Но Вовка подошел и потянул меня за полу жакета.
— Тетенька, назовите рассказ «Ребята с нашего двора».
На том и порешили.
— А картинки там будут?
— Нет, — ответила я. — Я не умею рисовать. У меня в школе по рисованию была тройка.
— Это ничего, — вмешался Альфонс. — Я попрошу своего дядю. Он хорошо рисует! У него картин — полная комната.
— Можно бы еще написать, как мы проведем лето, — предложил Гунтис. — Скоро каникулы. Одни уедут в деревню, другие в лагеря. Но некоторые останутся в городе. А наша лодка! Самое лучшее теперь только начнется.
— Ну, это уж будет другой рассказ, — возразила я. — Купите толстую тетрадь и все хорошенько записывайте: как будете ремонтировать лодку, как будете рыбачить — вообще, как будете отдыхать.
— Это дело Гунтиса.
Гунтис вытащил блокнот и записал:
«1. Купить тетрадь.
2. Писать дневник».
— Про плевание можно бы и не писать, — заметил Майгонис.
— Но ты ведь плевался?
— Мало ли что! Теперь я не плююсь.
— И про то, что я плакал, тоже вычеркните, — попросил Янка. — Еще подумают, что я пискля.
— Я думаю, ничего не надо вычеркивать, если это правда. К тому же все знают, что ты славный парень, — решил Гунтис.
— А про управдомского кота вы все-таки выдумали! Ведь у нее такса, а кота вовсе нет.
— Ну так что же? — возразила я. — У барышни Берзинь тоже была собачка, тогда в рассказе было бы две собачки и ни одной кошки. Я очень люблю кошек.
— Зато про поход и про штаб — все точно.
— И спортплощадку мы сделали, и сад посадили. Кто не верит, пусть придет и посмотрит, — пригласил Алька. — Мы из ружья дадим пострелять, и на качелях покачаться, и в футбол сыграть.
Первое предисловие (только для тех, кто не читал повести «Ребята нашего двора»)
Значит, вы не читали эту повесть, ребята? Невелика беда. Я в нескольких словах расскажу вам самое главное, и вам все станет ясно. Зато вы сможете погонять мяч во дворе, вместо того чтобы сидеть над книгой.
Дело было так: в большом доме на одной из рижских улиц (адрес я нарочно утаю) жили ребята. Они играли в футбол, в прятки, горелки и другие игры — словом, были похожи на ребят любого другого рижского двора. Иногда у них бывали стычки с соседними мальчишками, а иной раз и с жильцами своего дома.
— Я требую по всей строгости наказать эту банду дикарей. Отправить в милицию, отдать под суд! — заявила управдому жилица Шульце, которая терпеть не могла ребят. — Подумать только, что вытворяют эти пираты — то белье перепачкают своим мячом, то разбросают дрова, запирают девочек в подвал!
— А моему котенку защемили хвост мышеловкой, — припомнила управдом.
— Взрослые иногда любят из мухи делать слона, — прослышав об этом разговоре, надул губы Алька, признанный атаман и заводила.
— И вообще, что важнее, я вас спрашиваю, футбол или какое-то там Шульцихино белье? — возмутился Майгонис, лучший футболист, но самый плохой ученик из ребят этого двора.
Когда дело дошло до скандала, пришлось вмешаться полковнику Воробьеву и дяде Кришу. Они организовали экскурсию в приморский поселок Юрмалциемс, где раскопали засыпанную песком лодку. Ребята сами оборудовали свой штаб, озеленили двор, соорудили футбольную площадку — одним словом, сделали уйму хороших дел. И теперь уже никто не обзывал их дикарями и пиратами.
Вот вкратце и все. А если вам хочется подробнее узнать эту историю, вам остается только взять книжку и самим прочитать «Ребята нашего двора».
Второе предисловие, в котором говорится о том, как появилась на свет эта повесть
Прошлой осенью ко мне явилась ребячья делегация.
— Вот вам, пожалуйста, — Гунтис важно протянул мне толстую тетрадь. — Напишите про это лето новую книгу.
Я полистала тетрадь. Да, Гунтис сдержал слово — он аккуратно записал все самые важные события этого лета. Вначале записи были очень подробные, потом все короче и короче. Так, например, 11 августа он отметил: «Янка поймал ящерицу и сунул Маре за шиворот. Мара до смерти испугалась, а Лара за это отлупила Янку». 20 августа запись была еще короче: «Работаем».
— На этот раз, пожалуй, из повести ничего не выйдет, — отвечала я, — у меня сейчас много работы.
