Элинор Портер - Юность Поллианны

— Ну конечно, — уверенно повторил Джеми. — Вы что, оба ослепли прошлым летом? Ведь он всё время проводил с ней.

— Ну почему? Мне казалось, он был со всеми нами, — нерешительно пробормотала миссис Кэрью.

— Но не так, как с Поллианной, — настаивал Джеми. — Да и кроме того, разве вы забыли, как однажды мы говорили о его женитьбе, а Поллианна покраснела и сказала, что он однажды уже думал жениться. Я ещё тогда подумал, не было ли чего-то между ними. Неужели не помните?

— Д-да, вспоминаю, — опять еле слышно пробормотала миссис Кэрью.

— Это я могу объяснить, — прервал Джимми, облизывая пересохшие губы. — Джон Пендлтон был влюблён, только в мать Поллианны.

— Мать? — в один голос воскликнули его собеседники.

— Да, он любил её в юности, но ей не нравился. Она любила другого и вышла за него замуж. Это отец Поллианны.

— О-ох! — облегчённо вздохнула миссис Кэрью и уселась удобнее. — Так вот почему он не женился!

— Да, — кивнул Джимми. — Видишь, ты неправ. Он влюблён не в Поллианну, а в её мать.

— Наоборот, это ещё больше подтверждает мою идею, — провозгласил Джеми, глубокомысленно качая головой. — Смотрите: он любил мать, но ничего не вышло. Что может быть естественнее, чем полюбить дочь?

— Ох, Джеми, ты неисправимый сочинитель! — постаралась смягчить разговор миссис Кэрью, сопровождая свои слова нервным смехом. — Это не дешёвый рассказ, это реальная жизнь. Она слишком молода для него. Он должен жениться на женщине своего возраста… если он вообще намерен жениться, — заикаясь, поправилась она, неожиданно покраснев.

— Ну а что, если он полюбил девушку? — упрямо возражал Джеми. — Смотрите, мы не получили ни одного письма от неё, в котором она не упоминала бы о нём. И он постоянно говорит о ней в своих письмах.

Миссис Кэрью неожиданно встала.

— Да, знаю, — пробормотала она, сделав странный жест, как будто отбросила что-то в сторону. — Но… — она не закончила свою мысль и через мгновение исчезла в другой комнате.

Когда минут через пять она вернулась, то, к величайшему своему удивлению, обнаружила, что Джимми ушёл.

— Как? Я думала, он пойдёт с нами на пикник?! — воскликнула она.

— Я тоже думал, — нахмурился Джеми. — Кажется, он неожиданно должен уехать и пришёл сказать вам, что не может с нами пойти. Во всяком случае, он мгновенно исчез. Понимаете, — глаза у Джеми опять заблестели, — я не уверен, что я его вполне понял, потому что думал о другом. — И он разложил перед ней оба письма, которые всё это время держал в руках.

— Ох, Джеми! — затаив дыхание, произнесла миссис Кэрью, когда кончила их читать. — Как я горжусь тобой! — неожиданно глаза её наполнились слезами при виде невыразимого восторга, озарившего его лицо.

В субботу поздним ночным поездом на станцию Белдингсвилль прибыл высокий молодой человек с очень решительным, озабоченным видом. На следующее же утро, ещё не пробило десяти часов, как тот же молодой человек, только с ещё более решительным видом, шагал по тихим воскресным улицам, направляясь к харрингтонскому поместью. Увидев пучок любимых льняных волос, как раз в этот миг скрывшихся в беседке, он пошёл мимо парадной двери, пересёк газон и направился по садовой дорожке, пока не встретился лицом к лицу с обладательницей пучка.

— Джимми! — прошептала Поллианна, отшатнувшись назад и не сводя с него глаз. — Откуда ты?

— Из Бостона. Приехал ночью. Я должен был тебя увидеть.

— Увидеть меня? — Поллианна бессильно оперлась о забор, чтобы немного прийти в себя. Джимми был таким высоким, сильным и красивым в дверях беседки, и она боялась, что её взгляд — слишком восторженный, если не более того.

— Да, Поллианна. Я думал… я… я боялся… О, я больше не могу! Перейду к самому главному. Значит, так. Я стоял в стороне, но теперь не буду. Это не тот случай, когда нужна снисходительность, он не калека, не Джеми. У него есть ноги, руки и голова, и если он выиграет, то в бою. У меня тоже есть право!

Поллианна смотрела на него с искренним недоумением.

— Джимми, что всё это значит? О чём ты говоришь? — строго спросила она.

Молодой человек смущённо засмеялся.

— Неудивительно, что ты не знаешь. Это совсем неясно, правда? Не думаю, что мне самому было что-то понятно до вчерашнего дня, пока я не узнал от Джеми.

— Узнал… от Джеми?

