— Вы должны взять себя в руки, — объявила она. — Мы не позволим вас сжечь, но оставаться здесь мы не можем. Сейчас середина дня, а я стою на спинке кровати…
— Не уходите! — взмолился Эмилиус.
— В настоящий момент я должна уйти и поискать место для кровати. Надвигается гроза. А ведь была такая хорошая погода, когда мы уезжали из дома!
— Что я должен делать? — выдохнул Эмилиус.
— Сейчас — ничего. Все равно у дверей двое охранников. Успокойтесь и ничего не бойтесь.
Она посмотрела на Эмилиуса, размышляя.
— Приведите себя в порядок, и вам станет гораздо лучше.
Затем мисс Прайс снова исчезла.
Через некоторое время Эмилиус, вспомнив слова мисс Прайс, принялся стряхивать длинные лохмотья тины со своей отороченной мехом мантии.
В рукаве он нашел водяного жука, а туфли вообще оказались полны грязи. Мисс Прайс, конечно, спасет его, но как? Это будет нелегко!
Зарешеченное окно было лишь в фут высотой, а железная дверь заперта на несколько замков.
Глава девятнадцатая
…и все же так далеко!
— Как долго ее нет! — вздохнула Кери.
Дети сидели на кровати в заброшенном хлеву. Пол был грязный, в углу высилась куча сероватого полусгнившего сена. Через сломанную дверь дети могли видеть тусклое поле и нависшее над ним темное небо. Местность была довольно унылой, но, как сказала мисс Прайс, народ тут появлялся крайне редко, и кровать здесь никто бы не заметил. Завернувшись в черный плащ, она ушла, неся в одной руке метлу, а в другой — саблю своего отца.
— Ее нет уже почти час, — сказал Чарльз, подходя к двери.
Темное небо прорезала ослепительная полоса, осветившая на мгновение мертвенно-бледным светом деревья и изгородь. Над крышей прокатился раскат грома, и Чарльз поспешно юркнул обратно.
— Этот гром напугал меня! — недовольно пробормотал он.
— Может, стоит пойти поискать ее? — предложила Кери.
— А как же кровать? Кто-то должен остаться и сторожить ее.
— Сюда никто не придет, — возразила Кери. — Все ушли смотреть на казнь. Думаю, лучше пойти вместе или вообще не ходить.
Чарльз задумчиво посмотрел на ворота.
— Тогда давайте пойдем вместе, — буркнул он.
На пороге Кери оглянулась. Кровать, ярко освещенная светом молний, стояла в глубине хлева, зарывшись ножками в грязь и полусгнившую солому. «А вдруг мы больше никогда сюда не вернемся? — подумала Кери. — И все-таки интересно, что будет дальше?»
Пробираясь в сумерках между домами и заборами, дети с любопытством осматривались вокруг. То, что они видели, не слишком отличалось от привычных лондонских улиц. Новые дома лепились к старым. Указатель возле гостиницы скрипел под порывами ветра, но сама гостиница была пуста. Все ушли на сожжение.
— Смитфилд, — объявил Чарльз. — Там, где теперь мясной рынок. Это уже Лондон, но выглядит как деревня…
Лошади и повозки были привязаны к столбам. Вокруг слонялось огромное количество тощих кошек и ободранных плешивых собак. Людей нигде не было видно. Обглоданные кости, рваные тряпки и сломанные крышки от кастрюль валялись в канавах. Сильно пахло гарью.
Скоро впереди послышался шум.
— Смотрите! — тихо сказала Кери.
Богато одетый человек выводил из конюшни лошадь. На нем были высокие кожаные сапоги, которые доходили ему до самых бедер, и длинный камзол. Кружева украшали его запястья, а на плечи тяжело ниспадал большой темный парик. Когда дети поравнялись с ним, они почувствовали запах духов — странный пряный аромат, который причудливо смешивался с характерным запахом конской упряжи. Человек вскочил в седло и с удивлением уставился на детей. Его бледное лицо выражало неодобрение. Кери подняла руку, чтобы прикрыть английскую булавку, но человек не обратил внимания на их одежду. Что-то гораздо более важное беспокоило его.
— Что ж, бедняга приговоренный к сожжению на костре — прекрасное зрелище для детей! — услышали они, проходя мимо.
Кери уставилась на мужчину испуганными глазами. Она почувствовала стыд. Так всегда бывает, когда незнакомый человек сердито с вами разговаривает.
