— Это ты сделал с Тутси?
— Да, мамочка, — он включил свой голос-лучшего-маленького-мальчика-в-мире.
— Зачем?
— Меня Тутси попросила. — Он влез на борт кроватки и немножко потряс Тутси. — Правда же, ты меня просила? Хорошая девочка, хорошая малышка.
— А-а-а, — сказала Тутси и брыкнула ногой.
— Ты очень плохо поступил, — сообщила мама. — И я на тебя очень рассердилась.
Фадж поцеловал мамину руку.
— Я люблю тебя, мамочка.
— Сегодня тебе это не поможет, — отрезала мама.
— А я тебя всё равно люблю, — он поцеловал ей вторую руку. — Ты лучшая мама в мире. Разве ты не любишь своего маленького мальчика?
— Люблю, но всё равно я на тебя сердита. ОЧЕНЬ! — И она шлёпнула Фаджа.
Он хотел зареветь, но вдруг передумал.
— Не больно.
— Хочешь, чтоб стало больно?
— Нет!
— Тогда больше никогда такого не делай. Понял меня?
— Да!
— Мам, — говорю, — а я думал, ты против физического насилия.
— Да, против, — сказала мама, — но порой об этом забываю.
— Слушай, я не возражаю, если хочешь шлёпать Фаджа — шлёпай, пожалуйста. Раз в день хороший шлепок только пойдёт ему на пользу.
— Нет, нет, нет, — взмолился Фадж, прикрывая мягкое место.
— Тогда скажи по-честному, зачем ты это сделал? — спросил я его.
— Хотел обменять её на двухколёсный велик, как у тебя, — признался он.
— Тутси нельзя ни на что обменять, — сказала мама. — Она человек, а не альбом с марками.
— А похожа на альбом с марками, — сказал Фадж.
Мама взяла Тутси на руки.
— Что, разве не похожа? — спросил Фадж.
Я видел, что мама еле сдерживает смех.
— Знаешь что, Фадж, — говорю. — Ты совсем слетел с катушек.
Тутси засмеялась. Ну или икнула, кто её разберёт.
Я пошёл за мамой в ванную, она посадила Тутси в раковину.
— Два года коллекционирования марок коту под хвост, — сказал я.
— Прощайте, марочки! — крикнул Фадж из-за двери. — Пока-пока.
— А я больше не буду собирать марки, — сказала мама. — Найду другое увлечение.
* * *
Час спустя приехал папа, а с ним — грузовик, мы запихнули в него вещи и тронулись в путь.
Когда проезжали тоннель Линкольна, Фадж запел:
— «Принстон» пишется М-Э-Н.
— Ничего подобного, тупица, — сказал я. — Это «Мэн» пишется М-Э-Н.
— Я знаю. Просто песню сочиняю.
— А давай ты будешь сочинять её в уме, — предложил папа. — А как доберёмся до Принстона — споёшь. Тогда это будет сюрприз.
— Сюрпризы я люблю, — сказал Фадж. Он помолчал минутку, потом говорит: — А знаешь что, пап? Я слетел с катушек.
— Кто тебе такое сказал?
— Пита. Правда же? — спросил он меня.
— Да. Сказал. Потому что ты слетел.
— Я слетел, как твоя карта мира со стены, — сказал Фадж. Потом положил голову маме на плечо, засунул пальцы в рот и зачмокал. Он так и ехал в маске с резиновым носом.
Глава пятая
Маленькие вкусней
Наш дом, вернее дом Милли и Джорджа, очень старый. Ванна там на ножках, а холодная и горячая вода текут не из одного, а из разных кранов, и когда моешь руки, ты или замерзаешь до смерти, или варишься заживо, на выбор. Мама говорит, нужно сначала заткнуть раковину пробкой, потом налить в неё воду: так, мол, холодная и горячая смешиваются. Столько мороки! Но, по крайней мере, тут пользуются не ночными горшками, а нормальными унитазами. И на том спасибо.
Снаружи дом покрашен жёлтой краской, ставни белые. Окна и двери в виде арок. Папа говорит, в этом его очарование. Я лично думаю иначе, но своё мнение лучше держать при себе. Полы в доме деревянные и скрипят под ногами.
На первом этаже гостиная с пианино, столовая с таким гигантским столом, что приходится кричать, чтоб тебя услышали, кухня с висящими на стене сковородами и кастрюлями и библиотека, где стены уставлены рядами книг. Есть комната с коричневой кожаной мебелью, комната с зелёной кожаной мебелью, красной и жёлтой. Наверху четыре спальни. И куда ни глянь — камины. В каждой спальне по камину, в столовой, в библиотеке и ещё в гостиной. Только в ванных комнатах нет и в кухне.
Мама с папой называют дом фантастическим, великолепным, невероятным. Я слышал, как они друзьям по телефону описывали его такими словами. Кошмар, правда?
