— Та-ак… — Иван Петрович задумался, потом вынул книжечку и карандаш. — Кто же инициатор этого начинания?
Ребята молчали, с опаской поглядывая на книжечку.
— Долго мне ждать? — рассердился Иван Петрович. — Ну, кто? Ты, что ли? — обратился он к Хвостикову, и Хвостиков, поправив очки, скромно сказал:
— Да, пожалуй, вообще-то — я! Хвостиков моя фамилия! Иван Петрович записал фамилию в книжечку и похлопал Хвостикова по плечу:
— Молодец! Ценная инициатива — построить пляж на общественных началах!.. В нашем образцовом поселке так должно и быть! Упомяну о тебе в стенной печати. А прицеп сейчас же отвезти на место, и в другой раз спрашивать, когда берете!
Когда Иван Петрович ушел, Мишка сказал Хвостикову:
— Разве ты инициатор? Это я придумал… Но Хвостиков вывернулся.
— А прицеп кто придумал взять? Когда он спрашивал про прицеп, чего же ты молчал? А насчет песка я раньше твоего придумал, да только сказать не успел!
Потом метизы и лягуши молча отвезли прицеп и разошлись каждый на свою территорию.
Глава шестая, о том, как возник новый военный конфликт в стране метизов и лягушей, и что из этого вышло
За ночь земля высохла, но песок на берегу пруда был еще сырой, поэтому Мишка, Хвостиков и Люлик решили ехать с Володькой в рощу, рассчитывая, что после такого хорошего дождика там выросло множество грибов.
— Мне все равно! — сказал Володька. — Я везде люблю бывать. А сегодня мне снилось, будто мы от кого-то удираем, а я — быстрей всех! Это ноги мои чувствуют, что скоро перестанут бездельничать — готовятся!..
— Что же вы ему покоя не даете! — сокрушалась Мария Антоновна, хотя должна была радоваться, что почти не приходится ей возиться с Володькой. — Тащите невесть куда кале… больного человека! Ему лежать нужно, в покое…
— Ничуть мне покой не нужен, я не какой-нибудь — покойник!.. — сказал Володька и захохотал, довольный своей шуткой. — Мне нужно во всем участвовать! Люблю я во всем участвовать! Ну, поехали, что ль? Где моя хворостинка?..
Грибов в лесу не оказалось: то ли дождик был для них неподходящий, то ли не проник он в глубь земли, где таились грибные корни, или сами грибы не набрались еще сил, чтобы пробить земляной слой и вылезти наружу. Зато все остальное — и листья, и травы, и цветы — было вымытое, свежее, пахучее!
А когда ребята выехали на лужайку, то сразу почуяли, что земляника поспела на пригорках, на солнечных припеках, и кое-где прямо на виду краснела она из-под листиков.
Володьку вынули из коляски и посадили на траву. Он сразу же очень проворно пополз, упираясь руками в землю и волоча ноги, нашел спелую земляничку и съел.
Мишка хотел ему помочь, но он отказался.
— Не надо! Я сам! Я могу даже с вами наперегонки! Он здорово замечал каждую красную ягодку и полз к ней, крича:
— Сюда, сюда! Тут мно-ого!
Чулки, штаны и ладони сделались у него зеленые, грязные, а он с удовольствием себя оглядывал, и похоже было, что никакая усталость его не брала.
— Может, ты отдохнешь? — сказал ему Мишка, но Володька отчаянно замотал головой:
— Я уже наотдыхался! Я целых два года только и знал — отдыхал! Дай вот только ноги включатся — я вообще никогда отдыхать не буду! Буду вставать пораньше и куда-нибудь идти! До ночи! Посплю немного и опять пойду! Буду везде ходить, все смотреть!
— Что смотреть?
— Все: людей, дома, деревья, кошек, собак… Какие происшествия случаются — тоже буду смотреть! А когда смотреть будет нечего, буду просто гулять, я ногам покоя не дам! Они у меня отработают за все время!.. А кто это там мелькает?..
Прямо по земле бежала среди травы, то скрываясь, то снова показываясь, какая-то птица.
Мишка, Хвостиков и Люлик одновременно вскочили и бросились за ней, чтоб немедленно эту птицу поймать, а Володька крикнул им вслед:
— Сюда несите!
Птица бежала не спеша, но только кто-нибудь настигал ее и протягивал руку, она моментально оказывалась в двух шагах впереди.
Ребята промчались сквозь орешник, продрались сквозь колючие заросли шиповника, перепрыгнули множество пней и ям. Птица бежала все на том же расстоянии от них.
Наконец она вспорхнула и села на ветку дикой яблони. Люлик тотчас начал карабкаться за ней, а Мишка и Хвостиков помогали ему с земли разными указаниями. Едва Люлик добрался до птицы, она перепорхнула на самую макушку, Люлик залез еще выше и уж совсем было ее схватил, но тут птица взлетела и скрылась, а Люлик, уже падая сквозь ветки, успел панически вскрикнуть:
— Упаду! Мишка! — и очутился на земле.
