Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское - Елена Эдуардовна Бодрова

— Будешь настраивать меня на съемку?

— Буду настраивать, — Ское улыбнулся уголком губ и кивнул.

— Давай, настраивай.

— Танцуй.

— Я не могу.

— Что мне сделать, скажи? Чтобы ты смогла.

— Не знаю, — Ника потупилась. Нельзя же попросить режиссера уйти. В полном одиночестве — без него, без Вадима, без всех — она смогла бы. Но зачем тогда?

Ское отвернулся и в задумчивости разглядывал рисунок, сделанный Вадимом на стене, — человека-невидимку.

— Мне уйти? — спросил он.

— Нет.

— А что сделать?

— Не знаю.

Ское повернулся к Нике с каким-то особенным выражением на лице. Прищурил глаза, от этого они сделались острее.

— Ника, включай музыку, — сказал он.

— Но ты же хотел во время съемки услышать.

— Она у тебя на телефоне?

— Да.

— Включай.

Ника достала телефон из сумки. С полминуты щелкала кнопками в поисках нужной записи. Несколько раз пролистала мимо, но, наконец, поймала. Включила, глянула на Ское — он ждал — и осторожно положила телефон на неровную выемку в стене — видно, раньше здесь было межкомнатное окно. Раздался глухой, как из подземелья, звук фортепиано. Ника нервно поправила телефон, пододвинула его чуть ближе, чтобы было слышно, снова посмотрела на Ское.

Он глядел в пол, слушая фортепиано. Звук отскакивал от стен и тонул в груде мусора за его спиной. Ское поднял глаза на Нику — кажется, они стали совсем желтыми. Сделал шаг к ней, медленно поднял левую руку ладонью вверх.

Приглашает на танец? Ника изумленно уставилась на его руку. На миг растерялась, не зная, как поступить. Танцевать? Танго? Со Ское?

Ее рука медленно и плавно, как учили в школе танцев, пошла вверх и аккуратно опустилась в руку Ское. Какое-то время девочка ошарашенно смотрела на свою руку: не ожидала от нее такого. Свет из потолочной щели упал на пальцы. Ское сделал шаг.

Все происходило как-то быстро и медленно одновременно. Казалось, музыка топталась на месте, пока они танцевали уже несколько жизней кряду. Тень-свет, тень-свет. Черно-белая музыка стала воздухом, пыльным, туманным. Рука Ское стала рукой Ники. Ей так казалось. Она не чувствовала разницы между собой и им. Она не понимала, что они танцуют. Может, они стоят на месте?

Ника видела серые шершавые стены. Ника видела воздух, пыль металась в нем, подсвеченная солнцем. Ника видела плечо Ское. Оно было близко, прямо перед глазами. Воротник рубашки. Шея. Лицо. Глаза.

Музыка закончилась. Ника отвела взгляд.

Телефон зазвучал следующей в списке мелодией — веселеньким рингтоном. Девочка проворно схватила телефон, чтобы прекратить это. Она копалась в нем, щелкала кнопки с минуту. Ское стоял за ее спиной и молчал. «Интересно, о чем он думает? Я плохо танцевала?»

— Хорошая музыка.

— Да? — Ника не оборачивалась. — Ты про рингтон? — попыталась она пошутить.

— Теперь сможешь станцевать?

Ника не знала. Она ничего не поняла, когда танцевала с ним. Как это было? Она не запомнила. Их танец, наверное, превратился вот в эту пыль и плавает теперь в воздухе.

— Попробую.

Ника оставила в покое свой телефон. Положила его в сумку. Повернулась к Ское.

— Не уверена, что получится. Но я попробую.

— Позову Вадима, — сказал Ское, и голос его прозвучал слишком резко в этом мутном, пыльном воздухе.

«Он станцевал со мной, чтобы снять свой фильм. Чтобы получилось хорошо. Чтобы я сыграла свою роль».

Вспорхнула юбка, рука приземлилась на холодную стену, на которой была нарисована другая рука — человека-невидимки. Ника ни о чем не думала. Доверилась телу и просто танцевала. Может, так оно и надо? Она не видела Вадима с камерой, не видела даже Ское, пристально следившего за каждым ее движением.

Видела только белую линию, протягивающую к ней свои нарисованные руки — как руки из другой реальности. Не знает он разве, что не могут быть вместе нарисованный человек и настоящий?

— Вадим, пойдем.

— Куда?

— Идем. Это важно.

Вадим пошел следом за отцом. Как оказалось, в его кабинет. Перед дверью отец остановился.

— Заходи.

— Зачем?

— Заходи, Вадим.

Мальчик зашел и услышал за своей спиной звук проворачиваемого в двери ключа. Отец запер его в своем кабинете. Он в своем уме? Вадим подергал ручку двери. Действительно, закрыто. Начал злиться. Ударил кулаком в дверь несколько раз.

— Открой!

— На столе компьютер. Ты знаешь, что делать, — услышал он голос отца за дверью. — А я прогуляюсь пока. Погода сегодня хорошая.

Послышались удаляющиеся шаги. Вадим выругался. Он прошелся по комнате, в ту и в другую сторону, взглянул на монитор. Открыт скайп. Мамина фотография и кнопка «Позвонить». Вот, значит, что.

«Что ж…»

Мальчик стоял и смотрел на мамину фотографию.

«Отлично».

И продолжил стоять.

«Ну и позвоню. Какая разница. Посмотрю, вспомнит мое лицо или нет».

Вадим подошел, сел на стул напротив компьютера, положил руку на мышь и сидел так минут пять. Почему так трудно?

Мама на фотографии улыбалась. На руке у нее было то самое кольцо, которое разглядывал Вадим, когда она плакала на экране. В прошлый раз.

Он нажал кнопку. Пошел вызов.

Из квадратиков стало появляться лицо.

— Только полотенце, постельное не надо, — послышался голос. Вадим увидел ее лицо в профиль. Нажала «Ответить», а сама разговаривает с горничной. Думает, что это отец ей звонит. Мальчик молча ждал. Повернулась наконец, взглянула на экран. Лицо ее мигом изменилось. Вадим отметил про себя: если бы изначально знала, что звонит он, а не отец, уж точно не стала бы кричать про полотенца. Сделалось приятно от этой мысли.

— Привет, мама.

— Вадим, сынок. Это ты!

— Полотенца грязные, да?

— Я не знала, что это ты. Да и как я могла знать? Вадим… — мама неловко улыбнулась. — Все хорошо?

— Не знаю. Наверное.

— Ты разговариваешь со мной теперь?

— Вот, разговариваю.

— Не молчи больше. Ладно?

— Не знаю.

— Сынок…

— Не знаю.

— Я скучала по тебе.

Вадим собрал руки в замок и разглядывал свои костяшки. Они белели, если напрягать руку.

— Вадим.

Костяшки побелели.

— Я скучала по тебе, сынок. Очень.

Совсем побелели.

— А ты скучал? Не молчи, пожалуйста.

— У меня скоро день рождения.

— Да, я приеду, Вадим, обязательно приеду, — скороговоркой проговорила мама, но осеклась. — Если ты хочешь, конечно. Хочешь?

Мама смотрела во все глаза. Вот что значит выражение «смотреть во все глаза» — это когда они становятся на пол-экрана.

— Хочу, — чуть слышно ответил мальчик, не глядя на экран.

— Тогда приеду обязательно! Я уже купила подарок.

— Ладно. Я… — Вадим обернулся на запертую дверь. — Мне идти нужно.

— Сынок.

— Уроков много задали.