Когда цокот копыт смолк позади, дети некоторое время шли молча. Скоро дорога уперлась в площадь, скорее походившую на заросший травой луг. Дети присоединились к толпе. Все вокруг напоминало рисунок, который Кери видела когда-то в одной из книг, или исторический фильм, с той лишь разницей, что действительность оказалась грубее, чем рисунок, и гораздо страшнее, чем исторический фильм. Мальчишки взбирались на деревья и ограды. Все окна окрестных домов были заполнены людьми. Сквозь гул слышались какие-то нечленораздельные монотонные фразы. Кери вздрогнула, когда прямо за ней какая-то женщина высоким голосом запела:
Апельсины, лимоны, атласная лента…[5] — Апельсины, лимоны, атласная лента! —
Колокол бьет у Святого Клемента.
— Ты задолжал мне четыре дублона! —
Слышится с церкви Блаженного Джона.
— Долг отдавать настала пора! —
Громко звонят у Святого Петра.
— Только сначала разбогатею… —
Бьют у Святого Бартоломея.
— Ах, неужели? Отдашь в самом деле? —
Звон раздается у Старого Бейли.
— Право, не знаю, но ждут очень многие… —
Слышно в ответ со Святого Георгия.
Смело иди, не бойся, не плачь —
Скоро тебя утешит палач.
Подобраться ближе к костру дети не могли. Они были плотно зажаты между толстой женщиной с тремя ребятишками и тем, что когда-то, возможно, было оградой загона для скота. Толстая женщина, на голове у которой был повязан белый чепчик, а поверх надета шляпа, разламывала пирог для своих детей. От пирога пахло корицей, и Кери почувствовала голод.
Втиснувшись между мальчишками, Кери взобралась на изгородь. Теперь она могла видеть костер. Рядом со столбом стояли два солдата с мушкетами. Когда они немного отодвинулись, Кери увидела Эмилиуса. Он был привязан к столбу. Вязанки хвороста Кери не смогла разглядеть. Мисс Прайс тоже нигде не было видно.
Чарльз вскарабкался следом. Кери услышала, как он слегка ахнул, увидев Эмилиуса, а затем почувствовала, что Поль дергает ее за полу халата.
— Можно мне засахаренное яблоко? — спросил он.
Кери опустилась вниз. Поль был слишком мал, чтобы видеть такие ужасные вещи.
— У нас нет денег, Поль, — ласково проговорила Кери. Оглянувшись, она и впрямь увидела женщину с подносом, торгующую засахаренными яблоками и леденцами на палочках. Женщина с детьми, стоявшая рядом, дала Полю кусок пирога с корицей. «Она заметила нашу одежду», — подумала Кери, увидев, что женщина внимательно смотрит на них.
Вдруг крики в толпе стихли. У костра кто-то говорил, но ребята не могли разобрать ни слова.
— Они скоро начнут, — сообщил Чарльз со своего места на ограде.
Кери увидела тонкую струйку дыма. Она снова вскарабкалась на изгородь, но оказалось, что дым шел от факела. Его держал в руке один из охранников, по всей видимости ожидая сигнала к началу казни. Теперь говорил еще кто-то. Кери различила на помосте длинную черную фигуру, вероятно священника.
Голова Эмилиуса теперь безвольно свисала на грудь.
«Мисс Прайс… Мисс Прайс… — повторяла про себя Кери, карабкаясь на ограду. — Спасите его! Пожалуйста, спасите бедного Эмилиуса!»
Скоро голос закончил говорить. Над толпой нависло жуткое молчание. Какие-то люди тоже старались вскарабкаться на изгородь. Все глаза устремились на костер. Оглушительно загрохотали барабаны. Стражник опустил факел и воткнул его между вязанками хвороста.
Кери взвизгнула и спрыгнула с ограды. Грохот барабанов нарастал. На фоне серого неба появились первые клубы дыма. Вспышка молнии рваным зигзагом распорола серую пелену и на секунду осветила все вокруг. А через несколько мгновений звук барабанов потонул в оглушительном раскате грома, сотрясшем, казалось, даже землю. Внезапно Кери услышала крики. Снова вскарабкавшись на ограду, она осмотрелась. Странная картина предстала перед ней. Люди пригибались к земле, точно у себя над головой видели что-то ужасное. Крики и визг женщин становились все громче и пронзительнее. Вокруг началась паника. Кери прижала Поля к себе. Напуганный происходящим, Поль заплакал.
— Чарльз! — закричала Кери срывающимся от волнения голосом. — Смотри! Смотри!
Что-то, словно большая черная птица, носилось низко над толпой. Непонятный предмет летал сужающимися кругами, заставляя людей шарахаться из стороны в сторону.
— Это она! Это мисс Прайс! — завопила Кери. — Поль, это мисс Прайс! Чарльз!
