– Так, немедленно собирайте барахло, и едем домой. Вы ни минуты в этой дыре не останетесь!
Я вцепилась в мамину руку. Папа был такой бешеный – я испугалась, что он просто возьмет и засунет нас в багажник «Мерседеса».
– Мы не поедем, – сказала мама. – Теперь наш дом здесь.
– Это не дом, а поганый пансионат, да и дрянной к тому же, – сказал папа. – Почему вы не остановились в гостинице?
Я сказала:
– Папа, это замечательный дом!
– А ты, Красавица, закрой рот на замок! Надоели твои выкрутасы! Если бы ты не выпросила себе в подарок того проклятого кролика, ничего бы не случилось! – заорал папа.
Две старушки выглянули в прихожую, деликатно покашливая, чтобы мы знали – они тут.
– Некогда мне тут с вами дискуссии разводить! – рявкнул папа. – Собирайте вещички, живо!
Старушки так и ахнули.
– Дорогая, у вас ничего не случилось? – робко спросила одна. – Может, позвать Майка?
– Майк? Это еще что за черт? – спросил папа.
– Майк – это я. – Майк тоже вышел в прихожую и обнял старушек за плечи. – Не волнуйтесь, мои дорогие. Я здесь разберусь. А вы идите пока к себе.
Он встал рядом с нами плечом к плечу.
– Видимо, вы – муж Дилли? – сказал он. – Не хотите войти?
– Нет, черт побери, не собираюсь я заходить! И не лезь не в свое дело, шустрый больно! Кто ты такой вообще? – разорялся папа.
– Я – друг Дилли и Красавицы, – сказал Майк.
– За дурака меня держишь? Друг нашелся! Нечего из меня посмешище делать!
И папа стукнул Майка кулаком по носу. Хлынула кровь.
– Черт! – прогнусавил Майк и осторожно пощупал нос. – Вы с ума сошли?
– Майк, простите, все из-за меня! – вскрикнула мама. – Вот, возьмите платок!
– Думаешь, я вчера родился? – бушевал папа. – Давно вы с ней знакомы? Все ясно, вы заранее сговорились! Дилли, я так и знал, что у тебя кишка тонка просто так от меня уйти куда глаза глядят. Неужели получше ничего не нашла? Ты посмотри на него, он уже в пенсионном возрасте! И ни гроша за душой, судя по всему.
– Вы угадали, – сказал Майк. – Но вы совершенно неправы насчет наших отношений. Мы с Дилли просто друзья, к тому же она у меня работает.
– Что? – изумился папа. – Кем работает, позвольте спросить?
– Поваром. Готовит завтраки для постояльцев, – ответил Майк.
Папа вытаращил глаза… А потом захохотал на весь дом.
– Ну, если вы решили свести постояльцев в гроб, то, конечно, пустите Дилли на кухню! Кулинар из нее никакой. Она только и умеет делать, что дурацкое печенье.
– Очень хорошее печенье, – сказал Майк. – Может, все-таки зайдете? Успокоитесь, выпьете чаю, заодно и печенье попробуете…
– Нечего мне указывать! У нас личный разговор с женой.
Папа шагнул к маме. Майк тоже придвинулся ближе.
– Дилли, слушай меня внимательно. Я понимаю, ты удрала, потому что думала, мой бизнес вылетит в трубу и я вместе с ним. Но у меня есть знакомые там, где надо. Историю со взяткой благополучно замяли, а один приятель шепнул мне словечко про участок, где собираются сносить муниципальные дома. Еще выгодней, чем «Заливные луга», и я практически уверен, что контракт достанется мне. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Ты заработаешь еще больше денег, – сказала мама.
– Так что, девочка моя, даю тебе последний шанс. Возвращайся – будешь как сыр в масле кататься. А не то оставлю тебя без гроша с девчонкой.
– Джерри, мне не нужны твои деньги, – сказала мама. – Я не ради них выходила за тебя замуж, а потому что думала, ты будешь обо мне заботиться. Но я уже не та глупая девочка. Пора научиться самой о себе заботиться – и о Красавице, конечно.
– Тогда идите к черту! – сказал папа. – Найду и получше тебя. Все равно ты уже теряешь товарный вид. – Тут он посмотрел на меня. – А у тебя вообще никакого вида отродясь не было. Зря только время потратил, искал вас еще. Протухайте в этой убогой хибаре, мне плевать!
Папа харкнул на порог и зашагал прочь. Мы с мамой смотрели ему вслед, все так же держась за руки.
– Уфф, – сказал Майк. – Ну что ж, мои дорогие, входите в мою убогую хибару. Выпьем все-таки чаю с печеньем – и я суну свой несчастный нос в пакет с замороженным горошком!
– Ох, Майк, простите! Мне ужасно стыдно. Может, вам показаться врачу? Вдруг перелом? – всполошилась мама.
– Незачем. Я уже дважды ломал нос, когда играл в регби. Одним разом больше, одним меньше… Заживет. Все у нас с вами будет хорошо, вот только успокоимся немножко.