Сидя на земле и остолбенело моргая, он ощупал себя всего, но никаких серьезных повреждений не нашел. С деревьев ему не часто приходилось падать, поэтому он не знал, что полагается делать в таких случаях — плакать или нет.
Все-таки он заплакал бы, если б из чащи не вышли метизы.
— Вы чего тут делаете? — спросил Сема. — А Володька где?
— Там… — неопределенно махнул Хвостиков, так как ребята уже позабыли место, откуда начали погоню за коварной птицей.
— Что же вы его одного оставили? — укоризненно сказал Сема. — Мало ли что… Пошли быстрей! — И они зашагали так стремительно, что Люлик напрасно все забегал вперед, пытаясь рассказать, как он падал с дерева и что при этом чувствовал.
Наконец они нашли лужайку, где остался Володька, но его там не оказалось…
— Вот так так!.. — удивился Хвостиков. — Куда же он делся?
— Может, его утащил медведь? — осенило Люлика.
— Откуда здесь медведь? — сказал Сема. — Что здесь — тайга тебе? А тележку тоже медведь взял?
— А вдруг! — не унимался Люлик. — Ну, а вдруг!
— Может, он выздоровел и пошел нас искать… — предположил было Мишка, но Сема его оборвал:
— Не болтай! Надо вон у тех спросить…
Он показал на девчонку с маленьким мальчишкой, которые с опаской таращились на них из кустов.
— Эй, вы! — крикнул он, — Тут пацан наш был… С тележкой! Вы не видали, куда он делся?
Мальчишка вылез из кустов и заговорил, захлебываясь от волнения:
— Утащили разбойники!.. Из темного леса!.. У них волк! Огромадный! Язык красный, глаза красные, как заво-о-оет! Так я и оглох!.. И разбойники — огромадные, с саблями… Ка-ак завыли, крыльями замахали и-и… поехали!
— Куда? — спросил ошеломленный Сема.
— В темный лес! — Мальчишка широко раскрыл глаза, видимо, сам испугавшись нарисованной им картины, вздрогнул и замолчал.
Но тут вмешалась девчонка:
— Вы его не слушайте, он у нас фантазер! И начала степенно рассказывать:
— Их двое было: один в клетчатой рубашечке — клеточка черная, клеточка белая, и в гольфах серых, а другой — в одних трусах и босоножках, желтенькие такие. Собака у них — на лакированном ремешочке… Они подошли к вашему, потом, который в рубашке, достал яблоко, и они начали по очереди все откусывать, по два раза каждому досталось откусить… А живут они: который в рубашке — у них дача синей масляной краской выкрашена, а в окно видно ковер красенькими такими розочками… телевизор они недавно…
— Почему нас не позвала?
— А мне надо? — пожала плечами девочка.
— А! Не надо! — возмутился Сема и два раза дернул ее за волосы: — Будешь знать! Будешь знать! Пошла вон отсюда! Не рвать нашу землянику!
Девчонка завыла противным голосом и, выкрикнув:
— Ладно! Узнаете! — побежала прочь, таща мальчишку за руку.
— Значит, это были лягуши! — сказал Сема. — Они его и похитили… Проникли на нашу территорию! Такого еще за всю историю не было — чтоб лягуши бродили по нашей территории, как по своей! Это — против всех договоров! Если мы это допустим, лучше уж и на свете не жить!
— А мы сами сегодня были у них на пруду! — сказал полковник Борис.
— Это верно… — согласился Сема. — Ты знаешь. Мишка, что стало с нашим песком? Его оккупировали малыши! Поналезло туда этой мелюзги — живого места нет! Все с ведерками, совками. Наверное — лягуши…
— Лягуши не виноваты, что они — лягуши… — вдруг заметил полковник Борис.
— Как это не виноваты! Как это ты так рассуждаешь?..
— Дайте мне сказать! — выступил вперед полковников брат — майор.
— Я…
— Стойте! — поднял руку Хвостиков. — Знаете, что у нас сейчас происходит? Митинг! Только он не по правилам! Здесь место не то! Пошли!
И Хвостиков повел метизов по роще, оглядывая разные места и что-то соображая.
— Ну, где же? — нетерпеливо спрашивал полковник. — А то я хочу сказать, что лягуши…
Хвостиков отмахивался:
— Подожди… Не здесь… Пошли дальше!
Наконец он нашел подходящий, по его мнению, пенек и сказал:
— Вот. Этот пенек будет — трибуна. С него — говорить. Организованно надо, поняли? Кто первый? Ты? Лезь!
Полковник забрался на пенек, выпятил грудь, откашлялся и произнес:
— Товарищи!
