Ночная школа должна была вот-вот начаться. Мы ждали только дворника с ключами, потому что свои ключи учитель забыл дома.
— Не вижу разницы! Та же школа, что и днем, — сказал Пат, когда дворник наконец-то принес ключ и впустил нас внутрь.
Пат был прав. Ночная школа ничем не отличалась от дневной. Разве что в коридорах темнее и учеников меньше.
— Надеюсь, все застрахованы? — спросил дворник. Он почему-то очень волновался за нас.
— От пожара, урона, побега, угона, отравления и утопления, — заверил учитель.
Но дворник не успокоился, пока не принес все огнетушители к нашему классу, только после этого он ушел.
— Девочки будут спать во втором «а», мальчики — во втором «б», — распорядился учитель. — Отнесите свои вещи в класс и возвращайтесь в спортивный зал, я расскажу вам о правилах поведения в ночной школе.
Я хотела спать между Тиной и Ханной. Ханна хотела спать между мной и Тиной. Тина хотела спать между Ханной и мной. Ситуация складывалась критическая. Хорошо, что учитель придумал положить нас солнышком посреди класса головами друг к другу.
Злюк занял весь «б» класс и сказал, что даст по шее любому, кто посмеет сунуться в его комнату. Только для Пата он сделал исключение (наверное, потому что они с Патом были с одной и той же планеты).
— Если не прекратишь паясничать, будешь спать на своей планете, — пообещал учитель Злюку.
— Дорогой! Успокойся! — закричала жена учителя из соседнего класса, где она расправляла постель себе, учителю и их ребенку.
Все девочки нашего класса считали, что учительский ребенок ужасно хорошенький. Ему было около года, и его звали Анна. Все девочки считали, что это самое классное имя.
Все мальчики нашего класса считали, что голова у Анны похожа на яйцо и что имя у нее просто ужасное. Я же считаю, что сами они ужасные и яйцеголовые.
Когда наконец мальчишки попали в свой класс и оставили там спальники, мы пошли в спортзал, где учитель должен был рассказать нам о правилах поведения в ночной школе, а также о нашей вечерней программе.
Правила были очень простые, и их было совсем мало.
— Первое правило: любой, кто нарушит хоть одно правило, будет расстрелян на рассвете, — сказал учитель.
— Дорогой, поспокойнее, пожалуйста, — попросила жена учителя.
— Второе правило: все запрещено!
— А как же… — начала было Ханна.
— Это тоже запрещено, — прервал ее учитель и закончил торжественную часть словами: — Итак, если все будут соблюдать эти простые правила, составленные мной на благо всех, ночная школа пройдет весело и беззаботно.
— Ух ты, вот это здорово! Всего два правила, — обрадовался Пат.
— Все могут сесть, — сказал учитель.
Мы молча сели на пол, потому что говорить, по всей видимости, тоже было запрещено.
— А сейчас я расскажу вам о нашей вечерней программе, — пообещал учитель и вышел в коридор. Вероятно, он что-то забыл. Нам всем не терпелось узнать, что же будет в вечерней программе.
— Наверняка будем жарить сосиски, — предположил Тукка.
— А потом есть конфеты, — мечтательно сказала Ханна.
— А потом драться! — крикнул Злюк.
— А потом пойдем на ночную дискотеку, — засобиралась Тина.
— Фу, дискотека, — завыли мальчишки.
— Правильно, потому что у нас будет концерт! — объявил учитель, вернувшись в зал со своей гармонью. — Думаю, первую композицию вы узнаете без труда, — добавил он и затянул «светит месяц».
— Пожалуй, мы пойдем в другую комнату, — сказала жена учителя и ушла вместе с ребенком.
Довольно скоро выяснилось, что учитель знает всего только одну мелодию. Когда он заиграл ее в шестнадцатый раз, прибежала жена учителя. Она вылила ему на голову кувшин воды и забрала гармонь. Мы все тихонько захихикали, потому что смеяться было запрещено.
— Ребенок спит, — грозно шикнула на учителя его жена.
— Ну вот, пора и вам умываться и ложиться спать, — сказал учитель. — Я, как видите, уже умылся.
Нам всем это показалось очень странным, ведь было всего только шесть часов и спать никому еще не хотелось.
— А как же сосиски? — спросил Тукка.
— Дома пожарите, — сказал учитель.
— А конфеты? — спросила Ханна.
— Дома съедите, — пообещал учитель.
— А дискотека? — спросила Тина.