Соседние дома от нашего мало отличаются. Старые все. Похожие на этот, с маленьким палисадником перед домом и большим участком позади. На нашем участке — клумба с розами Джорджа и грядки с овощами и лекарственными травами Милли. В первый же день, как мы приехали, папа накупил кипу книжек с названиями «Всё о ваших розах», «Всё о ваших лекарственных растениях», «Натуральные овощи» и мою любимую: «Смерть жукам на вашем участке».
— В Нью-Йорке мы никаких жуков не замечали, да, папа? — спросил я за обедом.
— Хватит, Питер, — ответил папа.
— Хватит, Пита, — повторил Фадж.
— Прекрати! — сказал я ему.
— Прекрати! — он мне.
У Фаджа новая игра — повторять за мной. На этот раз он меня здорово взбесил.
— Передай, пожалуйста, соль, — сказал я маме.
— Передай, пожалуйста, соль, — захохотал Фадж.
Я вскочил, громко отодвинув стул.
— Я так больше не могу! Сделайте же что-нибудь! — попросил я родителей.
Но он уже не мог остановиться.
— Я так больше не могу. Сделайте что-нибудь! — от смеха он аж подавился.
Папа перевернул его вверх ногами и похлопал по спине.
— Я хочу, чтобы ты перестал так делать, Фадж, — сказал он. — Ты понял?
Не знаю, почему родители всегда спрашивают Фаджа, понял ли он. Он прекрасно всё понимает. Тут дело совершенно в другом.
Фадж кивнул.
— Потому что если не прекратишь повторять всё за Питером, я тебя не только по спине хлопну. Ты меня понял?
Я не удержался от ухмылки.
* * *
У мамы есть такая штуковина, чтобы носить Тутси, называется слинг. Она обматывает себя и младенца, и Тутси уютно, и маме удобно. Иногда и папа им пользуется. Мама говорит, когда я был маленьким, такого ещё не придумали. Да, я много чего упустил.
Каждый вечер после ужина мы идём гулять в город и заходим в «Баскин Роббинс» за мороженым. Однажды вечером мама спросила, не хочу ли я понести Тутси в слинге.
— Нет, спасибо, — говорю. — Лучше умереть, чем показаться на людях с младенцем на шее.
— Ой, Питер, ну и глупый же ты.
В «Баскин Роббинс» проводили конкурс: придумать название для нового вкуса мороженого. Я предложил такие: «Лимонный маньяк», «Чокнутый шоколад» и «Отчаянная мята».
Недели две я маялся дома, пока наконец не познакомился с мальчиком моего возраста. Он живёт через дорогу, но когда мы переехали, был в лагере для скаутов. Зовут его Алекс Санто, он тоже пойдёт в шестой класс. Он очень маленький, чёлка падает на глаза, и ходит вечно в футболке с надписью «Принстон, выпуск 1991». К моменту нашего знакомства мне уже так осточертело одиночество, что пусть бы он был хоть о трёх головах, лишь бы моего возраста и хотел дружить.
Как-то утром приходит Алекс и говорит:
— Хочешь вместе со мной заняться бизнесом?
— А что за бизнес? — спрашиваю.
— Черви.
— Черви? — не понял я.
— Да, черви.
— Черви! — сказал Фадж, спрыгивая с нижней ступеньки. — Черви-черви-черви!
Алекс глядел на него.
— Не обращай внимания, — говорю я, — это мой младший братец.
— Угу. Ну так что скажешь?
— Хочу, — сказал я, не имея ни малейшего представления, о каком таком червивом бизнесе толкует Алекс. — Когда мне приступать?
— Да хоть сейчас, — сказал Алекс.
— Ладно. А делать чего?
— Сначала мы их копаем. Потом продаём миссис Малдор, она дальше по улице живёт. Платит она пять центов за штуку.
— А что она сними делает? — спросил я.
— Она не объяснила. Одни думают, что она ловит рыбу, другие — что использует их на участке. А я лично… — Он замолчал и почесал голову.
— Ну, говори, говори же!
— Я думаю, она их употребляет в пищу, — сказал Алекс.
Я аж задохнулся.
— Червячный пирог?
— И червячное жаркое. И червячный сок…
— И червячный суп! И червячный хлеб!
— Ой, ага, это круче всего, — сказал Алекс. — Чудный мягкий хлебушек с червячками.
— Можно сварганить жуть какой вкусный бутерброд с червяками и сыром, — сказал я. Мы уже валялись от хохота.
— И червячное мороженое, — добавил Фадж, прыгая на нас сверху.
— Червячное мороженое, — в один голос повторили мы с Алексом.
Я уже решил, что, если у меня в классе будет Алекс Санто, Принстон может оказаться не таким уж паршивым местом.
В тот день мы с Алексом пошли копать червей. Верней, поехали к озеру на великах. В Принстоне на велике гоняй — не хочу: повсюду вдоль проезжей части велодорожки. Алекс взял ведро и пару совков, и мы приступили к работе. Червяки отыскивались легко. Спустя час мы катили обратно, ко мне домой.
