Она остановилась и выжидательно посмотрела на молодую женщину. Та кивнула и улыбнулась:
— Я заранее согласна.
Лена сообразила, что ее не так поняли. Но она не собиралась просить платить ей больше! Он хочет совсем другого! Надо точнее выражать свои мысли, а то так и будешь всю жизнь оправдываться. Девочка с досадой закусила губу продолжила:
— Если можно, если только можно!.. Я хотела бы, чтобы вы занимались со мной английским. Понимаю, что уроки дорого стоят, так что, если можно, я буду сидеть с малышкой, а вы за это поможете мне с языком. Хорошо?
Она замерла и посмотрела на Наталью, ожидая ответа. Та молча глядела на нее. Пауза затянулась. «Понятно», — печально подумала Лена и заговорила:
— Ясно, у вас и так времени нет. Извините, если…
— Нет-нет, — прервала ее Наташа. — Но ты серьезно подумала? И потом — необязательно мне платить, я могу и так позаниматься с тобой.
— Нет, — твердо сказала Лена, вспомнив, что говорила мама. — Это труд, а всякий труд должен быть оплачен. Иначе я не могу.
Наташа с уважением посмотрела на девочку:
— А ты серьезный человек.
Лена покраснела от смущения.
— Хорошо, — после паузы ответила женщина. — Можно прямо сегодня выяснить, что ты знаешь и что — не очень. Я подберу программу, а заниматься начнем уже со следующей недели, хорошо?
— Хорошо! — обрадовалась Лена.
— Но мне придется четко учитывать время твоей и моей работы, и если ты будешь перерабатывать, то разницу я выплачу, — пригрозила Наталья.
И обе рассмеялись. Лене сразу стало легко, как будто она свалила с плеч огромный груз.
— Понимаете, — доверительно сказала она. — У нас английский преподают не очень хорошо. Учительница все время в отпусках или на больничном. А потом она приходит и начинает сразу много задавать. Я половины не понимаю. Хотя язык мне нравится.
— Отлично, — одобрительно кивнула Наташа. — Это главное — чтобы было желание. Выучить-то можно все. А потом в языковый вуз пойдешь?
— Если получится.
— Мне кажется, — внимательно посмотрела на нее Наташа, — ты всего добьешься.
Они сидели довольно долго. Наташа гоняла ее по курсу школьной программы, выясняла, где какие пробелы. Похоже, результаты были неутешительные, потому что она покачала головой и пробормотала что-то вроде «ну и ну». Затем вздохнула и улыбнулась встревоженной девочке:
— Ничего. Основа есть. У вас в пятом классе была другая учительница?
— Да, — удивилась Лена. — А как вы догадались?
— По пятому классу у тебя хорошие знания. Проблемы начинаются с шестого.
— Мария Петровна ушла на пенсию, и теперь у нас Вера Федоровна, по совместительству. Она еще историю преподает.
— Заметно, — сказала Наташа, но пояснять ничего не стала. Пришел Николай, и Лена заторопилась домой.
Только вошла в квартиру — раздался звонок. Танька! Не дождалась, пока подружка позвонит, и трезвонила, как она призналась, уже почти час.
— Я думала, ты до шести только работаешь! — оправдывалась она. — Почему не звонишь? Смотри — не успеем! — пригрозила она.
— Ладно, иду, — улыбнулась Лена. — Только сумку найду для видака.
— Подожди, сейчас тележку принесу, — пообещала Таня. Через пять минут она появилась с большой сумкой на колесиках, и они безо всяких проблем перевезли в ней видак на квартиру Татьяны.
Девочки переписали фильм, заодно еще раз его посмотрев. А когда пленка докрутилась, Таня предложила:
— Хочешь, и тебе запишем?
— У меня пленки нет.
— Да здесь полно, — махнула рукой подружка. — Вон, мультики старые сотру. Все равно я их не смотрю уже. Хочешь?
— Хочу!
— Ладно, тогда до завтра?
— До завтра.
Лена, оставив видеомагнитофон у подружки, не спеша дошла до своего дома. Погода была уже почти что летняя. Тепло, хорошо. И на душе отчего-то было спокойно. Может, и правда, как говорит мама, время все ставит на свои места. Здорово, что Наталья согласилась заниматься с ней языком. Удивительно, как все в жизни иногда складывается! Ведь еще осенью, когда начался ремонт над головой, ни Лена, ни ее мама не предполагали, что к весне у них появятся милые соседи. И к тому же работа у Лены. А теперь еще и репетитор по английскому. Тут Лена слегка заволновалась — что скажет мама? Получается, что она своим договором с Натальей лишила семью приработка.
Но в глубине души девочка знала, что мама не станет возражать. Она всегда говорила: «Знания — это главное». А овладеть языком — это все равно что счастливый билет в лотерею вытащить. Тут она вспомнила, что папа не успеет приехать до воскресенья, значит, его билет надо проверять самой. Ну и проверим. Хорошо бы выиграть!
