молчала.
– Я, – честно ответила она затем. В голове это звучало лучше. – Вы сказали взять над ним шефство.
– Да, но он должен был об этом знать!
– Этого вы не сказали, – надулась Света.
Она не подозревала, что дело дойдёт до рыданий. Рябов, в общем-то, не сделал ей ничего плохого, даже не обзывал Бегемотиной. Не стоило над ним прикалываться. Но кто ж знал, что он такой впечатлительный? Это же просто шутка. Если ты чего-то не делал, а оно оказалось сделано – значит, кто-то сделал это вместо тебя. Разве так сложно догадаться? Разве мамы не делают такое постоянно?
Но Рябову, кажется, проще было поверить в чудо.
– Извинись! – строго сказала Морковка.
Если бы она не потребовала извиняться перед всем классом, Света, может, и сама извинилась бы. Потом. С глазу на глаз.
– Не буду, – буркнула Света из чистого упрямства, скрестив руки на груди.
И добавила:
– Я купила ему бутерброд. За свои деньги.
И добавила ещё фразу, которую слышала от дяди, продающего электрические приводы для большегрузных карьерных самосвалов:
– А у меня их, между прочим, не самосвал.
«Не то чтобы очень много», значит.
В Светиных глазах бутерброд её частично оправдывал – но не в глазах Морковки. Та ужасно разозлилась. Гладя трясущегося Рябова по голове, она сказала, что позвонит Светиной маме и расскажет, как та издевалась над одноклассником.
Домой Света шла в отвратительном настроении. Ей было жаль Рябова, жаль себя, жаль бутерброд и денег, жаль, что не извинилась, и жаль маму, которая всё время работала, а потом ни за что получала от Светиных учителей по телефону, в чате и в дневнике. Всё это шефство, вся эта школа с учителями от начала и до конца – одна огромная ошибка.
За спиной раздавалось назойливое шарканье. Обернувшись, Света увидела, что за ней по пятам следует Сопля. На вид цел и невредим – то ли одноклассники передумали его бить, то ли он всех победил.
Так они прошли четверть пути до Светиного дома. Потом Света возмутилась:
– Ты идёшь за мной?!
– Я домой иду! – в тон ей ответил Сопля.
Лицо у него блестело, словно перемазанное чем-то жирным.
– И где ты живёшь?
Сопля назвал адрес. Как Света и думала – это совсем рядом от неё, через один дом.
– Мама трубку не берёт, – поведал Сопля. – Урок отменили. Отведи меня домой.
– Иди в школу к охраннику, – отмахнулась Света. – Пусть дозвонятся до твоей мамы. Как тебя вообще выпустили?
– Я сбежал, – признался Сопля. – Пацаны выходили, и там дядька такой, не лысый, но с усами, и другой дядька, толстый, их спрашивает: «Вы куда, пацаны?» – а они ему пока отвечали, я и сбежал.
Света не поняла, что за дядька: школьный охранник дядя Женя лысый, без усов и худой, – но одобрительно хмыкнула. Раз Сопля сумел сбежать из школы, значит, голова на плечах есть, соображает. И чего пристал?..
– Иди сам.
– Я не умею!
– Да что тут уметь?
– Не знаю, – нахмурился Сопля. – Я только четвёртый день в школу хожу. Отведи меня!
Света отвернулась от него и пошла дальше.
– Отведи!
Он топнул ногой у неё за спиной.
А потом закричал как резаный, уже издалека:
– Отведи-и-и!!!
Когда и это не сработало, он побежал за Светой, и вскоре за её спиной снова зазвучали его шаркающие шаги. Через сто метров Свете надоело.
– Чего ты пристал? – Она резко обернулась: – И почему ко мне? Я шефство больше не беру. Хватит с меня.
Сопля остановился в паре шагов от неё.
– Ты большая, – заявил он.
И добавил:
– Как папа.
Такого Свете слышать ещё не доводилось.
– И где твой папа? – спросила она.
– В колонии, – ответил Сопля.
И добавил:
– На Марсе.
Света отлично знала из своих любимых энциклопедий, что никаких колоний на Марсе пока что нет и близко. А дядя говорил, что марсианами зовут лохов – наивных людей, которые верят в обещания отправить их колонизировать Марс в самое ближайшее время. Значит, мама Сопли его обманула. Потому что – это Света знала уже из опыта собственной жизни – если папы почему-то нет, на вопросы о нём отвечает мама.
– Хочешь беляш? – предложил вдруг Сопля.
Хочет ли Света беляш? Хочет ли Света беляш?!
– Конечно хочу!
Беляш у Сопли лежал в рюкзаке в полиэтиленовом пакете.
– Мама испекла, – заметил он, протягивая беляш Свете.
Беляш оказался холодный и жирный, но вкусный. Пока Света жевала, Сопля не сводил глаз с её лица. Доев, Света вытерла руки и рот носовым платком, который мама регулярно клала ей в карман куртки.
Кажется, Сопля просто подкупил её беляшом. Это была взятка.
– Ладно, – вздохнула Света. – Пошли.
Сопля охотно засунул ладошку – жирную (наверное, от беляшей) – Свете в руку, и они пошли.
Почти сразу же с порывом ветра налетела маленькая туча и излилась им на головы очень коротким, но проливным дождём. Затем Сопля споткнулся и упал в лужу на колени. Если бы Света не удержала его за руку, то и весь бы упал.
– Что с твоими шнурками? – спросила Света.
Шнурки были завязаны только на один узел и волочились по земле. Видимо, о них-то он и запнулся.
– Мама завязала, а они развязались, – ответил Сопля.
– И что? Не умеешь шнурки завязывать?
Вместо ответа Сопля просто затолкал намокшие шнурки в расхлябанные ботинки. А ещё он своё странное, как у взрослого, пальто на пуговицах застегнул криво – одна пуговица оказалась лишней.
– Дай сюда, – фыркнула Света и присела перед ним на корточки: – Смотри. Делаешь узел. Потом две петельки. И вот так их. Понял?
– Не знаю…
Света вздохнула, выпрямляясь. Может, в другой раз она бы и поучила Соплю завязывать шнурки, но сегодня на улице слишком мокро и холодно, чтобы рассусоливать. Ей очень хотелось домой.
В Светином дворе им повстречался дедушка Гриша – худой бледный старик пугающего вида. Он жил на первом этаже со своей дочкой и её семьёй. Делать ему было совершенно нечего, поэтому он часто сидел на лавке и ругал прохожих на чём свет стоит. Со временем все привыкли и перестали обращать внимание.
– Чё ты тут шаришься, кр-рыса?! – крикнул он им с Соплёй. – Пшла!
Сопля прижался к Свете.
– Здравствуйте, дедушка Гриша, – поздоровалась Света, проходя мимо.
– Кр-рыса! – каркнул дедушка вслед. – Кр-рыса-Лариса! Шарится тут! Пшла!
Домофон на двери подъезда Сопли не работал. Ключей у Сопли не было, но им повезло – выходила какая-то бабушка. Сопля жил на третьем этаже. Они вошли в подъезд – просторный, но тёмный, с широкой лестницей, деревянными перилами и пожелтевшей от
