казаков со связанными руками. Об этом ребята спешили сообщить Степану.
Раз во время похода за пиканами возле чешских эшелонов они встретили Варьку в толпе торговок.
— Огурчики только с грядки сорванные!
— Курнички морковные!
— Молочка топленого кому-у! — наперебой кричали торговки возле офицерских вагонов.
Варька увидела Николку с Ахметом. Но сделала вид, что не заметила, отвернулась и, перехватив из одной руки в другую тяжелую корзинку, пронзительно закричала:
— Варенца холодного с пенками! Молока, творожку! Батуну зеленого!
— Откудова молоко? Коровы-то сроду не бывало, — нарочно громко крикнул Николка, чтобы услышала Варька. Уж очень обидным ему показалось, что она тут «контре» прислуживает.
— Ай-ай дурной башка! Варька-та нас не знаит… Мы тоже… Так нада, Степан говорил, — сообразил Ахмет и потащил друга дальше.
Откуда было знать Николке, что и Варька находилась «при деле», продавая чужой товар. Торговкам не разорваться, чтобы не упустить выручку и на базаре, и на станции, и в других людных местах. Они рады были услугам девчонки и за продажу давали каждый день по кринке молока.
Крутилась Варька возле чешских эшелонов и следила за всем, что творилось на станции. Потом подробно докладывала деду Захарию. И не любопытничала, куда уходил дедушка по ночам с ее донесениями.
Николке вскоре надоело это скучное занятие — сидеть в огороде и смотреть на дорогу.
— Чего их считать-то? Контры от этого не убудет. А винтовки без дела лежат… — ворчал он, пробираясь в засаду.
— Нада считать! Степан сказал, — твердил Ахмет.
Однажды Николка притащил в землянку большой виток колючей проволоки.
— Зачем таскал? — удивился Ахмет.
— Вот размотаем, тогда скажешь, что у меня на плечах голова, а не капуста, — ответил Николка, почесывая исцарапанный колючками живот. Однако не выдержал, поделился с другом своей задумкой.
— Нельзя… Степан-та ругать будит, — попытался урезонить его Ахмет.
— Мы только попробуем. Он и не узнает.
Не так-то легко было разматывать спаянную ржавчиной проволоку. А еще труднее высвободить колючки. Пальцы у обоих были в крови и ржавчине. Но ребята не обращали на это внимания. Колючки, — заостренные коротенькие проволочки, — они соединяли по несколько штук вместе, переплетая их между собой. Получались острые со всех сторон упругие «ежики».
— Поднесем мы им подарочек! Будут помнить! — грозился Николка, посасывая исколотые пальцы.
Ранним летним утром по середине улицы не спеша двигался казачий эскадрон. Сытые кони лениво помахивали хвостами.
— Гляди-ка, вон он, — шепнул Ахмет, показывая на знакомого подхорунжего, который, как всегда, ехал впереди.
Друзья лежали рядышком в лопухах. Когда казаки поравнялись с их засадой, ребята даже дышать перестали.
Вдруг конь подхорунжего с громким храпом взвился на дыбы, потом опустился на колени, ткнулся мордой в землю и, взлягнув задней ногой, повалился на бок. Всадник еле успел выскочить из седла и высвободить ногу из стремени. Его широкое лицо налилось кровью.
Вслед за конем подхорунжего начали взвиваться на дыбы и падать на колени другие кони. Громкий храп и ржание лошадей смешались с криками и руганью. В шуме и суматохе никто не слышал, как прозвучал выстрел…
Пока казаки опомнились и бросились искать того, кто стрелял в подхорунжего, друзья закинули винтовки в какую-то яму и перемахнули в соседний огород, затем в следующий. Без оглядки бежали они по улицам, петляли по переулкам.
В землянке Ахмет бросился на нары, обхватил голову руками и заплакал.
— Чего ревешь? Контру пожалел? Небось они никого не жалеют. Не вой! — набросился на него Николка.
— Не жалел я… Страшна-а…
— Чего страшно-то? От казаков убегли, больше бояться нечего. Да и не ты попал, а я…
— Нет я.
Николка храбрился, а самому было не по себе. Война — это не драка между колупаевцами и мухоморовцами: сегодня подрались ребята, а завтра помирились. В этой войне должна победить Советская власть! Николка готов драться за нее не на жизнь, а на смерть. Только бы винтовки вызволить из ямы…
Об этом же думал притихший Ахмет.
* * *
В потемках в землянку прибежал Степан. Он тяжело опустился на нары и долго не мог отдышаться. Видно, долго бежал.
— Я тут у вас пережду денек. Кто-то на тракту подхорунжего убил. Теперь его ищут, облавы по городу…
Николка при этом известии похолодел.
— Я говорил: не надо стрелять, а ты… — тихо упрекнул его Ахмет.
Но Степан услышал.
— Чего-чего? Кто стрелял?!
— Это… мы, — сознался Николка.
Ребятам пришлось выкладывать все. Рассказали они и про винтовки, и про Николкину затею с «ежиками». Ничего не утаили.
— Я говорил, не надо стрелять, — чуть не плача повторял Ахмет.
— Да-а… Вот и надейся на вас, — после долгого молчания проговорил Степан. — Да вы понимаете, что из-за вашей затеи людей похватают?!
Сначала Степан ругал обоих. Потом обрушился на одного Николку. Припомнил листовку, которую бывший рассылка приклеил на спину кучеру Яшке. Николка никогда не видел его таким сердитым.
— У нас каждое оружие на счету, а они играть вздумали! Эх вы, герои! Вот что: винтовки, если их не нашли казаки, я заберу, а вас отстраняю от всяких дел. Такая помощь революции не нужна! — снова принялся он распекать обоих.
Понурив головы, слушали друзья и молчали. Но последние слова кузнеца задели их за живое.
— Больше не будем, дядя Степан, только не гоните нас! Если надо, мы вам их всех пересчитаем, извергов проклятых.
Слушая Николку, Ахмет согласно кивал головой: мол, так-так, все сделаем.
— Ладно! Вот вам первое дело: достать винтовки. Только осторожно, чтобы никто не видел. А потом будем разговаривать…
…Было далеко за полночь, когда изжаленные крапивой вернулись друзья с винтовками в землянку. Степан ждал их, прислушиваясь к каждому шороху, лаю собак.
— Винтовочки что надо! Сослужат в нужный час. А где боеприпасы к ним?
Пришлось доставать и пересчитывать патроны. Только сейчас выяснилось, что стрелял в казака один Николка. У Ахмета винтовка оказалась незаряженной.
— Вот что скажу я вам, дорогие ребятки, — тихо и душевно заговорил Степан. — Ведь я понимаю, что вы ненавидите врагов, которые надругались над Советской властью, погубили дорогих нам людей. Но у вас еще мало знаний, нет закалки в борьбе. Этак и в беду попасть недолго, погибнуть за здорово живешь. А зачем погибать, когда скоро такое время настанет, что живи да радуйся?
За винтовки вам спасибо от имени революции и Советской власти. Они будут в надежных руках!
А дело вы сами себе нашли. — Степан наклонился, поднял с полу из-под нар забытый ребятами «ежик». — Вот этих штук наделайте-ка побольше. Скоро погоним незваных гостей, надо проводы им устроить… Хорошо Коля придумал, молодец!
…На следующую
