Потом он сложил записку и передал ее управдому.
— Передайте это товарищу Скалыню.
— Но вы, пожалуйста, на всякий случай позвоните еще ему по телефону, — попросила она.
Затем все попрощались и пошли на вокзал.
— Ну, какое же при этом у него было лицо? — на другой день спрашивал дядя Криш у управдома, когда она вернулась из исполкома.
— Рычал и все говорил, что мы рано радуемся. Дескать, смеется тот, кто смеется последний.
Скоро председатель исполкома вернулся из отпуска и Скалынь стал не опасен. Для гаража Тимофеева нашлось место рядом с гаражом Янкиного отца.
— Теперь тащи доски и кирпичи через весь двор, — ворчал Тимофеев. — Не могли сразу указать это место.
— Ничего, дяденька, мы поможем, — пообещали ребята и действительно помогли.
Благоустройство двора продолжалось.
Ребята прямо-таки разрывались на части. Вечерами, когда темнело и в саду уже нельзя было работать, они забирались в штаб и там что-то в тайне подготавливали. Даже полковнику и дяде Кришу ничего об этом не было известно.
Наконец сад был посажен и на березках уже начали распускаться крохотные зеленые листочки. Вот только фонтана не было — управдом вычеркнула его из проекта: мол, денег на фонтан не хватает. Но пока можно было обойтись и без фонтана.
Футбольное поле было обведено полосой из белого песка. В обоих концах его стояли настоящие ворота. Рядом, на волейбольной площадке, были врыты столбы для сетки.
Малышам устроили качели и долгожданные «гигантские шаги».
30 апреля возле всех парадных появились большие плакаты с таким текстом:
!!!Внимание!!!
Все жильцы приглашаются 1 мая сего года в 17.00 на
ОТКРЫТИЕ САДА
Программа:
1) Официальная часть
2) Концерт самодеятельности (участвует отличник музыкальной школы Альфонс Аузинь и другие).
После концерта танцы и игры.
Вход свободный.
— Ишь, чего надумали! Где это у них сад? — удивился кто-то из жильцов.
— Разве вы не знаете? На большом дворе. Почти целый месяц трудились — деревья сажали, площадку для малышей оборудовали, — рассказывали другие жильцы.
Первого мая после обеда двор был полон народа.
— Вот ведь молодцы — ребятишки! В наше время детвора только и знала без дела болтаться да безобразничать. Отец не выпускал из рук розгу. А эти! Глядите, чего понаделали! — всем рассказывала злыдня Шульц, та самая, что раньше ненавидела детей.
— А моя Танечка теперь все в садике. На качелях качается, лазает по лестницам. На улицу больше не бегает, — радовалась мать Тани.
Ровно в 17.00 появился Вовка. Он был в своем нарядном костюме — в матроске. На плече висел сияющий горн на красной ленте (эту ленту принесла из дому Ильза и сама привязала ее).
Вовка вскинул горн и трижды громко прогорнил. Зазвучал марш, и в молодой парк вошли колонной наши мальчики и девочки. На многих была пионерская форма — белая блуза и алый галстук, остальные тоже нарядились по-праздничному. В хвосте семенили малыши, старавшиеся идти в ногу со старшими. У всех на головах были пилотки, да не бумажные, а самые настоящие.
— Полковник подарил, — шепнул дядя Криш доктору Аузиню.
Алька отдал салют и попросил управдома открыть новый сад.
— Еще прошлой осенью я хотела сдать вот этих самых ребят в милицию: ко мне поступали на них жалобы одна за другой. Да вы сами помните, как у нас тут было. Но теперь пора забыть прошлое.
Этот сад был задуман самими ребятами и, можно сказать, их руками возделан. Дети вырастут и разойдутся кто куда, а тут будут собираться жильцы отдохнуть, посидеть. Всем будет хорошо. Этот сад — один из первых дворовых садов в нашем городе. Давно уже надо было снести все хлевушки и заборы, которые разделяли дома и зря занимали место. Наши ребятишки придумали и сделали хорошее дело, и у них, я надеюсь, будет немало последователей. От имени домоуправления спасибо вам, ребята!
Управдом пожала изумленному Альке руку и подала новый волейбольный мяч. Все зааплодировали. Алька был страшно смущен.
После управдома слово взял будущий архитектор Янис Калнынь, который ныне носил громкое название «бригадира молодежной бригады».
— Интересно, что там у него в пакете под мышкой? — Майгонис ткнул локтем Гунтиса. Тот тоже ничего не знал об этом.
