— Нет. Мы еще не знакомы.
— Ну тогда другое дело. Тогда можете планировать свое производство, — шутил Самуил Григорьевич. — Извините меня, товарищ Горюнов, я считал вас более… как бы это сказать… деловым и практичным.
— Самуил Григорьевич, мы всё время уклоняемся от главной темы. Когда вы намерены переезжать?
— Хорошо. Я буду с вами откровенен: помещение у нас уже есть. Представьте себе, мы договорились с Мариной Федотовной! Я пришел поплакаться в жилетку, а она и предложила занимать свой подвал… То есть не свой, а той школы, где она сейчас. Но знаете, что это значит? Кошмар!.. Ремонт! И какой ремонт! Всё заново. Затем переезд… Производство остановится минимум на месяц. Я уже слышу, как трещит план! Затем… Вы думаете, она за мои прекрасные глаза сдает нам свой сырой подвал? У-у… нет, это не та женщина! У нее тоже болит душа за школу…
Речь Фельдмана внезапно прервалась стуком в дверь и появлением Агнии Сергеевны:
— Простите, Константин Семенович… Вы заняты?
— Ничего, ничего. Что случилось, Агния Сергеевна? — тревожно спросил Горюнов.
— У нас недоразумение… — Агния Сергеевна нерешительно смотрела то на Фельдмана, то на завуча, не желая при них говорить. — Пришла Эльвира Петровна… Это наша физкультурница…
Константин Семенович понял, что случилось что-то серьезное, — Агния Сергеевна не стала бы тревожить по пустякам.
— Сейчас. Одну минутку, — сказал он и, опираясь на палку, встал. — Ну что ж, прощайте, Самуил Григорьевич. Я очень рад, что вы получили помещение и, следовательно, до половины сентября успеете переехать… Извините, я должен покинуть вас.
Самуил Григорьевич остался наедине с завучем. Раза три он шумно вздохнул, затем пересел к другому столу и обратился к склонившейся над расписанием женщине:
— Ирина Дементьевна, а вы? Вы сидите, словно воды в рот набрали. Я вас не узнаю! Словно вас подменили! Ни одного словечка, ни «за» ни «против»! Вас уже лишили права голоса?
— Я занята другим, Самуил Григорьевич.
— Что значит другим? А судьба нашей артели вас уже не волнует? Можно подумать, что школа имеет и радио, и кино… и больше ей ничего не нужно?
— А при чем тут я? — поморщилась завуч. — Вы же сами видите, что у нас есть директор.
— Да. Вас, извините, обошли. Я был уверен, что пройдет год, другой и на этом кресле я увижу вас… Кто в этом сомневался? Никто! Ваше слово всегда было решающим. Если бы вы, например, захотели, то и сейчас могли что-то сделать. Он директор новый, еще не в курсе дел.
— В том-то и дело, что «если бы захотела»! — насмешливо повторила Ирина Дементьевна. — А мне почему-то ничего сейчас не хочется, кроме вот… расписания занятий. Даже разговаривать с вами!
— Ах, вот как! — обиделся Фельдман. — Ну тогда извините… Намек довольно прозрачный. Прощайте, что ж, не будем плакать и начнем всё на новом месте.
На строительстве стадиона случилось то, чего так боялся Константин Семенович.
Мастер спорта и чемпион Ленинграда по прыжкам, Эльвира Петровна считалась гордостью школы, полновластным хозяином и непререкаемым авторитетом по физическому обучению. Личную тренировку и работу в одном из спортивных обществ она с успехом совмещала с занятиями в школе. Кроме того, Эльвира Петровна прошедшей зимой защитила диссертацию и получила ученую степень кандидата педагогических наук. Темой диссертации была «Методика прыжка в длину с места». Невысокого роста, коротко остриженная, с сильно развитыми икрами ног, вся порывистая, волевая, она производила впечатление одетого в платье мужчины.
Константин Семенович, как только вышел из школы, сейчас же услышал командный голос физкультурницы:
— Маримов! Сюда! Кто еще с лопатами? Мальчики, вы меня слышите?
— Это юннаты, Эльвира Петровна! Они пришли ямы копать…
— Отставить ямы! Я же сказала — никаких ям! Идите сюда!
Женя Байков с группой своих помощников с обиженным видом стоял в стороне. Неподалеку от этой группы собрались отстраненные от работы юннаты с лопатами. Остальные пионеры-школьники ходили без дела по площадке, ожидая распоряжений.
— Она отменила посадку деревьев, — говорила Агния Сергеевна. — И решила всё переделать по-своему. Футбольное поле на школьном стадионе, по ее мнению, не нужно. Она противница футбола…
— А почему вы молчали? А Ксения Федоровна?
