– Не старайся, всё равно зацепить не за что.
– Сам знаю! – Люсьен встал на одно колено, привязал верёвку к носу лодки и начал сбрасывать с себя одежду.
– Ты спятил, – сказал Вилли.
– Что ты хочешь делать? – вскрикнула Ульяна.
– Искупаться. – Люсьен разоблачился до трусов и, взяв в руку верёвочный конец, без тени сомнения прыгнул в воду.
– Остановись! Здесь же…
Он никого не слушал. Стылая вода обожгла кожу, железными кольцами сомкнулась вокруг лодыжек. Поначалу глубина её была невелика, Люсьен быстро шёл по отмели, но затем дно резко покатилось вниз, и пришлось пуститься вплавь. От холода сводило мышцы, Люсьен взял верёвку в зубы и стал яростно взбивать воду руками и ногами. В жизни ему доводилось раза два окунаться в крещенскую прорубь, но там, кажется, было теплее…
Вот и коса. Выскочив на неё как чёртик из табакерки, Люсьен ухватился за верёвку обеими руками, упёрся голыми пятками в каменную почву и потянул на себя застрявшую лодку. Кр-р-рак! – непрочный каркас пошёл трещинами, обшивка в нескольких местах лопнула, и в лодку заструились ледяные ручьи.
– Ай! – взвизгнула Ульяна, вскочив на ноги.
– Что ты делаешь, обалдуй?! – мамонтом вострубил Вилли.
Люсьен, стиснув челюсти, тянул верёвку. Наполовину разъехавшаяся лодка, сойдя с мели, мчалась к берегу. Ш-ш-ш – зашипело под ней известняковое сеево, которым близ берега было выстлано дно озера. Ещё вершок…
– Упс!
Лодка вылетела на косу, напоролась на неё торчавшими из-под обшивки рёбрами каркаса и с треском разрушилась, как карточный домик. Вилли и Ульяна, утратив опору, вывалились к ногам Люсьена. Последний с довольным видом оскалился и стал отвязывать верёвку от превратившегося в утиль плавсредства.
– Экстремал, ёлки зелёные! – колготился под обломками Вилли. – Так и убиться можно!
– Не убился же.
Люсьен смотал верёвку (пригодится ещё!) и стал выискивать среди лодочных руин свои джинсы, рубашку и куртку. Ульяна уже поднялась на ноги и принялась было за отряхивание многострадальной одёжи, как вдруг взгляд её притянулся к озеру.
– Опять ОН! Плывёт… Сюда плывёт!
Над водой чёрным перископом с двумя зрачками-окулярами вырисовывалась голова плезиозавра. Вытянувшаяся вверх шея разрезала озёрную гладь, словно киль идущего на всех парах корабля.
– Полундра! – Люсьен схватил в охапку отсыревшие манатки и, вскидывая изодранные ступни, побежал прочь от косы.
события в которой развиваются вопреки всем законам мироздания
Вилли и Ульяна тоже не стали мешкать, и скоро все трое были уже у стены, которая неприступной громадой преградила им путь. Ульяна потянулась к пистолету, выручившему их в прошлый раз, но плезиозавр, видимо, не имел намерений преследовать беглецов на суше: попав на мелководье, он сердито мотнул головой, развернулся и, как субмарина, ушёл на глубину.
– Начхать ему на нас, – проговорил Люсьен и запрыгал на одной ноге, натягивая штаны. – Он сытый…
– Или просто незлой, – предположила Ульяна.
– Ну да – незлой! С таким хлебальником.
– Послушайте… это противоречит всем законам природы… Уф-ф! – Вилли прижался спиной к стене. – Научно доказано, что доисторические монстры вымерли ещё в мезозое!
– Одни вымерли, другие сохранились.
– Бредятина!
– Сплавай сам, убедись ещё раз.
Холод пробрал Люсьена до костей. Одевшись, он стал прыгать, а потом совершил такой каскад головокружительных брейкерских трюков, что обзавидовался бы любой матёрый би-бой, не говоря уже о салагах.
– Ты молодчина! – сделала ему вполне заслуженный комплимент Ульяна. – В озеро сиганул, как в бассейн… А если бы динозавр на тебя набросился?
Люсьен, польщённый и зарумянившийся (в полном соответствии со своей фамилией), хотел сказать, что таких тварюг он на тренировках заваливает с одного удара, но, ощутив укол совести, сказал правду:
– Я о нём и не думал. 3-замёрз… Холодрыга несусветная!
Вилли Ульяниных восторгов не разделял.
– Вот подхватишь пневмонию, околеешь… уф-ф!.. что я отцу скажу?
– Ладно, не каркай, я закалённый. Сунь-ка лучше нос в карту: что там у нас теперь?
Пока Вилли определял дальнейший маршрут, Люсьен сходил на косу и подобрал фонарик, а заодно и гаечный ключ – такая штука может ещё не раз понадобиться.
