— Фу, гадость какая! — воскликнула Повелительница.
Ее возглас смутил Юрку. Смутил и обидел. Его, видите ли, посчитали гадостью.
— И он что, съедобен?— спросила Матерь, отплевываясь.
— Да, моя Повелительница,— сказал Маститый № 2.— Известны случаи, когда люди становились добычей муравьев. Их находили в лесу привязанными к деревьям. Они были обмазаны медом!
— Разве что с медом,— брезгливо заметила Повелительница, уставясь в Юркино лицо.— Что же мы будем с ним делать?
В подземелье установилось продолжительное молчание. Маститые задумались.
— Его надо определить в касту воинов,— предложил наконец Маститый № 1.— С ним, как показала последняя война, мы будем непобедимы.
— Возражаю!— воскликнул Маститый № 2.— О, Повелительница, если мы включим пришельца в касту воинов, нам постоянно будет угрожать опасность мятежа. Вы слышали речи этой козявки, а ведь он далеко не все сказал, и поверьте, в том, что он еще не сказал, кроется смертельная опасность для муравейника, для его славного будущего!
— Я согласна с Маститым № 2,— сказала Матерь.
— Роль няньки ему нельзя доверять по тем же причинам,— продолжал Маститый № 2.— Фуражир из него, я думаю, тоже никудышний. И на вкус пришелец, как заметила Матерь-повелительница, оставляет желать лучшего... Я предлагаю использовать его в качестве бурдюка.
— Я согласен!—воскликнул Маститый № 1.
— И я! И я! И я!— хором воскликнули еще несколько маститых.
— Возражаю!— заявил Маститый № 3.— Для бурдюка пришелец не годится, у него слишком тонкая кожа.
— Выходит, мы его никак не можем использовать?— спросила Матерь.
— Выходит, так,— подтвердил Маститый № 1.
— А, может, отдадим его на растерзание паразитам?— предложила Повелительница.— Их в муравейнике предостаточно — ощупники, атемелесы, ломехузы. Пусть они съедят человечка вместо наших личинок.
— Позвольте возразить, о Матерь-повелительница,— сказал Маститый № 3,— мы ведь можем использовать человечка гораздо разумнее. Ну подумайте сами, на сколько его хватит прожорливым паразитам? От силы на день. А почему бы не использовать воинские доблести пришельца для борьбы с этими самыми паразитами? Мы против них бессильны, они дурманят нас своими наркотическими выделениями! В этом они так преуспели, что когда медведь разоряет муравейник, муравьи в первую очередь спасают не Матерь-повелительницу, не личинки, не яйца, а самих паразитов!
— Разумно,— заметила Матерь.— Наконец, мы договорились... Маститый № 3, используйте человечка по своему усмотрению! Это будет неплохо, если с его помощью удастся вывести паразитов. Последние годы наш муравейник из-за них приходит в упадок, все больше хиреет. Паразиты пожирают наших личинок, крадут наши яички, перехватывают фуражиров, отвлекают от меня кормилиц — сколько раз я ложусь отдыхать голодной! Задайте им жару! Особое внимание обратите на клявигера, его надо уничтожить в первую очередь. Затем ломехузу... Да вы сами знаете. Но я не все еще сказала...
Х-Девятый взял Юрку за руку и сжал ее, вроде как бы поздравил.
— Теперь все в порядке!— прошептал он.— Избавиться от паразитов — маниакальная идея Матери...
— ...подумайте, сколько всякого сброда обитает в нашем муравейнике!— продолжала Повелительница.— Жучки, клопы, клещи! Взять того же клявигера — до чего же он омерзителен! Он и попрошайка, и пожиратель яичек, и вообще — гадкий тип! Но хуже всех — ломехуза! Подлец, каких мало! Свои яички он подкладывает в пакеты наших яичек, смазывает их каким-то составом, и что же получается: наши няньки начинают больше всего заботиться об этих паразитских яичках. А с каким усердием муравьи-кормильцы ухаживают за личинками ломехузы! Совсем одурели! Отнимают корм у наших собственных детей, чтобы отдать его ломехузятам! Больше того, когда не хватает корма, кормильцы тащат ломехузятам наши яички, яички, которые я откладываю в таких муках ради продолжения и процветания нашего муравьиного рода!
Юрке надоели причитания Повелительницы. Правда, благодаря им он понял, какой вред наносят муравейникам паразиты, особенно ломехуза, и проникся искренним желанием пособить муравьям. Он толкнул локтем X-Девятого и спросил, что собой представляет Маститый № 3, ибо понял, что своим спасением, как и спасением приятеля, был обязан этому удивительному муравью.
— Куколка, из которой он вышел, тоже, поговаривают, была нестандартна. Ее не выбраковали только по недосмотру какого-то, как принято у нас говорить, муравья-растяпы, но мы-то, я думаю, должны молить за него бога, верно?
Юрка кивнул.