— Нам, молодежи, очень понравилась выдумка ребят. Да и не только понравилась. Дело в том, что и нам будет своя корысть от нового сада, и особенно от спортивной площадки. Но чтобы был полный комплект оборудования, дарю это. — Янис подал Альке и Петерису свой пакет.
— Волейбольная сетка! — От неожиданной радости у ребят захватило дух.
— Кроме того, вызываем вашу команду уже сегодня на первое соревнование, — закончил Янис.
— Вызов принят! — сказал Майгонис, и тут раздались такие аплодисменты, что остановить их было невозможно.
Вовка снова трижды протрубил, и Мара громким голосом, так, чтобы всем было слышно, сказала:
— Начинаем самодеятельный концерт. Первым выступает воспитанник музыкальной школы Альфонс Аузинь. Он сыграет «Меланхолический вальс» Эмиля Дарзиня.
Альфонс выступил вперед и поклонился, совсем так, как это делают артисты. Настроив скрипку, он заиграл. Все замерли. Только Мара от восхищения подтолкнула локтем Лару. Зато, когда Альфонс кончил, раздались такие «браво» и «бис», что Мара никак не могла их унять.
Наконец Мара смогла объявить второй номер:
— Марш, посвященный бригаде нашего двора. Композитор Альфонс Аузинь.
Надо сказать, что этот сюрприз Альфонс готовил в большой тайне. Вот почему поднялась такая буря аплодисментов, что Альфонс долго не мог, так сказать, «взять слово».
Потом все ребята хором спели «Пионерскую спортивную». Всех удивил неожиданно проявившийся талант у Сережи и Майгониса — они сплясали «Яблочко». По требованию зрителей им пришлось повторить пляску.
Концерт вышел большой. Ребята выступали поодиночке и все вместе. Последним выступил с декламацией Вовка.
— Собьется! Спорим, что собьется! Так же как в тот раз, — шепнул Янка Тедису. Но он ошибся: Вовка прочитал стихотворение без запинки.
— Внимание, внимание! — объявила Мара. — Программа окончена. Перерыв десять минут. Прошу не расходиться, потому что сейчас начнутся игры и танцы.
Жильцы осмотрели сад.
— Эти гвоздики я посадила своими руками, — не без гордости рассказывала мать Янки.
К самой многолюдной группе, в центре которой находились полковник и дядя Криш, подошла управдом.
— Вы, товарищ полковник, победили. Помните наш разговор осенью в домоуправлении. Из «разбойников» вышел хороший, организованный детский коллектив. Теперь я знаю, что делать и в других домах моего домоуправления.
Возле штаба собрались герои нашей повести.
— Хороший сегодня день, верно? — выразил общую мысль Петерис.
— Все-таки мы устроили сад и спортплощадку. А папа говорил, что у нас ничего не получится, — важничал Тедис.
— Устроить-то устроили, только нам еще много чего надо, — Гунтиса не удовлетворяло достигнутое. — Я тут кое-что записал. — Он вытащил неизменный свой блокнот и прочитал: — Установить: а) турник, б) брусья.
— И канат для лазанья! — дополнил Майгонис.
— Надо место для прыжков, стойки для прыжков в высоту.
— Куда ты подевался, Альфонс? Мы хотим танцевать. — Мара подала Альфонсу аккордеон.
— Алька, покачай нас, — попросили Таня и другие малыши.
Начались веселые игры и танцы.
Стоял чудесный первомайский вечер. Над городом развевались праздничные флаги.
Всем было хорошо и радостно, и не хотелось возвращаться в дом.
В штабе собрались ребята из обоих домов. Даже Сережа пришел. Я прочитала им рассказ от начала до конца. Тогда Гунтис сказал:
— На этом нельзя кончать. Надо послесловие. Это будет очень солидно.
Остальные с ним согласились.
— А какое у этого рассказа будет название? — спросил Алька.
— Вот все никак не придумаю!
— Я знаю: «Алькина бригада, ее радости и горести», — предложил Гунтис.
— Не годится. Это вроде как в сказочке для детишек — «Радости и горести маленькой Даце». Надо что-нибудь такое… такое… Например: «46-я бригада», — придумал Петерис.
Но Вовка подошел и потянул меня за полу жакета.
— Тетенька, назовите рассказ «Ребята с нашего двора».
На том и порешили.
— А картинки там будут?
— Нет, — ответила я. — Я не умею рисовать. У меня в школе по рисованию была тройка.
