— Папа, он грубит!
Мать поставила на стол тарелки с ужином.
— Не ссорьтесь, дети, идите ужинать! — Она, как обычно, избрала мудрую тактику.
— Ну, папа, — не отставал Милан, — ну скажи, можно мне его оставить? Он будет жить в коробке под диваном. Пузырек мировой парень! Ну, папа, скажи, можно?
Отец придвинул стул поближе к столу и наклонился над тарелкой.
Старый испытанный мамин трюк. Сначала она ставила тарелки с пюре и лишь потом предлагала отбивные. Милан любил отбивные, но сейчас они его не занимали. Он чувствовал себя несчастным из-за равнодушия отца. Слово «увидим», которое отец обронил, склонившись над тарелкой, давало слишком маленькую надежду.
— Лилина? — спросила мама и насадила на вилку отбивную.
— Половинку маленькой, — пропищала та.
— Отец?
— Целую. И поменьше жира!
— Ну, а ты?
Милан молчком поднял вверх два пальца.
«Все ребята и девчонки из нашего класса давно спят, им не с чего ворочаться с боку на бок, они не лежат, уставившись в потолок, на котором время от времени мелькает отблеск фар проезжающих под окнами автомобилей. Они спят себе спокойненько. Они заполнили анкеты, дали их на подпись родителям и завтра вернут Божьей коровке…
Только один я не верну!»
Утром, не успев захлопнуть за собой дверь, Милан наткнулся на Лупоглазого. Зовут его, правда, Ярослав Кадержабек, но даже он, наверное, об этом давно забыл. Теперь уже трудно выяснить, кто придумал это прозвище. Но оно ему здорово подходит!
— А что у меня есть! — похвалился Лупоглазый.
— Не интересуюсь!
Лупоглазый что-то старательно мусолил в кармане своего пальто и был не в силах больше скрывать от Милана этот загадочный предмет.
— Гляди! — он разжал ладонь. — Зажигалка!
— Где ты ее взял?
Лупоглазый таинственно улыбнулся.
— Подарили!
— Небось стащил?
— Вот еще… — защищался Лупоглазый.
Милан поглядел на него испытующе. Лупоглазый был воришкой. Чужие вещи словно магнит притягивали его к себе. Лупоглазый не мог противиться. Он проводил в учительской больше времени, чем в классе.
— Говорят, у тебя морская свинка есть? Бери зажигалку за свинку!
Милан ухмыльнулся:
— Держи карман шире! — И, положив Лупоглазому руку на макушку, посоветовал: — Забирай свою зажигалку и катись, пока я добрый!
Лупоглазый скривился и с трудом выдавил:
— Шутки шутишь…
Но принял угрозу к сведению и перебежал на другую сторону улицы. Там, на тротуаре, он еще некоторое время любовался зажигалкой, а потом вдруг спрятал ее и принялся грызть ногти.
На площади Милана дожидались Славечек и Петер.
Они поздоровались, и все вместе зашагали в школу. Дождались, пока сторож отпер двери, и, работая локтями, первыми ворвались в раздевалку.
Физика. К Милану на парту упал сложенный листок бумаги. Записка. Он огляделся, украдкой бросил взгляд на Божью коровку, которая у доски пыталась привести в действие какой-то загадочный прибор для выпрямления переменного тока, и, спрятав записку под парту, нетерпеливо развернул ее. Почерк Вендулы он узнал сразу. Никто в классе не умел выводить такие длинные, тощие буквы. Только она! На этот раз в записке стояло одно единственное слово: «Принес?» — и ничего больше.
Он знал, о чем Вендула спрашивает, и, скомкав бумажку в крохотный шарик, повернулся к окошку, где за третьей партой сидела Вендула. Милан медленно покачал головой. На лице девочки отразилось удивление. Милан прочел в ее взгляде целую фразу: «Ты что, рехнулся?»
Он попытался улыбнуться, стараясь изобразить, будто ему вовсе не важно, что произойдет потом. Но улыбка выдала его мысли, и Вендула это наверняка поняла.
Раздался звонок.
Божья коровка закончила опыт, выключила ток, записала что-то в классном журнале и собралась было уйти в учительскую, но чья-то усердная рука замахала перед ее носом листком бумаги.
— Ах да, сегодня вы должны отдать анкеты. Сейчас я их соберу, — сказала учительница.
Ребята кинулись к ней, торопливо, через головы друг друга передавая подписанные анкеты. Списка у Божьей коровки не было. Она пересчитала анкеты и обнаружила, что двух не хватает.
— Кто еще не сдал?
