они провели у яркого огня. Бандит высушил свою промокшую насквозь одежду. Хасан грелся, рассказывая свою историю.
— Что ты собираешься делать? — спросил его товарищ по несчастью.
— Я хотел бы присоединиться к вам, — сказал Хасан. — Ведь ты один из разбойников Бусетты.
— Откуда ты знаешь? — встрепенулся тот.
Хасан рассказал, как он познакомился здесь с их атаманом два года назад. Разбойник вспомнил его.
— Тогда ты был совсем маленький. Вас было четверо. Ну и вид был у твоих приятелей! — засмеялся он. — Уходить отсюда надо до свету. Я отведу тебя куда надо.
Потом, сплюнув на пол, продолжал:
— Только время ты выбрал плохое, малыш. В последние дни жандармов всюду полно, нам ни минуты покоя от них нет.
Под конец Хасан решился задать ему вопрос, который вертелся у него на языке с самого начала. Мужчина этот не был похож ни на чудовище, ни на убийцу, человек как человек. Раньше был крестьянином, по всему видно.
— Дядя, а почему ты стал разбойником? — смутившись, спросил Хасан.
— Голод заставил, малыш, голод, ну, и мачеха. Вместо того чтобы убить ее и отца вместе с ней, я предпочел стать тем, кем я стал. А тебе хочу сказать одну вещь, постарайся запомнить ее. Если станешь разбойником, не доверяй никому. Забудь и думать о чувствах, а главное, не вздумай никому жаловаться. С таким ремеслом можно стать либо мужчиной, либо отпетым негодяем. Постарайся быть мужчиной.
Он надел кешебию.
— А теперь пошли, — сказал он Хасану.
Дождь перестал, но стояла такая темень, что в двух шагах ничего не было видно.
— Держись за кешебию и не отставай.
Вокруг была грязь, под ногами хлюпало. Хасан шел за ним, понятия не имея, куда его ведут. Тот, видно, знал дорогу. Так они и шли, держась друг за друга и шлепая по грязи до самого подножия утеса, вздымавшегося как раз напротив. Занимавшийся день прорезал непроглядный мрак. Идти стало намного легче. Тропинка вилась по каменистым уступам. К утренней свежести примешивался запах мокрой земли. Запел дрозд. Ему вторил другой. Они продолжали взбираться по козьей тропе. Рассвело. Запели все птицы. Почти добравшись до вершины, они свернули влево, тропинка, на которой видны были чьи-то следы, осталась в стороне. Камни катились у них из-под ног. Наблюдавший за ними человек вышел из-за скалы и остановил их:
— Эй, Слиман, откуда ты взялся? И кто с тобой?
— Потом узнаешь, — сказал в ответ Слиман. — Шеф здесь?
Тот кивнул и вернулся на свой пост. Выглядел он больным: глаза ввалились и вид был какой-то растерянный. Слиман с Хасаном очутились у входа в пещеру, видневшегося чуть сбоку, случилось это так неожиданно, словно она упала с неба. Даже в двадцати шагах ее не было видно. Хасан рот открыл от удивления. Им пришлось наклониться, чтобы войти. На них пахну́ло по́том. В пещере спали вповалку, бок о бок, человек десять. Почти все храпели. Грязные, оборванные, они обросли бородой. У ног их, покрывшихся пеплом, все еще дымилось полено. Слиман молча указал Хасану место, где можно сесть. Он разжег огонь, подбросив несколько веток. Приятное тепло разлилось вокруг. Они грелись, дожидаясь, пока другие проснутся. Потом Слиман, порывшись в углу, достал жезуа [28], кофе с сахаром, черствую лепешку, посмотрел, есть ли еще вода в бурдюке. Большой бурдюк из козьей шкуры был почти полон. Слиман налил воды и сварил кофе сначала для Хасана, который пил его по глоточку, запивая ячменную лепешку, потом себе. Хасан поднял глаза, разглядывая пещеру, и обнаружил странные формы, свисавшие с потолка. Он ничего не знал ни о сталактитах, ни о сталагмитах. Окрашенные бледно-розовыми отблесками пламени, они показались ему сказочным видением. И все вокруг казалось ему сном. В другом углу пещеры кто-то закашлял. Кашель был хриплый, неотступный. Человек кашлял не переставая, и кашель его гулко разносился по всей пещере. Затем послышались его шаги и голос:
— Пора вставать, всем вставать.
Слиман поднялся и пошел будить людей. Некоторые что-то ворчали, и все чесались. Проснувшись, они вышли из пещеры, не обратив внимания на Хасана. Хасан ужаснулся их грязному, всклокоченному виду. Разбойничья жизнь ему совсем не понравилась. Мужчина в глубине пещеры все еще кашлял, огромная тень его колыхалась на противоположной стене. Наконец он подошел и сел рядом.
— Привет всем, — сказал он.
— Привет, — ответил Слиман, а за ним Хасан.
Услышав незнакомый голос, Бусетта повернулся в его сторону. Он был болен, губы у него посинели, его трясло, хотя он всеми силами пытался скрыть это.
— Послушай-ка, что ты здесь делаешь? — спросил он, глядя на Хасана. — Слиман, кто это?
Слиман налил ему кофе.
— Ты не узнаешь его? — сказал он. — Два года назад ты так поразил его, что вот теперь он разыскивает тебя.
— Что? — удивился Бусетта. — Да я его никогда не видел. Чего это ты надумал, малыш? Хочешь стать разбойником? Откуда ты и как тебя зовут?
Мужчина снова закашлялся. Хасан напомнил ему случай в мечети. Тот кивал головой, не переставая кашлять.
— Как же, теперь припоминаю, — сказал он под конец. — И что же привело тебя к нам?
В этот момент, умывшись, пришли как раз и все остальные. Усевшись вокруг огня, они слушали рассказ Хасана о своей жизни. Рассказывал он так бесхитростно и простодушно, что им стало жаль его. Один из присутствующих не выдержал и сказал вслух:
— Чего только не наслушаешься в этой собачьей жизни…
Бусетта встал, поднял камень, на котором сидел, и отбросил его подальше, в глубь пещеры.
— В пословице говорится: «Кто сиднем сидит, того камень сторожит».
Потом снова сел, скрестив ноги, и, кутаясь в свой бурнус, обрисовал обстановку, обращаясь ко всем:
— Жизнь в горах становится все труднее. Крестьяне перестали быть покорными. Они готовы драться, защищая свое добро. Жандармы устраивают облавы каждый божий день. И всюду доносчики. Чтобы выжить, нам надо либо носа не показывать, либо беспрестанно передвигаться. И никогда не возвращаться на то же место.
Некоторое время нам придется прятаться. А немного погодя станем следить за дорогами, будем ждать на склонах, пока грузовики замедлят ход, чтобы захватить товар. Если оставим крестьян в покое, они нас не тронут. Ты, малыш, можешь идти с нами, если пожелаешь. Судьба связала твою жизнь с нашей. Теперь ты знаешь, что тебя ждет. Вот только жаль твоей молодости.
Все посмотрели на Хасана, который был похож на ребенка, а никак не на разбойника, и согласно закивали:
— Драться мы тебя научим. А жизнь или смерть, всё в руках Аллаха.
Затем Бусетта обратился к Слиману:
— Рассказывай, что с
