Мы доезжаем до какого-то угла и выходим.
И сейчас же входим в маленькое пустое кафе. Черные стены с красными маками, красные занавески, красные мраморные столики. Мы садимся в углу. Сразу подбегает улыбающаяся официантка.
– Кофе, пирожное и взбитые сливки, – говорит мама.
Официантка убегает.
– Это удивительно, как они его выследили! – тихо говорит про себя мама.
– Он мне сказал... – начинаю я.
– Помолчи, – говорит мама.
Официантка ставит на стол заказ и опять убегает.
– Надо успокоиться, – говорит мама и наливает себе из кофейника кофе.
Она сразу выпила чуть ли не полчашки кофе! Без сахара. Она всегда пьет кофе без сахара. И странно – другие пьют кофе, когда они слишком спокойны, чтобы возбудиться, а мама наоборот: пьет кофе, чтобы успокоиться.
– Он мне сказал... – начинаю я опять.
– Ты не можешь помолчать? – смотрит мама устало.
– Выпустили! – выпаливаю я.
– Что выпустили?
– Товарища выпустили! – говорю я. – Из тюрьмы! Он велел тебе передать. Он сказал, это важно для МОПРа...
Мама чуть не опрокинула свой кофе! Она радостно улыбается.
– Ну, это другое дело. Значит, все в порядке. Что же ты сразу не сказал!
Мама сразу становится веселой. И спокойной. От кофе, наверное. И от этой новости. Мама просто сияет.
– Молодец ты! – говорит мама и целует меня в лоб.
Я гордо ем пирожное и запиваю его кофе. Сладким кофе со взбитыми сливками. Это очень вкусно.
– А этот «Привет от Вернера» убежал? – спрашиваю я.
– Наверное, убежал, – говорит мама. – Это мы узнаем.
И мама смеется. И я тоже смеюсь. И пью кофе. Чудесная жизнь!
– Меня еще интересуют три вещи, – говорю я.
– Какие?
– Первое – про МОПР! Это значит, что я помог товарищу убежать из тюрьмы?
– Почему – ты? – удивляется мама.
– Но ведь я же член МОПРа! У меня есть красная книжечка! И у Вовки есть. Значит, Вовка тоже помог? Так?
– Выходит, так! – улыбается мама.
Я сразу становлюсь страшно счастливый.
– А второе что? – спрашивает мама. – Второе – борода! Он что – наклеил бороду?
– Конечно, – говорит мама. – Не могла же она вдруг вы расти!
– А третье – это мой выигрыш: выиграл я или нет?
– Да забудь ты об этом выигрыше! – говорит мама.
– Может, первым пришел Нокдаун – белая лошадь?
– Нет, Тироль пришел первым, – говорит мама. – Когда они перешли черту финиша, Тироль был впереди на целую шею! Это я видела.
– А сколько я выиграл?
– Ты хочешь получить свой выигрыш?
– Хочу!
– Это невозможно, – качает головой мама.
– Почему?
– Мы не можем туда возвращаться...
– А сколько я выиграл?
– Наверное, много. На Тироля никто не ставил, значит, сумма приличная. Марок семьсот, а то и больше!
– Семьсот! – выпаливаю я.
Я даже не могу себе представить, как это много... сколько можно купить игрушек на эти деньги! Подумать только!
– Жаль, что их нельзя получить, – говорю я.
– Должен сам понимать, – говорит мама. – Ведь ты не какая-нибудь фрау Аугуста! Ты член МОПРа!
– Я член МОПРа! – повторяю я с гордостью.
– Вот именно! Надо думать о деле. Дело превыше всего.
– Какое дело?
– Мопровское!
«Вот тебе и на! – думаю я. – Столько выиграл, а получить не могу! Я бы мог сейчас вернуть отцу деньги за железную дорогу: пятьсот марок! И еще осталось бы! Но – мопровское дело. Мопровское дело превыше всего!»
– Ты не грусти, – говорит мама. – Дело не в деньгах! Все-таки ты выиграл – это раз. Это чего-нибудь да стоит! Фрау Аугусту ты этим покорил! А потом... – мама открывает сумочку, – вот тебе двадцать пять марок. Сейчас поедем в универмаг, и ты купишь себе что-нибудь. Что хочешь! Вот это и будет твой выигрыш...
– Это как-то не то, – говорю я.
– Очень даже то! Это тебе премия! За успехи.
– За какие успехи?
– За талант игрока! – смеется мама. – И за талант мопровца!
– Спасибо! – говорю я, а у самого из головы не выходят те семьсот марок. Просто даже противно!
Мы расплачиваемся и выходим из кафе. И опять садимся в такси.
– К Тицу, пожалуйста! – говорит мама шоферу.
Тиц, – это самый большой универсальный магазин Берлина. Во всяком случае, так было во времена моего детства. Там можно было купить все!
Когда мы входим, мама говорит:
– Я хочу посмотреть кое-какие вещи... Что мы, сначала посмотрим вещи, а потом купим игрушку? Или наоборот?
– Сначала игрушку! – говорю я.