Мы пили чай с печеньем и болтали с Майком обо всем на свете – только не о папе. Но, когда мы поднялись к себе, мама жалобно посмотрела на меня.
– Получается, назад дороги нет…
– Мы здесь будем протухать вечно, ура-ура-ура! – крикнула я. – Мама, теперь наш дом здесь?
– Да, наверное.
– Значит, можно написать Роне и рассказать, где я?
– Конечно, солнышко.
Я достала самую лучшую бумагу и фломастеры тети Авриль и нарисовала, как я рисую рядом с Майком. На мольберте Майка я нарисовала свою картину – ту, где Сэм и Лили, – совсем крошечную. А на своем холсте я нарисовала, как Рона держит на руках бедного Деньрожденья.
Я очень долго раскрашивала рисунок, потому что не знала, что написать. Я даже раскрасила море на заднем плане в разные цвета – синий и зеленый, и оставила белые промежутки – пену на гребнях волн.
Когда бумага стала совсем блестящей от краски, я перевернула листок и взялась за письмо. Я его долго сочиняла в голове, и все равно было трудно. В конце концов я написала так:
«Дорогая Рона!
Ох, наверное, ты очень удивишься, когда получишь это письмо. Мы с мамой переехали к морю. Кроличья бухта очень красивая. Мы живем в пансионате Майка, и Майк учит меня рисовать (см. рисунок). Мне здесь очень хорошо, только грустно, что нельзя с тобой увидеться (вот было бы ЗДОРОВО, если бы ты приехала сюда на каникулы!). Я очень надеюсь, что ты по-прежнему хочешь со мной дружить, хоть я здесь, а ты там.
Передай от меня Алджернону Алоцвету горячий привет и ложечку меда!
Целую,
Красавица
P. S. С Деньрожденьем случилось что-то очень, очень плохое. Такое плохое, что я не могу об этом написать. Но все равно он был самым лучшим подарком на свете».
Я написала обратный адрес – коттедж «Лилии», хотя на самом деле не ждала, что Рона мне ответит. Не в ее характере писать письма. Но через два дня мне пришла от нее посылка – маленький мягкий пакетик. Я просунула палец под обертку и почувствовала что-то мохнатое.
Я подумала, что Рона прислала мне Алджернона Алоцвета. Развернула обертку и увидела малюсенького потрепанного медвежонка в мятом полинявшем костюмчике в темно-синюю полоску.
– Маврикий Мореход! – прошептала я. – Ты же утонул!
В свертке была еще записка. Вот что написала Рона:
«Дорогая Красавица!
Я буду по тебе очень скучать! Представляешь, папа вчера стал чистить бассейн, спустил воду, и оказалось, что Маврикий Мореход застрял в сливной трубе!!! Мама его постирала и отпарила, но вид у него немножко странный. Надеюсь, он тебе все равно нравится.
Целую,
твоя лучшая подруга Рона
P. S. Надеюсь, с Деньрожденьем не случилось ничего слишком ужасного. Ну ладно, не будем об этом».
– Красавица, надо бы устроить тебя в школу, – сказала мама.
Мы уже закончили разносить всем завтрак и пили в кухне чай.
Я пришла в ужас.
– Не хочу в школу! Я не могу! Я же тебе помогаю и еще рисую с Майком. Я работаю!
– Не говори ерунды! Дети должны ходить в школу, ты же знаешь.
– Ну, может, когда-нибудь, только не сейчас! Все равно скоро каникулы. Пойду в школу в сентябре, если так уж нужно.
– Пойдешь сейчас! Я хочу, чтобы все было как полагается. А то вдруг папа в суд подаст, чтобы тебя отдали ему под опеку, а в суде всплывет, что ты у меня в школу не ходишь. Скажут, что я не гожусь быть матерью! Нет, моя дорогая, ты пойдешь в школу, и никаких разговоров. Спросим Майка, где в Кроличьей бухте начальная школа.
– Ответ простой, – сказал Майк – он пришел загрузить посуду в посудомоечную машину. – Нет у нас начальной школы. Ее пять лет назад закрыли, потому что учеников не хватало.
– Ура-а! – завопила я. – Видишь, мам, я не могу пойти в школу!
– Можешь, можешь. Запишем тебя в ближайшую, только и всего, – решительно сказала мама.
Оказалось, ближайшая начальная школа – в Сихейвене и до нее целых шесть миль.
– Все-таки я не смогу туда ходить, – сказала я.
– Сможешь, раз надо, – сказала мама. – Закон такой.
– А как туда добираться?
– Я буду возить тебя на машине.
– Ты же должна завтрак разносить!
– Может быть, здесь автобус ходит? Но мне не хочется отпускать тебя одну на автобусе. Господи, не разорваться же мне?
– Не волнуйтесь, Дилли, – сказал Майк. – В двух домах на нашей улице – номер два и номер семнадцать – дети ездят в школу на автобусе. Красавица может ездить с ними.
