Он схватил Игоря за куртку и сказал:
— Вот они, голубчики. Зачем полчаса лифт держали?
— Никто не держал, мы только вошли, — пояснил я.
Нас обступили жильцы. Модная женщина в длинном черном пальто сердито сказала:
— Шляются по чужим подъездам и хулиганят. Как только не стыдно!
— Вот тот, чубатый, на прошлой неделе мой почтовый ящик сломал, — стоящая рядом с модницей старушка показала на меня.
— Кто сломал? — возмутился я. — Мы здесь первый раз. Заниматься приходили.
— В какую квартиру? — строго спросил мужчина.
— В тридцать седьмую, — ответил Игорек.
— Сейчас проверим, — сказал мужчина и втолкнул нас в лифт. Тут он увидел на стенке кабины написанное краской женское имя.
— Это не мы, — твердо сказал я. — Никакой Тани мы не знаем.
— А кто тогда? — суровым голосом спросил мужчина.
Лифт остановился на седьмом этаже.
Мужчина позвонил в квартиру Виолетты. Дверь не открывалась, хотя в глазке горел свет. Потом светящийся кружок закрыл чей-то глаз.
— Здесь, — упавшим голосом сказал Игорек.
— А почему никто не открывает?
Нам нечего было ответить.
— Разберемся. Мало того, что хулиганят, так еще и нагло врут.
Мужчина затолкнул нас в лифт и повез вниз.
На улице Игорьку удалось убежать. Я хотел последовать за ним, но мужчина крепко схватил меня за руку и повел в тридцатый дом, туда, где по вечерам светится вывеска «Опорный пункт охраны общественного порядка».
Игорек следовал за нами на почтительном расстоянии. Он, видно, рассчитывал, что мне тоже удастся удрать вместе с ним, и теперь не знал, что делать…
Мы вошли в подъезд. Мужчина подергал ручку детской комнаты милиции. Дверь была заперта. Мы вошли в дверь рядом, на которой было написано: «Дежурный». На окнах большой комнаты была решетка. Человек в милицейской форме с капитанскими погонами разговаривал по телефону. Он был невысокого роста, пожилой, с лицом боксера.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал капитан, продолжая разговаривать по телефону.
Я посмотрел в окно и увидел Игорька. Он стоял возле подъезда и не знал, как поступить: ждать меня на улице или войти следом.
— Так… Что у вас? — спросил милиционер, закончив разговор.
— Я из шестнадцатиэтажки, товарищ капитан. В нашем подъезде постоянно разгуливает компания подростков… Они ломают ящики, портят лифт.
— Мы в первый раз пришли в этот дом, — перебил я.
— Погоди! — остановил меня капитан. — Когда спросят, расскажешь.
Я замолчал. Мужчина расписывал наши «подвиги». Выходило, что мы с Игорьком самые настоящие пираты. Милиционер делал пометки в толстой тетради.
— Все это неправда, — снова не удержался я.
— Что же, по-твоему, я лгу? — возмутился мужчина.
— Сохраняйте спокойствие, гражданин, — сказал капитан. — Как ваша фамилия?
Мужчина представился. Оказалось, по профессии он радиоинженер.
— Ну, рассказывай, как было дело? — обратился ко мне милиционер. Инженера он отпустил домой. Я стал рассказывать все по порядку: про «буксир» и про Виолетту. Только все время путался и сбивался, потому что никак не мог понять, верит мне капитан или нет.
— А почему она вам не открыла дверь? — спросил он.
— Не знаю…
— А товарищ твой где? Сбежал?
— Не сбежал. Он здесь… на улице…
— Позови его, — сказал милиционер.
Капитан заставил Игорька рассказать все сначала. Расхождений никаких не было. Он задумался.
— А как вы учитесь? — вдруг спросил он.
Я промолчал.
— Нормально, — осторожно ответил Игорек.
— Ну хорошо, — сказал капитан. — Напишите, как было дело. — Он дал нам с Игорьком по чистому бланку.
Отпустили нас в шесть часов. На улице уже было темно. Моросил мелкий дождь.
— Теперь на учет поставят, — уныло сказал я.
— Неизвестно, — ответил Игорек. — Он же сказал: запросим школу.
На следующий день, как только мы появились в классе, Виолетта подкатилась к Игорьку:
— Ну, что там было? Почему он к вам пристал?
— Кто «он»? — спросил я, сделав вид, что не понимаю, о чем речь.
— Этот мужчина в дубленке. Он на третьем этаже живет…
— А ты почему дверь не открыла? — спросил Игорек.