— Тетя, — выступил вперед маленький Вовка, — ну возьмите у Гунтиса эту тетрадь и просто перепишите! Только запятые поставьте, где надо.
— Думаешь, я сам не знаю, где запятые ставить? — обиделся Гунтис.
— Мы вам все до капельки расскажем, вам только записать останется, — уговаривал меня Алька.
— А расскажете про то, как мы ночью без разрешения ходили купаться? — не утерпела Мара.
Майгонис наступил ей на ногу.
— Такие пустяки никого не интересуют. И вообще, если все писать, так получится толстенная книга. Ни один мальчишка ее читать не станет.
— Так по-твоему выходит, что все толстые книги скучные?
— Нет, зачем, — смущенно признался Майгонис, — например «Граф Монте-Кристо» не скучная. А в другой книжке под конец забудешь, про что говорилось в начале.
— Майгонис прав, — поддержала я, — надо описать только самые интересные события лета.
— Вы так говорите только затем, чтобы писать пришлось поменьше, — сразу же догадался Гунтис. — Я за то, чтобы рассказать все по порядку, начиная с первого дня и кончая большим костром.
После долгих и горячих споров взяли верх все-таки мы с Майгонисом.
И вот я сижу за письменным столом. Передо мной целая горка белой бумаги. Самое трудное — начать, вы это сами знаете. Поэтому название лучше придумаю ближе к концу, там виднее будет.
Но одно мне ясно: записки из дневника Гунтиса мы сфотографируем и поместим в книгу точно в таком виде, как они выглядят в тетради.
Все началось с того, что однажды вечером Янка заявил родителям:
— Я с вами в Майори не поеду. Живите там сами, если хотите.
— Вот это новость! А нельзя ли узнать, почему?
Отец удивленно уставился на сына поверх газеты.
— Мне и во дворе хорошо. Мы будем играть в футбол, ты ведь знаешь — я вратарь. А по воскресеньям вместе с полковником и дядей Кришем будем ездить на взморье, построим там лодку, будем рыбу ловить.
— Распустили мальчишку, скоро на голову сядет! — вспылила мать. — Чем тебе в Майори плохо? Салмини живут рядом, будешь дружить с Леонтиной.
— С этой воображалой, с этой тощей воблой? Очень надо!
— Янка! — повысил голос отец.
— Да, тебе хорошо говорить! А мне мучиться, как прошлое лето, — начал всхлипывать Янка. Это был испытанный прием. — Напялили на меня полосатую пижаму, как у арестанта, и давай командовать — загорать по часам, купаться по часам. Не успеешь в море как следует окунуться, сразу гонят из воды. Я уже не маленький.
— Да не реви ты, не реви, взрослый человек! — Отец не выносил слез.
— Почему бы нам не поехать в Юрмалциемс? — вдруг осенило Янку. — Там не хуже, чем в Майори, — есть море, река и сосны.
— Юрмалциемс, Юрмалциемс… — пытался припомнить отец. — А не туда ли мы ездили прошлой осенью на экскурсию?
— Ну как же, папа, помнишь — вот было бы здорово! А сколько там рыбы! — Янка с надеждой взглянул на отца. — Ты бы ловил на спиннинг.
— М-да, — буркнул отец, потирая переносицу. А это верный признак того, что он что-то обдумывает.
Целую неделю Янка был в состоянии войны с матерью. На сей раз он твердо решил не сдаваться. Чтобы он водился с какой-то девчонкой Леонтиной, которая только и знает, что пеленать своих кукол! Войдет в море по щиколотку, завизжит и бегом обратно. Нет, ни за что!
В субботу вечером отец неожиданно сам завел разговор:
— Интересно, как там, в Юрмалциемсе, поживает старый морской волк Мартин Гоба? Надо бы завтра съездить в гости, побалакать.
Янкину мать отнюдь не привело в восторг предложение мужа. Зато в Янке отцовы слова заронили надежду сменить скучное житье в Майори на интересное лето в Юрмалциемсе. Тогда хоть по воскресеньям он сможет играть с ребятами.
В выходной день они втроем сели в «Москвич» и скоро приехали в Юрмалциемс. Председатель сельсовета Мартин Гоба очень радушно встретил нежданных гостей. А узнав, что привело их сюда, задумался. Лет двадцать тому назад здесь была глухая окраина. Найти тут комнату было сущим пустяком. А сейчас рыболовецкий колхоз живет зажиточней с каждым днем. Рабочие приезжают даже из Риги. Поэтому все углы забиты до отказа.
— Я же говорила, что ничего у нас тут не выйдет, — с облегчением вздохнула Янкина мать. — Надо ехать в Майори, там дело верное.
