– Ну, ее… Лидии. Бабушка ни о чем не говорила?
– Нет.
– А-а, я-то думала, она вам все рассказала… Ну, в таком случае я не стану… Дело в том, что после смерти Лидии, когда осматривали апартаменты, вдруг обнаружили, что все ее драгоценности исчезли. Не понимаю, куда они могли деться, ну не стала же она брать их с собой, когда пошла на реку. Сначала все думали, что она втайне кому-нибудь их отдала. Но потом поняли, что Лидия этого сделать не могла. У нее просто-напросто не было на это никакого права. Они не принадлежали лично ей. Это были семейные драгоценности, принадлежавшие династии Фальк аф Стеншерна. К тому же она никогда не любила их надевать. У нее ведь были свои собственные, которые она унаследовала от матери. Может быть, они и не были такими ценными, я уж не знаю, но она любила именно их. И никаких других не носила. Как бы то ни было, но все они исчезли. Шкатулка была пуста. Та самая большая, тяжелая шкатулка, где хранились семейные драгоценности. Ее собственную маленькую шкатулочку вор тоже прихватил, так ее и не нашли.
– Надо же, как странно. А кто мог их взять?
– Этого никто не знает. Дело темное.
– Неужели никого не подозревали?
– Подозревали. Камеристку Лидии, а точнее, ее жениха.
– Эмму? Это ведь она нашла Лидию?
– Да, точно. Все это было очень странно. Эмма тогда миловалась со своим женихом при луне. Наверняка они где-нибудь пробыли вместе всю ночь, хоть я ничего об этом не знаю. Но ведь они нашли баронессу Лидию, как раз когда жених провожал Эмму утром домой. Она лежала на спине в воде у самого берега, уже окоченевшая. Они сказали, что глаза у нее были такие страшные. Эмма чуть в обморок не упала, но жених ее успел подхватить, и они помчались в замок за подмогой, вместо того чтобы сказать Акселю, который жил от места в двух шагах. Почему они его не позвали – этого мы до сих пор не можем понять. Ведь он был ближе всех. А в замке в основном оставались одни женщины. Эмма с женихом говорили, что об Акселе они как-то не подумали, но, по-моему, это очень странно. Во всяком случае, когда все наконец вылезли из постелей и подоспели к реке, время было упущено. Тело унесло течением. В ту ночь дул бешеный ветер. И, разумеется, из-за этого ветра Аксель не услышал, какой там творился переполох. А то многие об этом спрашивали. Но Аксель так крепко спит, да и ветер дул не со стороны реки. Поэтому он узнал обо всем только на следующий день. Аксель был так привязан к баронессе, он очень тяжело все это переживал, просто невероятно. С тех пор он и стал таким задумчивым.
– А что камеристка? И чем закончилась история с драгоценностями?
Вера промолчала. Наморщив лоб, она смотрела перед собой.
– Да, он был на себя не похож, – сказала она.
Я поняла, что Вера размышляет о том, почему Аксель был так привязан к Лидии, и повторила вопрос.
– А почему подозревали камеристку?
– Потому что ее жених вел себя очень странно. То, что камеристка перепугалась не на жизнь, а на смерть, – это можно понять. Но он-то почему впал в панику? Он ведь даже не был знаком с баронессой. Если бы он хоть чуть-чуть соображал, то вытащил бы ее из воды! А не оставил бы на произвол судьбы. Разумеется, она была мертва, и это уже никакой роли не играло. Но все равно! Если перед тобой человек, лежащий в воде, тем более так близко к берегу, то уж наверное надо его вытащить! А уж потом идти за подмогой, а не нестись оттуда сломя голову! Правильно я говорю?
Вера посмотрела на меня в поисках поддержки, и я кивнула.
– И что вы думаете, куда потом подевался этот жених? Его и след простыл. Пока стоял переполох, о нем никто и не вспомнил, но когда решили обследовать дно, обнаружилось, что одна лодка пропала. Через несколько дней ее нашли в тростнике, немного вниз по течению, неподалеку от нашего дома. Но нашел ее не Аксель, лодка была спрятана в зарослях, он много раз проходил мимо и не замечал ее. Жених клялся, что он здесь ни при чем. Он божился, что принимал участие в поисках, он и потом искал вместе со всеми, но тогда его никто не видел.
Да, просто мистика какая-то.
– Это точно. Люди говорили, что Эмма рассказывала ему о драгоценностях. И когда после всего этого переполоха они вернулись в замок… Вы ведь понимаете, раз уж такой случай подвернулся… жених взял драгоценности, сел в лодку и отчалил, прежде чем все успели прийти в себя, чтобы снова отправиться на берег. Да, ходили слухи, что это из-за него пропало тело.
– Как это так?