— Только что закончилась, вам разве мало? — А сказка на ночь? — неожиданно спросил Злюк.
— Да, хорошо, что напомнил, — поблагодарил учитель.
Он выключил свет, сходил за футляром от аккордеона и, усевшись на него верхом, стал рассказывать:
— В одном темном-темном городе стояла темная-темная школа, в которой жила самая кровожадная директриса.
В общем, история была страшно захватывающей. Директриса оказалась привидением, которое охотилось за теми, кто приходит в школу по ночам. Особенно не везло тем, кто нарушает правила. А правила в ночной школе директрисы были почему-то такие же, как и у нашего учителя. Нам всем показалось очень странным то, что директора школ, даже будучи привидениями, не могут обойтись без правил и расписания.
Когда голос учителя смолк, в зале воцарилась полная тишина, я бы даже сказала — мертвая тишина. А потом Тукка спросил:
— Может, все-таки сосиски?
— Или конфеты? — робко добавила Ханна.
— Или на дискотеку? — поинтересовалась Тина.
Но учитель не успел ничего ответить. Неожиданно в зале раздался безумный душераздирающий крик:
— Анна пропала! — кричала жена учителя.
Чтобы поиски были более эффективными, учитель разделил нас на пары. Я оказалась в одной паре с Патом, хотя гораздо с большим удовольствием пошла бы с Тиной или Ханной, или даже с кровожадной директрисой.
— Только давай без фокусов, — сказала я Пату.
— А что, будут фокусы? Класс! — обрадовался Пат.
Ханна была в паре с Тиной, а Тукка в паре с Сампой. Злюк был без пары, потому что сказал, что снесет башку любому, кто станет с ним в пару. Я подумала, что Злюк на самом деле очень талантливый, раз знает так много синонимов словам «лицо» и «голова». Наш учитель всегда говорит, что таланты есть у каждого.
— Если найдете Анну, я разрешу вам съесть все конфеты, — пообещал учитель.
— А как же сосиски? — спросил Тукка.
— И сосиски тоже, — сказал учитель.
— А дискотеку? — уточнила Тина.
— И дискотеку, — вздохнул учитель, и мы отправились на поиски.
Учитель и его жена искали в кабинете директора. Мы все искали там же, потому что никто не хотел встретиться один на один с кровожадной директрисой. Тогда учитель сказал, что если мы хотим сосисок, конфет и дискотеку, то нам всем стоит разойтись по разным классам.
— А что, если кровожадная актриса ее уже съела? — спросил Пат.
— Это была директриса, — поправила я.
— Не-е, моя мама детей не ест, а то она уже давно бы съела меня, — заверил Пат.
Мы искали Анну в классе за батареей. Пат нашел ключ от своего дома, который он потерял год назад.
Потом мы искали ее в столовой и кухне. Пат нашел в морозилке мороженое. Я смогла съесть только пять штук.
Потом мы искали Анну в каморке у дворника, но нашли только мяч, складной нож, клюшку и шуруповерт, который дворник изъял у нас на прошлой неделе.
Шуруповерт принес из дома Пат. Он хотел доказать, что сумеет разобрать стол учителя за пять минут. Он и в самом деле сумел его разобрать за пять минут, вот только собрать столь же быстро у него не получилось. Но это ничего, потому что даже учитель и дворник собирали его потом целый день.
Потом мы стали искать Анну в учительской и нашли учителя и всех остальных учеников нашего класса. Странно, что все решили искать именно там. В комнате яблоку было негде упасть.
Тукка и Сампа нашли вставные зубы англичанки. Тукка раскрасил их фломастерами в разные цвета.
— Так гораздо прикольнее, — сказал он.
Ханна и Тина нашли на полочке физкультурника крем от облысения. Злюк нашел фотоальбом директрисы, в котором были детские фотографии Пата. Зато мы с Патом нашли тетради с нашими сочинениями. Учитель не мог их проверить, потому что потерял в прошлом году. Вот только учительского ребенка нигде не было.
— Какой ужас! — плакала жена учителя, сидя на футляре от гармони посреди спортзала.
— Ты права, дорогая, — сказал учитель, заметив у меня в руках пачку тетрадей с нашими сочинениями.
— Надо вызвать спасателей! — опомнилась вдруг жена учителя.
— Боюсь, они не помогут, — вздохнул учитель, принимая у меня из рук все двадцать семь тетрадей.
Жена учителя всплеснула руками и убежала звонить в полицию.
Учитель открыл верхнюю тетрадь и прочитал:
