— Такие деньги у нас вряд ли найдутся.
— Зачем тогда вывеску вешать? — спросил Игорек.
— Как зачем? — изумился старичок. — У нас уже работает изостудия, кружок ручного вязания, скоро будут другие кружки, авиамоделизма, например.
— А как же ансамбль? — спросил Юрик.
— Ансамбль нам, пожалуй, не подойдет, — теперь уже совсем твердо заявил старичок. — Не по карману, да и шум… Жильцы, я думаю, возражать будут.
— Откуда вы про жильцов знаете? Может быть, они, наоборот, довольны будут? Может, они музыку любят? — возмутился Игорек.
— Не огорчайтесь, — успокоил старичок. — В следующей пятилетке у нас запланировано строительство специального клуба. Будет отдельное здание, возле почты. Там можно будет шуметь сколько угодно, и средства на оборудование дадут немалые. Тогда купим, что хотите. Даже концертный рояль.
— Не нужен нам рояль! — сказал Игорек и пошел к двери.
Мы вышли на улицу. На школьном стадионе взрослые команды играли в футбол. Шел мокрый снег.
— Что будем делать? — спросил Юрик.
— Придется самим покупать, — бодро заявил Игорек.
— А где деньги взять? — спросил я.
Игорек не ответил. Мы подошли к почте, которая занимала соседний подъезд. Здесь за стеклом висело большое объявление: «Отделение связи приглашает почтальонов на вечернюю доставку. Оклад — 40 руб.».
— Примерно за полгода можно на все заработать, — прикинул Саня.
— Пошли! — Игорек решительно направился к подъезду.
Сперва мы попали на телеграф. Здесь нам объяснили, что обращаться нужно в отдел доставки — на той же площадке, только в другой квартире. Я приоткрыл дверь. В щелку были видны стоящие на полу большие почтовые сумки на колесиках, почти такие же, как хозяйственные, которые продаются у нас в универмаге, только раза в три больше. Подталкивая друг друга, мы вошли в комнату.
Возле окна две женщины сортировали письма.
— Здравствуйте, — сказал Игорек. — Мы по объявлению. Вы на работу принимаете?
— Смотря кого. — Пожилая женщина в полосатом платке подозрительно посмотрела на Игорька.
— Тебе сколько лет? — спросила другая женщина, помоложе.
— Пятнадцать, — сказал Игорек, на всякий случай прибавив себе полтора года.
— А зачем с собой толпу привел? — спросила пожилая женщина.
— Мы все работать хотим, — объяснил я.
— Нам нужно два человека, не больше.
— А ну-ка иди сюда, — пожилая женщина показала на Саню. — Как тебя зовут?
— Договоримся так, — предложила пожилая женщина. — Сначала мы возьмем одного, а там посмотрим. Будет стараться — примем остальных. Нам работники нужны… Валя, покажи ему все, что надо.
Молодая женщина остановилась возле сооружения, напоминающего книжный шкаф.
— Это сортировочный шкаф. Здесь пятнадцать ячеек — по числу участков. Каждый почтальон обслуживает один участок. Вот «бегунок» — сортировочный журнал. Здесь записано, кто какие газеты и журналы выписывает…
Валя взяла из пятой ячейки толстую тетрадь, на которой стояла цифра «5», а рядом с нею маленькая буква «у».
— А что значит «у»? — спросил Саня.
— Утренняя доставка, с шести утра.
Саня почесал в затылке.
Валя улыбнулась:
— Испугался? А мы, основные почтальоны, так каждый день встаем.
— Конечно, мы привыкнем, — поспешно сказал Игорек.
— Не пугайтесь, подростки у нас носят «Вечернюю Москву» и «Известия» плюс письма. Это вечером, с шести до восьми.
Я вздохнул с облегчением. В такое время можно запросто носить газеты, не объявляя об этом родителям.
— Все понятно? — спросила Валя.
— Тогда приходи завтра с родителями — будем оформлять. Работники нам нужны.
— А если родители в командировке? — спросил я.
— Тогда ничего не выйдет, — сказала Валя. — Родители должны сдать паспорт и справку на совместительство.
— Чей паспорт? — осведомился Игорек.
— Папин или мамин, а почту носить будете вы. Но учтите: нужна хорошая память и аккуратность. У нас соревнование за отличное обслуживание.