— Прхалова, — отметила Мадла. — Она больна.
— Кто еще? — нетерпеливо допытывалась Божья коровка.
Ребята переглянулись.
Божья коровка вернулась к своему столу. Всем пришлось снова усесться за парты. Божья коровка читала фамилии и складывала анкеты в стопку перед собой.
— Кого я не назвала? — спросила она.
Милан встал.
— Меня.
Класс зашумел.
— Почему ты не сдал анкету, Милан?
Он молчал.
— Ты ее забыл?
Милан отрицательно качал головой, уставившись на крышку парты, на которой его предшественник вырезал ножом какой-то загадочный рисунок. Может быть, это была подводная лодка, а может, и космический корабль. Этого Милану еще не удалось разгадать.
— Ты ее неправильно заполнил? Или потерял? — настаивала классная руководительница.
Милан упрямо молчал.
— Я не могу из-за тебя задерживаться! На большой перемене зайди ко мне в учительскую! — Она взяла стопку анкет и вышла из класса.
Ребята толпились вокруг его парты; они приставали, выпытывали, выспрашивали. Их вопросы были нескончаемы. Ему вдруг все опротивели. Наверное, думал он, во всем классе лишь одна Вендула может понять его. Видимо, потому-то она сейчас не обращает на него никакого внимания и следит за мухой на оконном стекле. А та — вот смешная! — пытается отыскать лазейку, чтоб выбраться из теплого класса на морозную улицу.
И еще Славечек понимает его. Потому-то он и предлагает всем ребятам катиться подальше от Милана.
Но умнее всех поступил звонок: он разогнал всех по своим местам.
Милан облегченно вздохнул.
А сонной мухе так и не удалось найти дорогу на свободу.
— Ну, так как, Милан, что все это значит? — спросила Божья коровка в учительской.
Он разглядывал чучела ястребов, ворон и сусликов, пробегал взглядом по ряду банок с выцветшими телами змей и ужей и молчал.
— Может быть, ты мне все-таки ответишь?
Милан нерешительно развел руками. Учительница поняла, что его можно убедить, и, взяв за руку, притянула поближе к себе.
— Послушай!
Он отвел глаза от ее сосредоточенного взгляда и уставился на чучело старого барсука, из которого торчали сено и опилки.
— Я не могу дать анкету родителям… — пробормотал он.
— Это еще почему, скажи на милость?
Наступило молчание.
— Они хотят, чтоб я шел в химический техникум…
— А ты?
Он тяжело вздохнул.
— Ну, а ты… чего хочешь ты?
— Я люблю животных, я хочу… заниматься ими.
Божья коровка уселась к столу, уставленному коробочками, пузырьками, сосновыми шишками, — здесь не было ни кусочка свободного места.
— Мама?..
— Нет, отец.
— Анкету и заявление отдать необходимо. Иначе вообще никуда не попадешь.
— Мне все равно!
— Что ты говоришь, Милан!
Он молчал. Учительница взяла в руки цветной карандаш и стала, словно первоклашка, беспомощно грызть его. Видимо, размышляла о Милане. Наконец она решилась:
— Скажи, чтоб родители пришли в школу, ладно?
Милан кивнул.
— Только непременно. Завтра я их жду. Обещаешь, Милан?
— Обещаю…
— А теперь беги в класс! — Она открыла дверь учительской.
— До свиданья!
Он покинул этот ни с чем не сравнимый уголок с его ароматом сухих растений, чучелами животных и старыми книгами и вышел в коридор. Малыши на бегу натыкались на него, он их не замечал и шел дальше, словно у него не хватало сил избежать столкновения. В классе Милан обессиленно, как мокрая курица, опустился на парту.
— Что было? — толкнул его Славечек.
— Да ничего… велела позвать отца.
— Привет! Вот радости-то, а?
— Через край…
— Чего это Божья коровка к тебе вдруг прицепилась?
— Ты не поймешь…
— Где нам…
В половине пятого мама послала его за покупками. На листке бумаги растянулся длинный список. В магазине самообслуживания он столкнулся с Вендулой. Увидал светлые волосы, нависшие над пирамидой баночек томата-пасты. Вендула Милана не заметила. Он прижал пустую бутылку к ее спине, как раз между лопаток, и произнес:
— Лапки вверх, барышня!
Вендула быстро повернулась и, улыбаясь, спросила:
— Привет… ты что здесь делаешь?
«Какие у нее замечательные зубы», — неожиданно для себя самого заметил Милан, и это настолько на него подействовало, что он, заикаясь, выдавил:
— Мама просила купить маргарин!
