— Чего замолчала? Наверно, думаешь, как я выгляжу, фантазируешь?!
— Нет, я думаю, красивые люди редко чванятся своей красотой.
— Ой, какие мы умные, — с сарказмом прокомментировал он. Неожиданно ей стало его жаль.
— У тебя плохое настроение? — догадалась Маша.
— Не очень-то хорошее.
— Почему?
— Просто… одиноко, грустно… да не важно, просто так.
— Когда мне бывает одиноко, я думаю о чем-нибудь хорошем.
— А я думаю о плохом.
— Зачем?
— Хочется.
Она вздохнула, ей хотелось приободрить этого несчастного, прятавшегося за грубостью человека, только не знала, как это сделать. Он точно весь состоял из противоречий.
— А как тебя зовут? — нарушила она затянувшееся молчание. — Меня Маша. — Он долго не отвечал, она уже подумала, что разговор на этом окончен.
— А меня Дима, — наконец ответил он.
Сердце подпрыгнуло высоко-высоко и словно застряло в горле. Маша шумно вздохнула.
— Кажется, мы знакомы, — прошептала она.
Он тихо засмеялся.
— А мне кажется, мы уже третий раз все никак не можем познакомиться. — Он помолчал. — А ведь я, Маша, был уверен, что узнаю тебя из тысячи, если встречу когда-нибудь… ни узнал.
Она сидела как на иголках, хотелось вскочить и удостовериться, что говорит с ним, с тем самым Димой. Не верилось, казалось немыслимым встретить мальчика, которого она так искала пять лет назад именно тут — на крыше, встретить, чтобы понять, как многое о нем уже знает. Знает то, чего бы знать не хотела.
— Ты меня так и не простила? — спросил Дима.
— Простила, конечно, простила.
— А в школу не пришла… В другую перевелась?
— Нет, просто сидела на домашнем обучении, у меня нога была сломана.
— Правда?!
— Да, в тот день… — она замялась, — ты, наверно, помнишь…
— Я все помню.
— Меня тогда сбила машина, я долго лежала в больнице, были сломаны рука и нога.
Он напряженно молчал.
— Потом с гипсом пришлось сидеть дома.
— Ты сейчас в порядке?
— Да, все отлично, ничего не болит.
— А я все думал… а оно вон как вышло, если бы я только знал… — он не договорил.
Она услышала его вздох и поспешила заверить:
— Со мной все хорошо, не так уж плохо на домашнем обучении, я читала книги, смотрела телевизор…
— Маш, — перебил он, — а если бы ты на следующий день пришла в школу… ты… ты бы меня выслушала или продолжала бы обижаться?
— Если бы ты захотел мне что-то сказать, я бы выслушала, как иначе! — Маша услышала шаги, дыхание перехватило, когда он появился перед ней и опустился рядом на колени.
Дима посмотрел на котенка и с усмешкой заметил:
— Очередной Людовик?
Она покачала головой.
— Нет, это не очередной, это мой собственный.
— Симпатичный, — сказал он, как тогда — давно, в похожую летнюю ночь.
— А твой очень красивый, — улыбнулась Маша, старательно отводя взгляд от его поблескивающих в темноте глаз.
— Откуда знаешь?
— Месяц назад я приходила к тебе домой.
— Зачем? Ко мне?!
— Друг моей сестры курьер, подозреваю, они специально это затеяли, отправили меня к тебе с письмом, только дверь открыл не ты. Но Людовика я узнала, даже держала его на руках… он чудесный.
— Ах, сестра, — скривился Дима, — как поживает эта ведьма?
— Очень хорошо, она переменилась, правда, если бы ты ее увидел, не узнал бы.
— А я видел ее несколько раз. Издалека! По-моему, она все такая же фифа!
— Такая, да не такая.
— А Глеб постоянно спрашивает о тебе, — резко поменял он тему. — Бонд скучает… и я… тоже.
Маша смущенно опустила голову, не могла она рассказать ему, как сама тосковала, как ложилась каждую ночь рядом с его подарком и вспоминала каждый час проведенный с ним, каждый миг.
Дима погладил сонного котенка.
— Я пытался тебя забыть… только никак не могу, не получается. — Он хмыкнул. — Знаю, звучит по-идиотски, но ты меня словно приворожила. Ну же, Маш, посмотри на меня, сама сказала, что пары у тебя нет!
— А я совсем не огорчаюсь из-за этого, если кто-то думает, что я некрасивая…
— Ты красивая, — оборвал он, — очень красивая, самая лучшая. — Дима взял ее руку и прижался губами к ладони. — Ты такая… этого не рассказать, нужно видеть, чувствовать. Я, дурак, не понял сразу, что нельзя тебя обижать. Ты такая же, как твои бездомные животные, обидишь их раз — и больше не подойдут. Думал сперва: «Сама придет», потом утешал себя: «Не велика потеря», «Переживу». Подумаешь: «Всего лишь какая-то Маша», «Малявка», «Не смертельно». Не умер, конечно, но иногда кажется, лучше бы умер, чем вот так глупо упустил.