– Ну, это просто домыслы, не я это придумала, но поговаривали, что, может быть, на баронессе в тот момент были кое-какие драгоценные украшения – кольца она всегда носила, – а вор это приметил и, вполне возможно, прибрал их к рукам. В таком случае неудивительно, что тело так и не нашли. Ведь тогда он хотел бы от него отделаться, правильно я говорю?
– Да, это точно. Хотя, казалось бы, шкатулка тоже могла его заинтересовать.
– Вор ничем не побрезгует. Но и со шкатулкой связана странная история. Я имею в виду не большую шкатулку с семейными драгоценностями, а маленькую, которая принадлежала баронессе. Говорят – хотя, я думаю, сама Амалия на этом настаивала, – она видела шкатулочку баронессы на ее туалетном столике в тот же день, когда обнаружили пропажу семейных драгоценностей. А они никогда не хранились в спальне Лидии, они всегда были в другой комнате. Это означает, что жених прихватил только семейные драгоценности, а маленькую шкатулочку забрал уже потом. Все это очень странно, до сих пор так ничего и не выяснили. Тогда никто в этом разбираться не пожелал. Барона дома не было, а когда он приехал, то у него появилось другие дела, поважнее. Я много раз говорила Акселю, что он должен заняться этой историей – ну жалко же драгоценности, – и потом-то он, конечно, пытался в этом разобраться, но у него ведь всегда дел невпроворот, а теперь уже прошло столько времени…
Вера замолчала и погрузилась в свои мысли. Я узнала гораздо больше, чем могла надеяться. Да уж, история с драгоценностями и вправду очень странная.
– Но кто тогда взял шкатулочку Лидии? Ведь жених этого сделать просто-напросто не мог. Если, конечно, Амалия ее действительно видела, а в этом никаких сомнений быть не может. Иначе бы она об этом и говорить не стала.
Вера задумчиво кивнула.
– Мистика, да и только – сказала она. – Все решили, что это сделала Эмма, когда она обнаружила, что жених о шкатулочке забыл. Или еще кто-нибудь из слуг. Ведь это мог сделать только тот, кто находился в замке.
– Но слуги бы на такое не решились, правда?
– Не знаю. Суматоха была чудовищная. И когда стало известно, что семейные драгоценности пропали, может быть, кто-то очень сообразительный воспользовался случаем, решив, что подозрения все равно падают на жениха Эммы. Ведь никаких расследований не было, всем и так стало ясно, что жених – единственный подозреваемый. Никто другой этого просто сделать не мог.
– А что потом стало с Эммой и ее женихом?
– Ну, Эмма, понятное дело, больше в замке не служила, тут никаких вопросов нет: камеристка уже не требовалась. Но когда они позже поженились, переехали в город и открыли там магазин, тогда, конечно, люди стали удивляться, откуда у них на это были деньги, и снова поползли слухи.
– Мало ли откуда у них могли взяться деньги.
– Да, сами они утверждали, будто бы получили наследство, а жених еще до этого накопил какую-то сумму. Такое тоже возможно. Я не знаю, за что купила, за то и продаю.
Вера встала. Дома ждал Аксель, надо было поторапливаться.
– Мне бы очень не хотелось, чтобы Аксель узнал о нашем разговоре, – сказала она. – Вы ведь не станете об этом рассказывать?
Ну конечно, нет. Но прежде чем Вера ушла, я спросила, бывала ли она когда-нибудь в апартаментах Лидии после ее смерти.
Вера покачала головой. Нет, Аксель этого не позволял.
– Сначала мне, конечно, было интересно – как и всем остальным. Тем более что ключи висели у нас дома, бери – не хочу. Но не знаю… из этого бы ничего не вышло. Да и одна бы я туда пойти не решилась. И потом, ведь Аксель мне доверяет, а значит…
– Да, конечно, я понимаю – сказала я.
Вера немного постояла молча, глядя на меня с какой-то странной улыбкой.
– А может, вы…
Запнувшись, она прикусила губу.
– Что?
– Да нет, просто… может быть, вы хотите туда сходить?
– Нет, нет!
Я решительно покачала головой. Только бы она не подумала, что я хочу там побывать.
Вера еще немного постояла в задумчивости. А затем с таинственным видом произнесла:
– Иногда я подумывала о том, чтобы попросить вашего брата сходить туда вместе со мной. С ним бы я пойти не побоялась. Карл ведь такой отважный. Его ничем не испугаешь. Вот и мне бы передалась его смелость. Но я тут же вспоминала про Акселя и думала о том, что бы он сказал, если бы узнал об этом. Так что теперь я твердо решила, что не пойду туда, если, конечно, Аксель не возьмется меня сопровождать. Но Аксель никогда на такое не согласится.