– Ну что, Фёдор Конюхов, куда нам идти?
Вилли оторвал взгляд от карты, мазнул пальцами по стёклам очков и ответил:
– В Геликтитовый грот. Если, конечно, мы туда доберёмся.
– А в чём проблема?
– Тут на карте пометка странная… Рожица с рогами, на чёрта похоже. Не нравится мне это.
– Ты что, в чертей поверил? Они же всем твоим наукам противоречат!
– Так-то оно так… Но в этой пещере уже столько всего противоречащего науке было, что я начинаю думать, не коллективное ли у нас помешательство. Такое бывает, если, к примеру, каким-нибудь газом надышишься. Под землёй газообразование в порядке вещей. Самым разумным было бы вернуться к завалу у зала Возмездия и ждать, пока нас откопают, но поскольку лодку мы потеряли и назад через озеро дороги нет, придётся идти вперёд.
– К чему тогда ты всю эту бодягу развёл?
– В целях профилактики. Чтобы вы были готовы к любым неожиданностям.
– Мы и так готовы.
Тропа, шедшая сквозь каменный кряж к Геликтитовому гроту, начиналась там, где они высадились на берег. Ступив в туннель с округлыми, как у трубы, стенками, Ульяна посмотрела вверх. Низкий потолок был изборождён трещинами и казался рыхлым, как перепечённое тесто.
– Он нас не придавит?
– Не придавит. Вон сколько здесь сталагнатов! – Вилли показал на выстроившиеся в шеренгу колонны, образованные сросшимися друг с другом сталактитами и сталагмитами. – Они как крепёжные столбы в штреках – подпирают свод. Так что обвалов можно не бояться.
Когда отошли от светящегося озера Девичьих Слёз, тьма опять сделалась кромешной. Люсьен с сожалением зажёг фонарик. Батарейка была на последнем издыхании, но лампочка ещё светилась, и этого света оказалось достаточно, чтобы видеть дорогу впереди хотя бы метра на два.
– По-моему… уф-ф!.. мы поднимаемся, – прервал молчание Вилли. – И довольно круто.
– Круто будет, когда клад найдём, – брякнул Люсьен.
Геликтитовый грот, в который привела их «труба»-штольня с опорами-сталагнатами, вобрал в себя всю прежде виденную нашими героями подземную красоту. Глаза разбегались от многообразия радужных, как в калейдоскопе, сталактитов, сталагмитов и сталагнатов, сверкавшей кальцитовыми кристаллами натёчной коры, кисейных гардин, свисавших, как знамёна, со стен, каменных роз и гладиолусов, которые вызвали бы священный трепет у персонажей бажовских сказок… Ульяна, увидев это, и сама от восхищения превратилась в камень – точно горный король коснулся её своей волшебной палочкой.
– Какой балдёж! – выразил её чувства Люсьен. Выразил без изящества, прямолинейно и грубо, но в общем верно.
Она бы, наверное, целый век простояла вот так, мраморной статуей, неожившей Галатеей, любуясь сотворёнными природой прекрасными хоромами, но в её мысли и в распахнутую душу вторгся менторский голос Вилли:
– …А слева вы видите геликтиты. – Жестом экскурсовода он повёл рукою в сторону, где меж сотен стройных сталактитов-соломинок тонкими нитями вились застывшие кружева. – Уф-ф! У них, как видите, совершенно фантасмагорическая форма, отсутствует центральный канал, да и прочность выше, чем у обыкновенных натёчных образований. При этом состоят они из того же кальцита.
Окрашенные в розовые, кремовые, красноватые и зеленоватые цвета, геликтиты тянулись по стенам грота на десятки метров, то извиваясь, подобно экзотическим змейкам, то закручиваясь винтовыми спиралями. Они были похожи на колючки дикобраза, на щупальца морской актинии, на вязальные крючки, на лепестки раскрывшихся хризантем… Сравнений можно было придумать бесчисленное множество, но всё равно их не хватило бы для описания многообразных геликтитовых конфигураций.
– А почему они цветные?
– В них содержатся окислы железа, хрома, марганца и других химических элементов. Они-то и придают цветную окраску.
Обозрев заросли геликтитов, Ульяна опустила взор на сталагмитовые свечи, которые росли из пола и, словно воском, оплывали кристаллическим известняком. Пол, ребристый и изрезанный, был покрыт, как оспинами, извилистыми неглубокими раковинами-ванночками.
– Это гуры, – пояснил Вилли. – Когда-то по дну грота текла вода, образовывались микроскопические озёра… Позже русло затянулось корой, вода перестала поступать, и озёра высохли, а раковины остались. Видите, они как бы облицованы кальцитом – это следствие испарения.
– Жарковато здесь. – Люсьен, уже отогревшийся после купания в озере Девичьих Слёз, отогнул ворот куртки. – Там холоднее было.