Его горячее дыхание обжигало ей руку, а сердце рвалось наружу — ему в ладони, глупое и счастливое.
— А как же твои одноклассники, друзья? — спросила она. — Наступит новый учебный год, я увижу тебя, а ты отвернешься? Я подойду, а ты скажешь, что не знаешь меня?
— Никогда больше я так не поступлю, — он задрал голову, — звезды свидетели! — Дима крепче сжал ее руку и нежно поцеловал запястье. — Ты веришь мне?
— Звездам виднее, — тихо сказала Маша, легонько пожимая его руку. Улыбка больше не хотела таиться, а сердце бояться. Она верила, любила и знала наверняка — неблагодарным судьба четвертого знакомства не подарит.
Назвали ее имя, Маша поднялась на сцену и взглядом отыскала в зале сестру. Саша помахала ей, рядом сидели Миша с Антониной Петровной, папа с мамой, они снимали ее на камеру, сестра притащила всех своих друзей. Анфиса по привычке закатывала глаза и что-то говорила на ухо симпатичному брюнету, которого, по заверениям Саши, любила без памяти. Лена была с младшим Орловым, Гена жевал, Валера вместе со старшим Орловым заигрывал с какими-то девочками, происходящее на сцене его мало интересовало. Маша еще и еще раз оглядывала зал, среди десятков глаз искала Его зеленые глаза, но не нашла — Дима не пришел.
Ей вручили аттестат об окончании одиннадцатого класса. Она закончила школу не с золотой медалью, как Саша с Мишей, уже поступившие в вожделенный Петербургский университет на основании результатов олимпиад, но все равно гордилась своим аттестатом без единой тройки и была готова к поступлению в академию ветеринарной медицины. За прошедший год она прочла тонны специальной литературы, завалить экзамены после этого казалось немыслимым. Еще ни в чем Маша не была так уверена, как в своем будущем, светлом и непременно связанном с животными, бездомными, домашними — самыми разными. Мечты сбывались… Лишь одно омрачало этот радостный день: хотелось разделить свое счастье с человеком, который находился рядом с ней целых два года, а вчера пообещал жить до ста лет только ради того, чтобы каждый день видеть ее улыбку. Дима не уставал говорить, как сильно любит ее, не забывал при встрече целовать, а перед сном желать сладких сновидений. Только такую любовь она могла бы смело пожелать каждому, нежную и красивую.
Саша крепко обняла ее, чмокнула в щеку.
— Какого черта он не пришел? — сразу же сердито спросила сестра.
— У него сегодня экзамен, — заступилась Маша. Саша любила попридираться к Диме, хоть они прилюдно и пожали друг другу руки, в душе до окончательного примирения было еще далековато. Маша знала, что это обязательно случится, но торопить этих двух упрямцев не хотела.
— Вот познакомлю тебя с одним классным парнем, — бурчала сестра, — он тогда запрыгает!
Миша не разделял ее мнения, он с Димой сразу же поладил, поэтому как можно веселее сказал:
— Сашуль, посмотри, какая Маша спокойная, ты-то чего беснуешься?!
— Просто она не показывает виду, а на самом деле ей очень обидно! — Саша распахнула дверь на улицу и обернулась. — Правда, Маш, тебе обидно?
Маша улыбнулась, она увидела Диму еще через окно холла, он стоял на ступеньках с букетом крупных ромашек. От счастья она не могла вымолвить ни слова, только сестру было не остановить.
— Увижу его, все выскажу, — заявила Саша, — он не имел права пренебречь тобой в такой важный день, не понимаю, почему ты… — Маша не выдержала и засмеялась. Сестра наконец заметила Диму, щеки ее порозовели, она нехотя признала: — Не такой уж он и плохой.
— Я тебе тоже кое-что выскажу, — с улыбкой предупредил Дима, — о том, как ты украла из моей жизни почти полгода счастья!
— Придумай что-нибудь новенькое, — фыркнула Саша, — слышали уже про это!
Миша сочувственно усмехнулся.
— Крепись, Маш, нам еще долго придется это терпеть!
Она коснулась носом нежных белых лепестков и улыбнулась, такие цветы ей нравились больше всего, солнечные и живые, в них не было холодности роз, которые он обычно ей дарил.
Дима наклонился к ней и поцеловал.
— Поздравляю с окончанием школы!
— Спасибо… спасибо, — в этот момент она поняла, что на свете ничтожно мало слов благодарности, а так хотелось сказать нечто особенное, как его чудесные ромашки. Иногда ей становилось чуть-чуть неловко оттого, каким внимательным был к ней Дима. Он угадывал ее желания, точно мысли читал, и давным-давно перестал стыдиться своих чувств. От прежнего грубого мальчика, которого она встретила однажды на крыше, остались только воспоминания.