— Со мной она вообще не желает разговаривать. «Не вмешивайтесь не в свое дело» — вот и весь разговор! Таким женщинам я не могу возражать, Константин Семенович. А Ксения Федоровна… Но она куда-то уехала. Кажется, на питомник.
Увидев нового директора, Эльвира Петровна быстрой, пружинистой походкой направилась к нему.
— Здравствуйте, товарищ директор! — сказала она, энергично встряхивая Горюнову руку. — Я очень рада, что тут расчистили площадку. Это была моя инициатива. Я не раз говорила… Но Марина Федотовна слишком тяжела на подъем. Ей бы лишний жир согнать…
— Эльвира Петровна, прежде чем тут командовать, следовало бы поговорить со мной.
— О чем?
— Ну хотя бы узнать, что мы здесь задумали.
— А вы разве что-нибудь понимаете в спорте?
— Кое-что…
— Кое-что — мало. Нет уж, товарищ директор, давайте сразу условимся: физкультура и спорт дело мое и вы, пожалуйста, не вмешивайтесь. Так вам будет и удобней и спокойней.
— Ну что вы говорите, Эльвира Петровна! — попробовала остановить физкультурницу Агния Сергеевна.
— Ничего. Мне нравится такая четкая и прямая постановка вопроса, — спокойно сказал Константин Семенович. — Но нас слышат ученики. Я бы не хотел, Эльвира Петровна, ставить вас в неудобное положение. Идемте ко мне и там обо всем договоримся.
— О чем же нам договариваться? — с преувеличенным удивлением спросила чемпион по прыжкам. — Ну хорошо! Будем договариваться.
— Проходите вперед, а я следом за вами, — сказал Горюнов и направился к стоявшим в стороне школьникам. — Женя, — обратился он к мальчику, — произошло досадное недоразумение. В жизни всякое бывает. Эльвира Петровна не осведомлена, а вы не сумели ей объяснить… Она извиняется за свое вмешательство… Продолжайте, пожалуйста!
— А мы? — спросил Петухов.
— И вы… Делайте всё, как раньше. Агния Сергеевна останется с вами…
— Да. Я уж с ними буду, — подтвердила учительница.
— Константин Семенович, Эльвира Петровна говорит, что футбольное поле не нужно! — дрожащим от обиды голосом сказал Байков. — Здесь площадка для баскетбола и волейбола, а там для гимнастики и легкой атлетики…
— Женя, у вас есть план?
— Есть.
— Он утвержден?
— Да. Но она преподаватель… Мы сделаем, а она придет и всё заново…
— Без вашего согласия Эльвира Петровна больше ничего менять не будет. Вы поняли меня? Если она вас не убедит, не докажет…
— Мы же ей говорили…
— Она назвала нас болванами, а Женю щенком, — пожаловалась Рыжук. — С ней много не поспоришь…
Сзади кто-то дернул Алису за платье, но девочка даже не оглянулась.
— Я думаю, что теперь всё ясно. Не будем понапрасну терять время.
— Ясно… — хором ответили школьники.
В кабинете директора Эльвира Петровна застала завуча:
— Здравствуйте, Ирина Дементьевна. Вы уже вернулись?
— Как видите.
— Загорели. Спортом занимались?
— Ну еще бы… Всё лето рыбу ловила.
— Какой же это спорт! Для инвалидов и стариков. Нет! Учителей нужно будет по-настоящему расшевелить. Утром зарядку, в большую перемену разминку… Я решила этим вопросом заняться нынче вплотную. С новым директором я, конечно, договорюсь. Всё-таки мужчина и не успел зажиреть.
— Вы уже познакомились с ним? — с улыбкой спросила Ирина Дементьевна. Она почему-то не могла говорить с мастером спорта серьезно. К счастью, та не замечала иронии.
— Да. Сейчас будем разговаривать. Я как раз и хочу поставить перед ним вопрос о физкультуре для учителей. Одной тут не прошибить. Разработала несколько вариантов комплексных упражнений… Ну, а в дальнейшем опыт нашей работы распространим на все школы.
— Да… С ним или очень легко договориться или совсем невозможно, — как о пустяке, сообщила Ирина Дементьевна. — Одно из двух. Боюсь, что вы по-разному смотрите на некоторые вещи.
— Например?
— Например, на дисциплину.
— А разве на дисциплину можно смотреть по-разному? Двух дисциплин не существует.
— Как же так не существует? Есть сознательная дисциплина, а есть и палочная.
— Пустые слова! Никакой разницы нет. Дисциплина всегда сознательная. Если я подаю команду, то все выполняют ее сознательно. Как же иначе. Или команды просто не знают и, значит, необходим показ. Другое дело, когда упражнение трудное…
— Вот вы ему и докажите!
— Вряд ли придется доказывать такую чепуху.