— Словом, он выкуклился из личинки, предназначенной для касты выращивателей плесени — очень важного продукта в питании муравьев. То, что он выбился в маститые, говорит о его незаурядном уме и необыкновенно тонкой логике. Может быть, благодаря ему наш муравейник процветал столько лет — он обеспечивал принятие жизненно важных для нас решений... У нас подозревают, что причиной мутационных сюрпризов, благодаря которым появились Маститый № 3, я и еще несколько оригинальных муравьев, погибших по разным причинам и в разное время, является сама Матерь-повелительница. Ты, верно, обратил внимание — она часто хандрит, хнычет... По извечному стандарту идеальный муравей должен иметь только один эмоциональный ген — ген агрессивности. Или совсем не иметь эмоций. Никаких. Из тех, у кого развит ген агрессивности, получаются воины; из остальных — все прочие. Их основным да и, пожалуй, единственным качеством является бессознательное трудолюбие...
— ...возможно, что этот человечек, превращенный Лесовиком в козявку,— говорила Матерь-повелительница,— действительно осчастливит наш родной муравейник и тогда, может быть, наши дела снова пойдут в гору. Он должен избавить нас от паразитов, особенно тех, что выделяют наркотические вещества. Эти паразиты повергли нашу колонию в повальное пьянство. Отсюда и вырождение... Я крепко надеюсь на человечка. А не управится он с паразитами, что ж, пусть остается одним из них. Разве мало живет у нас всякого сброда! Одним больше или меньше — что изменится!
Матерь-повелительница тяжело вздохнула и замолчала. Была она уже немолодой, все больше жаждала покоя. В каком-то из отложенных ею яичек ждала своего часа та, что придет на смену престарелой Матери. В урочный час ухаживающие за пакетами яичек муравьи выберут из них самое высококачественное и начнут уделять ему больше внимания, чем остальным: чаще облизывать, перекладывать в более удобные места... И тогда из самой обыкновенной личинки начнет развиваться носительница муравьиной судьбы.
Тем временем муравьи-воины притащили в камеру дюжину муравьиных личинок. Матерь-повелительница, немного подумав, удалила Маститого № 3 под тем предлогом, что он должен выяснить обстановку в муравейнике, прежде чем Юрка приступит к искоренению паразитов. И как только Маститый № 3 скрылся, она велела остальным маститым исследовать принесенные личинки. Процедура исследований была недолгой. Вскоре Маститый № 1 приблизился к Матери и о чем-то пошептался с нею. Она выслушала его и кивнула.
И тогда на глазах всех присутствующих воины растерзали личинок.
— За что они их?— спросил Юрка.
— Не знаю точно,— ответил X-Девятый,— но думаю, что маститые обнаружили в них отклонения от стандарта, не зря Матерь отослала Маститого № 3. В этих случаях он не соглашается убивать, то есть, отстаивает право личинок на жизнь.
— Пусть бы жили, что же в этом плохого!— сказал Юрка.
— Маститые боятся, как бы из нестандартных личинок не выросли муравьи с сильными личностными качествами. Такие муравьи в муравейнике — фактор беспокойства, а маститые предпочитают застой, рутину, понимаешь? Не любят они перемен.
— А нельзя ли выйти отсюда? Хочется на воздух, на солнышко.
— Наверное, можно. Иди за мной.
За первым же поворотом на Юрку налетел муравей-фуражир с куском розового мяса в жвалах. Юрка упал. Фуражир, не останавливаясь, перелез через упавшего и помчался дальше, в кладовые. Юрка едва успел отползти в какую-то нишу, как мимо друг за дружкой промчалось еще несколько фуражиров с мясом.
— Прижимайся к правой стороне прохода,— сказал Х-Девятый,— ишь, как летят!
— Откуда они тащат мясо?
— Недалеко отсюда кукушонок выбросил из гнезда птенцов малиновки. Наши фуражиры и набрели на них.
Юрка опечалился. Он не сомневался, что это те самые птенцы, которых он водворил в гнездо, потеснив кукушонка. Он, может быть, впервые почувствовал бессилие в обстоятельствах, с которыми не хотела мириться душа. И это бессилие нагоняло тоску, требовало каких-то действий, в то время как разум утверждал, что любые действия в таких делах бесполезны, если не вредны.
Юрка попытался отвлечься от грустных мыслей, от печального настроения тем, что начал присматриваться к жизни муравейника. «Ну и ну! — подумал он. — Что здесь творится! Бедлам какой-то!» Одни бегут в недра, другие — наружу, третьи перестраивают обвалившиеся своды, четвертые прокладывают новый туннель, пятые уносят нечистоты, шестые перетаскивают куколок — и всё это в спешке, которая казалась бессмысленной. Но Юрка очень скоро почувствовал, что это не так. Никакой бессмысленности, всё точно, чётко, рационально, хоть и бездумно. Эффект невероятной деловитости был потрясающим.
