Тьфу ты! – вздохнул Макар. – И что это за жизнь у меня? Топором работать нельзя – несолидно! Полы натирать нельзя – неприлично! Ну скажи мне, Гаврила, есть мне житьё в этом доме?
– Нет, – ответил Гаврила, – нет вам житья в этом доме!
– Ну, а скажи мне, Гаврила, видел ли я в жизни чего-нибудь хорошее?
– Не видели, ваше величество. Ничего вы не видели.
– Нет… если подумать, – сказал царь, – то что-нибудь хорошее-то было.
– Ну… если подумать, – согласился Гаврила, – тогда было. Это понятно. – И он снова зашаркал щёткой.
– Эх ты, «было – не было»… Слова путного от тебя не услышишь! Вот брошу всё, – продолжал царь, – и уеду в деревню к бабушке. Буду рыбу ловить на удочку. Пахать, как все люди. А вечером на завалинке буду песни играть. Эй, Гаврила, – приказал царь, – подай мне сюда балалайку!
– Нельзя, ваше величество, – ответил тот. – Не положено вам на балалайке играть. Не царское это занятие. Я вам гусли дам. Хоть весь день бренчите.
Он снял со стены гусли и, шлёпая босыми ногами, подошёл к царю. Макар поудобнее устроился на троне и запел:
В тёмном лесе, в тёмном лесе,
В тёмном лесе, в тёмном лесе,
Распашу ль я, распашу ль я,
Распашу ль я, распашу ль я…
Тут он остановился.
– Эй, Гаврила, что я распашу-то?
– Пашенку, ваше величество, пашенку.
– Ах да, – согласился царь и допел:
Пашенку, пашенку,
Я посею, я посею,
Я посею, я посею…
Эй, Гаврила, что я посею-то?
– Лён-конопель, ваше величество. Лён-конопель.
– Лён-конопель, лён-конопель! – повторил Макар и приказал: – Эй, Гаврила, спиши мне слова на бумажку. Уж больно песня хороша!
– Так я ж неграмотный, ваше величество.
– Верно, верно, – вспомнил Макар. – Ну и темнота в моём царстве!
В зал вошёл царский писарь Чумичка.
– Ваше величество, вся боярская дума собрана, – сказал он. – Вас одних ожидают.
– Э-хе-хе! – вздохнул царь. – А волшебное зеркало готово?
– Всё в порядке, ваше величество, можете не беспокоиться!
– Тогда пойдём! А всё-таки знаешь, Чумичка, – важно произнёс он, надевая корону, – быть царём так же плохо, как и не быть царём!
– Прекрасная мысль! – воскликнул писарь. – Я обязательно запишу это в книжечку!
– Глупость это, а не мысль! – возразил Макар.
– Не спорьте, ваше величество! Не спорьте! Мне виднее. Это же работа моя – ваши мысли записывать. Для внуков. Для них каждое ваше слово – золото!
– Если так, пиши, – согласился Макар. – Да смотри ошибок не наделай, чтобы мне не краснеть потом перед внуками!
Боярская дума гудела как улей. Бородатые бояре давно не виделись и сейчас делились новостями.
– А я в деревне был! – закричал боярин Морозов. – В реке купался! Ягоды собирал – калину, малину всякую!
– Подумаешь, деревня! – отвечал боярин Демидов. – Я вот к Синему морю ездил. На песке жарился.
– Ну и что твоё море? – возражал боярин Афонин. – Тоже невидаль! Я вот по Молочной реке на плоту плавал и то молчу! Сметаны наелся!
Но тут тяжёлые дубовые двери распахнулись, и в зал торжественно вошёл царь. В руке он держал свиток. Следом за ним появился писарь Чумичка с пером и чернильницей в мешочке.
– Тихо! Тихо! – стукнул посохом царь. – Ишь расшумелись!
Бояре притихли.
– Все в сборе? – спросил Макар. – Или нет кого?
– Все, все! – закричали бояре с места.
– Сейчас проверим. – Царь развернул свиток. – Боярин Афонин?
– Здесь, – ответил боярин Афонин, тот самый, который плавал по Молочной реке.
– Демидов?
– Вот я!
– Ладно. А Морозов? Скамейкин? Чубаров? Кара-Мурза?
– Присутствуют!
– Хорошо. Ну что ж. – Царь положил свиток. – А что-то я Качанова не вижу. Где он?
– А у него бабушка заболела, – объяснил боярин Афонин. Самый бородатый и поэтому самый главный среди бояр.
– То у него бабушка, то у него дедушка! – разгневался Макар. – Вот посажу его в чулан, у него все бабушки сразу выздоровеют.
В это время два стрельца внесли в зал волшебное зеркало и сняли с него покрывало. Царь подошёл к зеркалу и проговорил:
Ах ты, зеркало, мой свет,
Поскорее дай ответ:
Не грозит ли нам беда?
Не идёт ли враг сюда?
Зеркало потемнело, и в нём появился парень в белой рубахе.
– В нашем царстве всё хорошо! – сказал он. – И беда нам никакая не грозит. А вот неприятности имеются, даже целых две.
– А ты давай по порядку, – приказал Чумичка. – По очереди.
– Перво-наперво, Соловей-разбойник объявился, сбежал из-под стражи. Двух купцов уже ограбил.
– Что будем делать? – спросил Макар.
– Стрельцов послать надобно, – ответил Чумичка. – Чтобы схватили мошенника!
– Правильно! Верно он говорит! – хором закричали бояре.
– Верно-то верно, – согласился Макар. – Да накладно это – стрельцов посылать. Денег много нужно. И лошадей отрывать придётся. А сейчас в поле работа самая.
– А как же быть? – воскликнул писарь.
– Давайте у Василисы Премудрой спросим.
– Что у неё спрашивать? Что она, умнее нас,