— Ты что? — изумилась Виолетта. — Мне бы от родителей знаешь как влетело…
— А нас из-за этого в милицию забрали, — сказал я.
Виолетта невинно захлопала ресницами и отошла с таким видом, будто не понимает, какое она имеет отношение к нашим неприятностям.
Два дня мы ждали развязки. Мне все время казалось, что учителя смотрят на меня не так, как раньше, что из милиции уже позвонили или прислали письмо.
В пятницу на большой перемене в класс вошла Надежда Ивановна — и к нашей парте:
— Ну рассказывайте, что вы там натворили?
Игорек пожал плечами.
— Мы?
— Вы, а кто же. Просто так из милиции характеристики не запрашивают.
Вокруг нашей парты собрался весь класс. Я глянул на Виолетту. Она пряталась за спины подружек.
— Не знаю, что про вас писать, — вздохнула Надежда Ивановна. — У Гуляева двойка по алгебре…
— Он исправил! — хором закричали ребята.
— Одна контрольная еще ничего не решает, — сказала Надежда Ивановна и строго посмотрела на меня. — Ты почему с Наташей не занимаешься?
— Мы занимались. Три раза в неделю, — вдруг вступилась за меня Сизова.
Я стоял на площадке лестницы и ждал Игорька. Из класса вышла Виолетта. Заметив меня, она как ни в чем не бывало улыбнулась.
— Юр! Вот видишь, все обошлось.
Я отвернулся.
Виолетта пожала плечами. На площадку, размахивая сумкой, вылетел Игорек. Заметив Виолетту, он хотел пуститься вдогонку, но я преградил ему путь.
— Ты чего? — удивился Игорек.
— Ничего! Она нас предала, а ты…
Игорек вздохнул и остался со мной.
Мы вышли на улицу. На крыльце девчонки обсуждали последние события. Наташки среди них не было, она уже шла по тропинке вдоль забора. Неожиданно для самого себя я бросился ей наперерез. Заметив меня, Наташка удивленно вскинула брови.
— Сегодня будем заниматься? — спросил я.
— Приходи, — спокойно сказала Наташка.
Нашему классу поручили организовать литературный вечер. Регина Крестьянинова, председатель нашего отряда, сказала, что нужно разыграть на сцене в актовом зале рассказ. Все зашумели. В артисты никто записываться не хотел. А Роман сказал, что даже в настоящем ТЮЗе мальчишек всегда играют женщины.
Регина помрачнела и объявила, что, если мы отказываемся готовить вечер, она уходит в отставку.
Рассказов было четыре. Регина по очереди прочла их вслух. В первом рассказе оказались сплошные слезы, и Роман сразу сказал, что плакать на сцене могут только настоящие артисты и тренироваться для этого нужно сто лет. В другом рассказе нужно было ходить на руках. Таких акробатов в нашем классе не оказалось. Третий рассказ был простой, но действие его происходило в бассейне. Валера Басов, как главный специалист по технической части, сказал, что бассейн на сцене не гарантирует.
Наконец выбор был сделан. Для четвертого рассказа не требовалось ничего особенного. Кроме чашки, которую по ходу дела полагалось случайно разбить, и небольшой пощечины, которую нужно было отвесить отрицательному персонажу.
Теперь оставалось набрать артистов. В классе снова поднялся шум. Регина взяла мел и приготовилась записывать на доске добровольцев.
Добровольцев, как и следовало ожидать, не оказалось. И вдруг мой лучший друг Колька Шишкин выкрикнул мою фамилию.
Регина тут же стала писать ее на доске. Спорить было бесполезно, и поэтому я просто-напросто крикнул:
— Шишкина запишите!
Колька показал мне кулак, но было поздно. Теперь мы оба красовались на доске. Это страшно понравилось ребятам, и все наперебой стали выкрикивать друг друга. Скоро артистов набралась целая армия.
Режиссером назначили Светку Кисточкину, и артистов, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, повели в зал.
Колька не унывал. Он был убежден, что такая тихоня, как Светка, никакого спектакля с нами не поставит.
В актовом зале Кисточкина рассадила нас на стулья по кругу, как тигров в цирке, и стала рассматривать.
Она долго изучала Кольку, как будто увидела его в первый раз, а потом подошла ко мне и объявила:
— Кротова будешь играть ты!
— Почему? — возмутился я. Играть главную роль! Это мне ни капельки не светило.
— У тебя положительный профиль, — сказала Светка и пошла дальше.
Я зажмурил один глаз, чтобы посмотреть на свой профиль. Кроме кончика носа, ничего, конечно, я не увидел, и решил, что все это ерунда! Что еще за такой положительный профиль?!