Я вообще очень не любил ходить с мамой но магазинам! Среди игрушек-то я любил, а вообще не любил! Мама всегда долго ходила по разным отделам, все расспрашивала, рассматривала, раздумывала, а потом в результате ничего не покупала! А я любил сразу прийти и купить! И ехать домой.
– Можно было бы сначала посмотреть вещи, – робко говорит мама. – А потом уже спокойно купить игрушку и ехать домой...
– Нет! – говорю я. – Мне все мученья уже надоели! И там какие-то мученья, и тут какие-то мученья! Я хочу сразу купить. И все!
– Ну ладно! – говорит мама. – Ты сегодня победитель!
Мы разговаривали, поднимаясь по широкой лестнице. Рядом – вверх и вниз – шли люди. Их было много и еще больше оттого, что они отражались в зеркалах. И мы отражались в зеркалах, я и мама, – мы там умножались! Потому что в зеркалах отражались еще Другие зеркала, и во всех этих зеркалах шагали мы с мамой. Это было очень интересно: смотреть, сколько нас там шло – меня и мамы! Мы там все одинаково поднимали ноги, и одинаково размахивали руками, и одинаково кривлялись – это я кривлялся! – и одинаково расстегивали воротник – это мама! Все мы там с мамой делали, помноженное на много раз! Я подумал: а что, если бы нас действительно было столько – меня и мамы! Вот было бы здорово! Стоит, например, дом, где живет меня сто человек. И моей мамы в нем сто человек! И мы вдруг выходим гулять изо всех квартир. Одновременно! Представляете? Тут любые шпики с ног собьются, любая тайная полиция! Только кинется за нами шпик – глядь, а там еще иду я с мамой! Он – туда, а там еще я с мамой иду! И так без конца! Вот как здесь, в зеркалах...
– Что это ты так кривляешься? – спрашивает мама.
– Смотрю в зеркало! – говорю я.
– Нехорошо так кривляться, – говорит мама. – Иди прилично!
Тут мы сворачиваем с лестницы и попадаем в зал игрушек... Ого, сколько здесь игрушек! В середине стоит огромная елка, до потолка, она загораживает ползала! И на ней игрушки! Целые большие автомобили висят на ней! И огромные куклы – ростом с ребенка! И шары величиной с голову! И вокруг на прилавках игрушки, игрушки, игрушки...
– Ну, куда пойдем? – спрашивает мама.
– Вон! Автомобили! – киваю я на ближний прилавок.
Мы подходим к автомобилям. Автомобили там стоят замечательные! Как настоящие! Просто удивительные автомобили!
– Hier gibt's keine Puppen, Madchen! – говорит веселая продавщица в фуражке с желтым кантом. – Здесь нет кукол, девочка!
Я мрачнею.
– Это мальчик! – говорит мама.
– Ах, какой мальчик! – удивляется продавщица. – Так похож на девочку! С такими локонами!
– Ну, какую ты хочешь машину? – спрашивает мама.
– Не надо мне машину! – передумываю я. – Они плохие! Посмотрим конструкторы! Я давно мечтал о конструкторе!
В конструкторах я копаюсь долго.
– Ну, какой? – спрашивает мама.
– А можно купить конструктор и еще подводную лодку? Для ванной? – спрашиваю я.
– Может не хватить денег! – говорит мама.
– Тогда лучше подводную лодку! Я давно мечтал о такой лодке!
И мы идем искать подводную лодку. Вокруг ходят взрослые и дети, смеются, ахают, разглядывают игрушки. И несут игрушки. У меня начинает рябить в глазах. Вон один дядька несет трехколесный велосипед...
– Я хочу велосипед! – говорю я.
– Ну, знаешь! – сердится мама. – Сам не знаешь, чего хочешь!
– Нет, знаю!
– Ты же говорил – подводную лодку!
– Велосипед! Я о нем давно мечтаю!
– Надо сосредоточиться! – говорит мама. – Мало ли о чем ты мечтаешь. Все мы купить не можем!
А я думаю о тех семистах марках! Сколько можно было бы на них купить! Я тяжело вздыхаю...
– Ты просто устал, – говорит мама. – Давай купим велосипед и пойдем! Мне же еще нужно посмотреть одежду...
Мы подходим к веревочному загону, где столпились у стены велосипеды. Сколько здесь велосипедов! Красных, синих, черных трехколесных! И настоящих двухколесных!
– Хочу двухколесный! – говорю я и бегу к двухколесным.
Двухколесные стоят важные, высокие, сверкая спицами огромных колес, кожаными сиденьями, хищным изгибом никелированных рулей! Как какие-то звери, приготовившиеся к прыжку! Оседлать бы такого зверя! Я пытаюсь вскарабкаться...
– Юра! – догоняет меня мама. – Прекрати сейчас же! Они для тебя велики!
– Ничего не велики! – говорю я глухим голосом.
Я карабкаюсь на сиденье. Сердце у меня стучит так, что заглушает все посторонние голоса! Даже маму я слышу откуда-то издалека.