Дома я долго выбирал момент для разговора о почте. Главное, я никак не мог решить, с кем говорить сначала. Мама готовила на кухне пирог: завтра опять ожидались гости. Пирог почему-то не получался, и мама хмурилась. Отец завалил бумагами весь стол в большой комнате и что-то считал на карманной вычислительной машине.
— Опять без дела болтаешься, — вздохнула мама, когда я заглянул на кухню. — Сел бы, почитал.
— Я уже читал.
— Что-то я не заметила. Что ты за сегодняшний день полезного сделал?
— Кое-что сделал: мы на работу устраиваемся.
— На какую работу? — изумленно воскликнула мама.
— Нам деньги нужны на инструменты.
— На инструменты? — переспросил отец, как обычно появившись на кухне в самый неподходящий момент.
— Мы устраиваемся разносить газеты, чтобы заработать на инструменты, — объяснил я.
— Гм!.. — озадаченно воскликнул отец.
— На учебу это не повлияет, — сказал я.
— Не выдумывай, — твердо сказала мама. — Наработаться ты еще успеешь. Сейчас главное — учиться.
На следующий день Игорек потащил меня к студенту. Приглашение Альбина передала нам давным-давно, на следующий день после концерта, но мы специально тянули время, чтобы немного освоить гитару. А я думал одолжить у родителей деньги, купить гитару, чтобы потом, заработав на почте, вернуть долг. Но теперь никаких надежд на свой собственный инструмент у меня не осталось.
Над нами висело низкое, хмурое небо. На деревьях, на телефонных будках, на автомашинах, которые остались зимовать возле домов, выросли большие снежные шапки.
На звонок долго не открывали. Я уже начал сомневаться, туда ли мы попали, но Игорек утверждал, что один раз видел, как Витя вместе с собакой проследовал именно в этот подъезд, а потом его голова мелькнула якобы в окне шестого этажа.
— Ах, это вы! — На пороге появился Витя в сером мохнатом свитере и джинсах. Очки у него на этот раз были простые, прозрачные. — Раздевайтесь, только тихо — идет запись.
Мы вошли в прихожую. На подстилке возле ванной лежал огромный старый боксер. Вскочив, он обнюхал нас с Игорьком и, убедившись, что мы не воры, снова улегся спать. Слева до самого потолка поднимался книжный шкаф. На полках стояли собрания сочинений, альбомы по искусству в белых глянцевых обложках, старинная, в золотых переплетах энциклопедия. На стенах висели значки. В основном это были гербы наших и зарубежных городов.
В большой комнате красивый мужской голос пел жалостную песенку из кинофильма «История любви».
Через минуту Витя распахнул дверь и пригласил нас в комнату. На диване сидел молодой мужчина с такой же бородкой, какая была когда-то у ботаника.
— Знакомьтесь, это мой друг Альберт.
Мужчина приподнялся и, зачем-то отвесив нам театральный поклон, сказал приятным голосом:
— Очень рад.
Я сразу догадался, что песню пел он.
— Располагайтесь, — Витя показал на удобные низкие кресла. — А где третий? Вы же сказали, что придете втроем. Он заболел, — с ходу выпалил Игорек.
— В следующий раз он придет, — сказал я. — Обязательно.
Я догадался, что студенту хочется проверить свои педагогические таланты, а без третьей гитары об ансамбле не могло быть и речи.
— Ну хорошо, посидите немного, — сказал Витя. — Мы еще кое— что запишем.
Я стал искать глазами проигрыватель, полагая, что речь идет о записи с пластинки на магнитофон. Но проигрыватель был закрыт крышкой. Витя же возился возле кассетного магнитофона, к которому сбегались провода от двух микрофонов. Один был подвешен к настольной лампе, другой бородач держал в руке. На письменном столе валялись раскрытые книги, а у стены стояла чертежная доска с рейсшиной. Прямо над нами висели плакаты битлов. На одном из них битлы, еще совсем молоденькие, шли босиком по «зебре» через дорогу. Точно такую картинку я видел на конверте диска «Монастырская дорога». На втором плакате битлы сидели на лестнице, у подножия которой стояла ударная установка цвета морской волны.
Витя нажал на кнопку. Включилась перемотка. Кассетофон запищал, как Буратино, потом комнату наполнила знакомая мелодия.
— Это битлы! — обрадовался Игорек.