…Антон, когда ушел от Машки, целый час бродил около метро. Он не мог уехать — казалось, сядет в поезд, и порвется тоненькая нить, которая все еще соединяла его и Милену. На что он надеялся? Смешно сказать — на то, что она пройдет мимо. Было ощущение, что надо поговорить, что стоит только сказать несколько слов — и все встанет на свои места. Все будет хорошо…
Потом он уехал. И теперь уже который день маялся. Не мог забыть глаза Милены. Как она посмотрела на него в комнате! Каждый раз, когда он вспоминал это, у него по спине пробегали мурашки. И каждый раз он пытался что-то объяснить, сказать, успокоить. Забывая, что ее нет рядом. Потом встряхивал головой — даже на уроках! — и снова начиналась маета. На третий день не выдержал, позвонил Николаю на работу. Сначала, конечно, поспрашивал о компьютерных программах. Потом спросил, как там Машка и что за няня у нее — такая молодая.
— Где нашли такую? — со смешком спросил он. И замер, ожидая ответа.
— Я не знаю, это Наташа с ней познакомилась. Может, в школе, в которой она практику ведет?
— А в какой это школе?
— В 740-й, — ответил Николай, хотел сказать еще что-то, но заторопился — позвали. — Ты позвони вечером, подробнее поговорим, а то у меня совещание сейчас начинается.
Но Антон уже узнал все, что ему было надо, и поехал в 740 школу. Там зашел в учительскую и, сказав, что он корреспондент молодежного канала телевидения, попросил списки учеников седьмого, восьмого и девятого классов. Секретарь сначала хотела его выставить, но Антон вручил ей плакат группы «Раммштайн» с автографами участников. Правда, автографы он нарисовал сам — как фантазия подсказала. Секретарша была тронута и дала все списки.
Ни одной Милены ни в одном классе он не нашел. Елен было много — семь или восемь. Но кто знает, как она записана в классном журнале? Поэтому пришлось приехать на следующий день к половине восьмого и покараулить у входа. Был, конечно, риск встретиться с Натальей, и на всякий случай Антон стоял за углом, выглядывая оттуда и внимательно всматриваясь в каждую девочку. Ждал до десяти, но Милена не пришла.
Получается, что или она учится не в этой школе, или… А что «или» — он боялся думать.
Оставался еще один способ поговорить с Миленой — приехать в новую квартиру Николая днем, когда она должна сидеть с Машкой. Был, правда, еще вариант — поговорить с Наташей, но это уже в самом крайнем случае. Ну не мог он ней разговаривать! Хотя слова Милены о том, что Наташа очень добрая, задели его. Получается, что он просто не видит — какая она? Почему-то ему казалось, что Милена не может ошибаться в людях. К тому же и Машка ее любит… Антон стиснул зубы и зашагал к метро. Еще можно было успеть в свою школу к третьему року, но ноги туда не шли. Сидеть весь день за партой, решать задачки, отвечать на вопросы… У него сейчас был совсем другой вопрос на уме: как найти Милену? И больше ни о чем он думать не мог, в том числе и о том, что сегодня в первый раз прогулял школу, и быть может, это потом как-то аукнется. Последствия могли быть разными — вплоть до тройки по поведению, а это значило, что Николай не возьмет его в Париж, но теперь ему все равно. Он поехал на «Новослободскую», сам не зная зачем. Просто так. Зашел в «Макдоналдс», съел пакет жареной картошки. Как раз за тем столпом, где они сидели с Миленой в прошлый раз.
Антон представил ее лицо. Представил, как она улыбалась… И еще — ее глаза. Удивительные и прекрасные. Странно, но он никак не мог вспомнить, о чем они говорили. Просто осталось ощущение свободы и нежности. Свободы — потому что с ней он не боялся быть таким, какой он есть. И даже забыл тогда, что он совсем один на этом свете. По крайней мере, так он считал последнее время. Может, из-за этого и друзей у него не было? В школе он не смотрел ни на кого. Боялся. Не того, что его могли обидеть. Нет, как раз драться он не боялся. Он боялся предательства, Как предал его Николай, когда женился на Наталье. Как — теперь он это понимал! — предала его мать.
Но с Миленой все было иначе. Когда он впервые увидел ее, сразу подумал: такая не предаст. Никогда. И только досадовал, что никак не может еще раз увидеть ее. А когда увидел второй раз — решил, что это судьба. Как он обрадовался тогда, на книжной ярмарке! Это было просто чудо! Кто же знал, что так все нелепо обернется! Ведь если вдуматься — он первый начал выпендриваться. Надо же было ему ляпнуть — сын банкира! Услышал, что родители Татьяны неплохо зарабатывают, ну и решил, то Милена тоже такая же крутая! Захотелось произвести впечатление… К тому же это была не совсем ложь. Ну и что, что Николай не отец, а отчим? И что мама не в командировке? И что он фактически никому не нужен.
