Нийда была дома и стояла возле окутанной паром стиральной машины.
— У меня последний день перед работой. А у мамы завтра первый день отпуска, — тараторила она. — Подумала: разделаюсь со стиркой, а то мама завтра сама возьмется…
Силле и не пыталась скрыть свое разочарование. Со вздохом прислонилась к косяку и сказала:
— А я думала, что сотворим что-нибудь потрясающее. Именно потому, что сегодня последний свободный день.
Деревянные щипцы, которыми Нийда ловко и быстро подтаскивала к резиновым валикам обжигающее белье, опустились в пену, и Нийда выпрямила спину. Глаза ее, прорезавшая лоб морщинка, вздернутый носик и вытянувшиеся губы — все выражало недоумение.
Силле только вздохнула.
Нийда спросила:
— А что ты называешь потрясающим?
Силле пожала плечами.
— Придумаем что-нибудь.
— Сегодня я не могу. Пока развешу последнее белье, часть уже высохнет, и придется сразу гладить. Так что…
Нийда снисходительно улыбнулась, что-то вытащила щипцами и сунула между валиками.
— Тогда найди мне какой-нибудь халат! Помогу тебе, пока не придет в голову что-нибудь поумнее.
— Поумнее сейчас вряд ли может прийти! — крикнула Нийда и побежала за халатом.
Силле решила заняться своей самостоятельной жизнью. Мысль эта пришла ей в голову дома у подружки. Именно в тот миг, когда она, Силле, проходила с тазом белья мимо зеркала и глянула в него. Какой уж-жасно длинный халат! Хотя подвязалась пояском и все, в общем-то, казалось вполне сносно.
Вот и верь себе после этого! Так можно и в собственной одежде выглядеть чучелом: будешь думать, что все в порядке, а на самом деле болтается какая-нибудь ниточка или окажется, что шов расползся. Школьницам многое прощается — ребенок. Но если человек уже работает… Да еще живет один и сам следит, чтобы все было в порядке, тогда он обязан перед уходом из дома хорошенько оглядеть себя. Вряд ли у рабочего человека будет время каждую минуту бегать к родителям в комнату смотреться в зеркало.
Убедив себя такими серьезными доводами, Силле принялась перетаскивать мамин туалетный столик в свою комнату. Силле потянула столик к двери. На водянисто-сером полу прочертились белые полосы.
Она побежала в переднюю за половиком, чтобы на нем перетащить туалетный столик. В этот момент на лестничной клетке раздался голос Индрека:
— Они же сегодня утром все улетели.
Тетушка Метс подтвердила:
— Да, они встретились мне. Поехали на аэродром.
— А в квартире кто-то ходит, там что-то передвигают, — чуть тише сказал Индрек.
В дверь забарабанили.
Силле застыла в передней с половиком в руке. Даже дыхание затаила. Про Индрека она совсем забыла. Как объяснить ему, почему она не поехала в Крым, а пошла работать? Индрек, конечно, подумает, что все это из-за тех слов, которые он сказал ей в ночь под иванов день. Только этого еще не хватало! Если сослаться на то, что ведь все девочки пошли работать, то он, конечно, усмехнется: мол, извини-подвинься, а где же все эти девочки были до иванова дня? А если и не усмехнется, то обязательно подумает. Такие уж они, мальчишки!
Снова застучали в дверь и зазвонили.
Что бы такое придумать? Ужас, до чего у человека может вдруг опустеть голова.
— Не иначе как ослышался, — решила тетушка Метс.
Она была целый день дома, всего на минутку отлучалась в магазин и знает очень хорошо, что в квартиру напротив никто не входил.
Индрек что-то пробормотал в ответ, еще раз коротко позвонил и стал спускаться по лестнице.
И только после этого Силле догадалась сменить туфли на тапочки. Осторожно ступая лишь по дорожкам, она продолжала начатую работу, перенесла тяжелый радиоприемник в свою комнату. Установила его в изголовье кушетки на тумбе для постельного белья и снова прислушалась.
Снизу, из кухни Индрека, послышались приглушенные звуки, будто кто насвистывал там, затем донесся мотив «енки».
Так. Молодой человек готовит себе обед. Пока он в кухне, ему не слышно, что делается в комнате этажом выше, надо поторопиться.
Силле подложила половик под зеркальный столик, и вот уже он доехал до передней, потом перевалил через порог… Ого! Идет как по маслу…
Вдруг за спиной что-то с грохотом упало. Это Силле опрокинула трехногую табуретку.
Насвистывание внизу оборвалось.
Силле бросило в дрожь.
Уже хлопнула внизу дверь, уже затопали по лестнице вверх шаги, уже Индрек звонил и кричал:
— Кто там? Откройте! Я все слышал!