— Да. Всё началось с приза. Понимаешь, он только что получил его, и…

— Ой, я знаю, — с жаром прервала его Поллианна. — Разве это не здорово? Только подумать, ведь первый приз — три тысячи долларов! Вчера я написала ему письмо. Ну конечно, когда я увидела его имя и до меня дошло, что это наш Джеми, я так разволновалась, что совсем забыла поискать своё имя, и не смогла найти его, и поняла, что ничего не выиграла… Понимаешь, я была так рада за Джеми, что… совсем забыла обо всём остальном, — исправилась Поллианна, бросив на Джимми смущённый взгляд. Она боялась, не уловил ли он то, чего она вначале чуть не высказала.

Однако Джимми был слишком погружён в свои проблемы.

— Да, да, конечно, это хорошо. Я рад, что он его получил. Но, Поллианна, я имею в виду то, что он сказал позже. Понимаешь, до сих пор я думал, что… что он любит… что вы любите друг друга.

— Ты думал, что мы с Джеми любим друг друга? — воскликнула Поллианна, и на её лице разлилась мягкая краска смущения. — Что ты, он любит Сэди! Мы говорили о ней часами. Я думаю, он ей тоже нравится.

— Прекрасно! Я тоже надеюсь на это, но понимаешь, я ведь не знал. Я думал, что это Джеми и ты… И я думал, нельзя мешать инвалиду… некрасиво, если бы я… если бы я был рядом и старался тебя добиться.

Поллианна неожиданно нагнулась и подобрала листик, лежащий у её ног. Когда она поднялась, смотрела она в сторону.

— Поэтому я… я просто отошёл и дал ему возможность… хотя чуть не умер с горя. А вчера утром я узнал. Но узнал я и ещё кое-что. Джеми всё сказал мне. Но ради него я не отступлю, хотя он столько для меня сделал. Джон Пендлтон — мужчина, у него здоровые ноги. Он должен драться, чтобы выиграть. Если ты любишь его, если ты на самом деле очень любишь его… Поллианна широко раскрыла глаза:

— Джон Пендлтон? Джимми, что ты? Причём тут Джон Пендлтон?

Внезапная радость преобразила лицо Джимми, и он протянул к ней руки:

— Так ты… Ты его не любишь?

Поллианна отступила. Она побледнела и вся дрожала.

— Джимми, что ты говоришь? — жалобно взмолилась она.

— Я говорю, что ты не влюблена в дядю Джона. Неужели ты не понимаешь? Джеми думает, что вы с ним любите друг друга. Тогда и я стал так думать. Ведь он всегда говорит о тебе, и конечно, до этого была твоя мама…

Поллианна тихо застонала и закрыла лицо руками. Джимми подошёл поближе и нежно положил руки ей на плечи, но она опять отпрянула от него.

— Поллианна! Радость моя, не надо! — ласково попросил он. — Неужели ты совсем не любишь меня? Неужели это правда, и ты просто не хочешь мне сказать?

Она опустила руки и посмотрела ему в лицо. В глазах её было выражение, которым она его удержала.

— Джимми, ты думаешь, что он… любит меня… в этом смысле? — очень тихо спросила она.

Джимми нетерпеливо тряхнул головой.

— Ничего я не думаю, Поллианна. Откуда мне знать. Дорогая, не в том дело, а в тебе. Если ты не любишь его и если ты подашь мне надежду, хоть лёгкую надежду… — он поймал её за руку и старался притянуть к себе.

— Нет, нет, Джимми, я не должна! Я не могу! — и обеими руками она оттолкнула его.

— Поллианна, ты его любишь? — бледнея, спросил Джимми.

— Нет, нет, конечно, — проговорила Поллианна. — Разве ты не видишь? Если он любит меня, я должна… я просто обязана…

— Поллианна!

— Не надо! Не смотри на меня так, Джимми!

— Ты выйдешь за него замуж?

— О нет!.. Я… я… д-да, возможно, — с отчаянием призналась она.

— Поллианна, что ты говоришь?! Это ужас какой-то. Ты… ты меня просто убиваешь.

Поллианна тихо всхлипнула. Она опять закрыла лицо руками, некоторое время сдавленно всхлипывала, потом подняла голову и посмотрела прямо в страдальческие, укоризненные глаза Джимми.

— Я знаю, я знаю, — в отчаянии повторила она, — я убиваю и себя. Но я не могу иначе. Я разобью твоё сердце, разобью моё, но никогда не смогу его обидеть!

Джимми поднял голову. Глаза его вдруг загорелись огнём. Он совершенно преобразился. С нежным и победным возгласом он обнял Поллианну и крепко прижал к себе.

— Теперь я знаю — ты любишь меня! — тихо прошептал он ей на ухо. — Ты сказала, что твоё сердце тоже разобьётся. Ты думаешь, теперь я отдам тебя кому-нибудь? Ах, дорогая, ты очень мало понимаешь, если думаешь, что я соглашусь тебя потерять. Поллианна, скажи, что ты любишь меня! Скажи сама!

Целую минуту Поллианна оставалась в крепких объятиях, потом со вздохом, отчасти — счастливым, отчасти — жертвенным, стала высвобождаться.