(которая, увы, так не походила на аккуратные тетради девочек) один за другим появились примеры на вводные слова.
Первым было написано предложение: «К счастью, игра окончилась победой «Динамо» с разгромным счетом».
Когда девочки в другой раз зашли к Леше, он встретил их уже более гостеприимно. И странно, каждый раз как-то незаметно разговор переходил на грамматику.
Соболева вдруг вспомнила:
— А Миша-медведь! (так называли в классе мешковатого Мишу Добрушина), — как он медленно соображает! Говорит на уроке пример: «Завтра я, может быть, …» А Витя Седых опередил его и сказал: «выучу урок». Все так и покатились со смеху.
…В школе, после очередного родительского собрания, мама Леши обратилась к Прасковье Михайловне.
— Я вам так благодарна, — начала она. — Вы знаете, Леша совсем по-другому стал относиться к русскому языку. Раньше он то прослушает, то не поймет. А теперь, когда вы прикрепили к нему этих девочек, он стал заниматься гораздо охотнее. Сам говорит: «У меня не только тройки, но и четверки провертываются!»
Прасковья Михайловна чуть-чуть приподняла брови. «Прикреплять» к Леше девочек? Она этого не делала. Но старая учительница ничего не ответила.
На уроке, вызвав Лешу, она зорким взглядом окинула класс.
Ребята повторяли пройденное. Леша успешно разбирался в знаках препинания при обобщающих словах. На второй парте, беспокойно поглядывая на Лешу, сидела Лида. Порой она беззвучно шевелила губами, словно желая подсказать Леше правильный ответ.
«Рот одна из этих девочек! — догадалась Прасковья Михайловна. — А вот и вторая!» — усмехнулась она, заметив расширенные от волнения черные глаза Раи, обращенные к Леше. «Молодцы, девочки!»
И весь этот день ей очень хорошо работалось.
Однажды Прасковья Михайловна предложила посвятить очередное занятие в литературном кабинете… сказкам. Нельзя сказать, что это предложение понравилось всем.
— Мы уже не маленькие! — буркнул потихоньку Шишляев.
Уговорились, что выступать может каждый, лишь бы сказка была народной и интересной.
В назначенный день все собрались дружно. Рая Давидович и Юра Логунов устроили выставку открыток. Какие персонажи глядели с этих открыток! Буратино и Дюймовочка, Лутонюшка и Красная Шапочка, Снежная королева и Кощей Бессмертный, звери, птицы и страшные чудища.
И хотя перед этим многие думали, что они, и правда, немаленькие, все сказки слушали с удовольствием.
Миша Добрушин рассказал о зверях: хитрой лисе и храбром Котофее Котофеевиче. Понравилась всем веселая сказка о том, как солдат варил суп из топора. Ее вспомнил Виктор Седых.
И, наконец, настал черед Ксюши Чердынцевой.
Она говорила, какой долгой и трудной была дорога к Хрустальному ключу и как, в конце концов, они напились из него, а потом сидели у костра и слушали сказ. И ребятам представлялась темная ночь и костер недалеко от охотничьей избушки.
Так уж случается, что человек, которому дан дар хорошо рассказывать, не повторяет каждый раз одно и то же. Что-нибудь он вставит новое, как-то по-другому слово повернет. Если по душе ему герой сказки, он его поярче опишет.
Так и Ксюша в полюбившийся ей сказ кое-что добавляла. Бурундучка она описала таким, каким сама видела в лесу…
Заслушались ее ребята. А когда пошла речь о том, как по совету бурундучка позвал Иван на гору жадного Семигора и тот окаменел, ребята дыхание перевести боялись.
— Бабушка говорила про ключ, что течет из недр самоцветной горы. Но и наш родник такой чистый и прозрачный, что зовут его Хрустальным. И я верю, кто напьется воды из него, у того силы и здоровья прибавится. А еще — будет он хорошим человеком, будет любить людей и о них заботиться… — так закончила Ксюша.
Несколько мгновений ребята сидели в полном молчании. Потом вдруг вскочила Лида Соболева.
— Ребята! Какие мы глупые! Совсем, недалеко от нас есть волшебное место — Светлый бор и Хрустальный ключ. И мы там не бывали! Ну пусть попадать туда трудно, зато на всю жизнь запомним.
— Как только будет тепло, так и поедем! — решил Виктор.
— Поедем! — закричали мальчишки.
От бригадира пути Клавдия узнала, что старик Парфеныч стал прихварывать. Собрался на пенсию уходить.
— Вот и правильно, — ответила Клавдия. — Пора ему в село вернуться. Он же первым председателем колхоза был. Помнят его там.
На другой день Клавдия сказала старшей дочке:
— Сходила бы ты, Ксюша, проведала Парфеныча. Пирожков с картошкой да шанег унеси.
— Ко мне хотела Валя Черноок прийти, — неуверенно ответила дочь.
— Ну что ж! Побудет немного, а там и пойдешь. Пальму возьми. «Только станцию обойди сторонкой. Чтобы собака ни на кого не бросилась.
Вскоре пришла гостья.
Забрав с собой младших ребят, девочки побродили по лесу, нарвали по букету первых цветов и вернулись.
После чая, взяв на поводок Пальму, они отправились в путь.
За последние месяцы Пальма привыкла видеть в Вале «члена семьи» и никогда не лаяла на нее.
Ксюша несла хозяйственную сумку с гостинцами Парфенычу, а правой рукой держала поводок.
— Ксюша! — умоляюще сказала вдруг Валя. — Дай я Пальму поведу! Сна ведь меня знает!..
Коротко и испытующе взглянув на подругу, Ксюша передала ей поводок.
— Держи крепко. Она, если учует какую-нибудь зверюшку, рваться будет.
Но все обошлось благополучно. Только в одном месте Пальма, свернув с тропки, кинулась к какой-то норке и, смешно фыркая, стала соваться в нее носом.
Валя подергала поводок. Пальма не слушалась. Но достаточно было Ксюше строго сказать:
— Пальма! Фу! — и собака послушно вернулась на тропинку.
На вопрос Вали, куда пойдет подруга и к кому, та рассказала, какой замечательный человек Парфеныч, как он воевал с кулаками и те, задумав убить Белозерова, смертельно ранили его жену. А потом он потерял на фронте обоих сыновей и не захотел жить на старом месте, где все напоминало ему о родных людях, которых уже не было в живых. Уехал из села, стал путеобходчиком, жил один-одинешенек. Теперь здоровье у него плохое, болеет часто.
Валя слушала подругу внимательно. Глаза у нее вдруг заблестели.
— Знаешь, что! Мы сейчас зайдем к папе на станцию, и я попрошу, чтобы он отпустил меня с тобой. Он, наверное, согласится.
Так и получилось. Кирилл Григорьевич вышел из станционного помещения, поздоровался с Ксюшей. Спросил дочь, знает ли ее Пальма, и отпустил их, но велел идти все время вдоль линии, не отходя в сторону.
Девочки отправились в путь.
В железнодорожном поселке Ксюша повернула на крайнюю уличку, еще не мощенную, заросшую зеленой нетоптанной травой. Когда поселок кончился, они снова свернули к железной дороге на узенькую тропку, вьющуюся вдоль полотна.
День был очень