Звонок звенел не переставая. Силле стало страшно. Она зажала уши руками, на цыпочках прокралась в прихожую и вывернула предохранительную пробку.
Звон оборвался.
— Ну вот, испортил чужой звонок, — упрекнула тетушка Метс.
— В квартире кто-то есть, я вам говорю! — доказывал Индрек.
«Глупым этого Индрека не назовешь», — подумала Силле.
А тетушка Метс посетовала за дверью:
— Бедный парень! Болезнь матери вконец расшатала твои нервы. Бог знает что тебе слышится.
Индрек пытался возразить, но тетушка Метс, повысив голос, стала говорить о галлюцинациях. Таким образом она вначале вынудила его замолчать, а потом и отступить — внизу грохнула дверь.
Силле ввернула пробку и задернула в кухне занавески. Надо же человеку что-нибудь поесть. И почитать газетку не грех. Пусть Индрек успокоится и перестанет прислушиваться.
Не успела Силле приступить к еде, как услышала стук входной двери в подъезде.
В щелочку между занавесками было видно, как Индрек направился к калитке. Но на полдороге с ним случилось что-то странное. Он резким прыжком обернулся, будто собирался кого-то поймать, и, уткнув руки в боки и расставив ноги, не отрывал глаз от окон квартиры Силле. Особенно его интересовало кухонное окно.
«Смотри, смотри! Подольше смотри. А я пока перетащу зеркало», — решила Силле и заторопилась, чтобы кончить оставленную наполовину работу.
Через некоторое время, когда Силле, раскачиваясь в кресле-качалке, оценивала новый вид своей комнаты, зазвонил телефон.
Силле вскочила. Нийда! Перегладила белье, и теперь можно будет вместе с ней чем-нибудь заняться.
Но тут же в голову ударила другая мысль. А вдруг звонит Индрек? Проверяет. От него можно всего ожидать.
И по лицу девочки пробежала озорная улыбка. А что, если поднять трубку и пропищать:
«Дома никого нет».
Какое будет у него тогда лицо? Или если гаркнуть грубым голосом:
«Хозяев дома нет. Не мешайте, мне нужно собрать еще золотые вещи».
Во, это было бы уже лучше. Или…
Телефон замолчал.
«Оно и лучше, — решила Силле. — Назавтра надо будет придумать какое-нибудь дельное объяснение, и тогда не понадобится по-воровски ходить на цыпочках в своей квартире».
Первый рабочий день начался приятным сюрпризом.
Ни отцу, ни матери, даже подружке Нийде не осмелилась Силле признаться, что боится проспать. Тогда бы они ее дружно высмеяли: человек собирается остаться дома один, хочет ходить на работу, но нуждается в няньке, которая будила бы его по утрам. Будильника Силле никогда не слышала, хотя и оставляла в последнее время настежь свою дверь и приоткрывала дверь в родительскую комнату.
С тяжелым сердцем укладывалась Силле накануне своего первого рабочего дня. В какой-то момент она задержалась у телефона, собираясь попросить, чтобы Нийда утром позвонила ей. Но тут же с чувством неловкости отказалась от этого.
Она опрокинула возле кушетки таз, поставила на него ведро, полагая, что эти приспособления усилят звон стоявшего на донышке ведра будильника.
Завела будильник на семь часов. Закрывая глаза, подумала, что нужно подняться в половине седьмого: пусть лучше останется время, чем если его не хватит. Перевести стрелки часов она уже не успела — раньше сморил сон. Однако утром она проснулась ровно в полседьмого, и — просто чудо! — сама проснулась, без будильника.
Ее уверенность в себе поднялась прямо-таки до небес. Выходит, человек способен на большее, чем он думает. Даже без будильника он может утром проснуться. Да и такое ли великое дело — фасовочная машина. Напрасно она и Нийда, стирая белье, волновались, как они справятся с машиной. Во время производственной практики школьниц к фасовочным машинам не допускали — смотри со стороны и держи руки за спиной. Но сейчас, когда их уже оформили на фасовку, дело, конечно, другое.
Зачем паниковать! Вообще пора положить конец всяким детским страхам. Вроде вчерашнего страха перед Индреком — что ему сказать. Человек идет на работу — и все. Может, Индрек ничего и не спросил бы. Да и сейчас незачем ходить на цыпочках в собственном-то доме. Глупо ведь.
Силле начала даже утрированно громко топать, но в нижней квартире все оставалось тихо.
Наверное, спит молодой человек. А может, слышит сквозь сон, что опять шаги… Откроет глаза, вскочит, оденется и метнется, как шаровая молния, вверх по лестнице к ее двери. Ну и пусть идет! Если постучится, ему откроют и скажут: «Доброе утро!» Хотелось бы увидеть, какое у него будет лицо! Можно даже сказать, что приехала из Ялты попить кофе! Это еще лучше.
