— Если, — произнес Эверетт. — Вы сказали — «если похищение совершено ради выкупа». А для чего еще похищают людей?
— Перечислить? — спросил Усатый Миллиган. — Пожалуйста, только тебе от этого легче не станет. Есть разновидность похищений, которую мы называем «ловушка на тигра»: например, у служащего банка берут в заложники близкого человека и требуют открыть сейф с наличными. Затем, бывает, людей крадут для обмена заложниками. Еще — ради информации. Врачей порой похищают, чтобы заштопать какого-нибудь громилу, подстреленного во время бандитских разборок. Еще один вид киднеппинга — экспресс-похищение. Человека держат где-нибудь на квартире и каждый день привозят к банкомату, заставляя снять определенную сумму денег, обычно — дневной лимит. Похищения, сынок, — это бизнес, причем процветающий. А иногда люди просто исчезают. Был — и нету. Без вести пропавшие. Их больше всего. — Усатый Миллиган поднял вверх шариковую ручку и посмотрел Эверетту в глаза. — А теперь, сынок, изложи все, как было, и вы с мамой можете ехать домой, а уж мы отыщем твоего папочку.
Эверетт откинулся на спинку стула и глубоко вдохнул насыщенный краской воздух.
— Ну, значит, после школы я поехал в Лондон. Мы договорились встретиться с папой…
Лора молчала, пока они ехали по шоссе А-10, через Далстон и вдоль Хай-стрит, главной улицы Сток-Ньюингтона. Ни единого слова, только постукивала пальцами по рулю и чуть слышно подпевала «Дорожному радио», безбожно перевирая слова, пока Эверетту не захотелось врезать кулаком по кнопкам радиоприемника. Любую другую программу, лишь бы в ней звучало хоть немного драйва, ритма и жизни! Лишь бы не слышать, как мама коверкает тексты песен.
— Вот она! Вопит одна! Королева танцпола опять больна!
«Не так!» — исходил бессильной злостью Эверетт.
— Земля вызывает, ответьте, Мао Цзэдун…
«Майор Том! — едва не кричал Эверетт. — Майор Том, майор Том, майор Том!!! Неужели трудно запомнить?» Песня написана сорок лет назад, а Эверетт знает ее лучше мамы.
К тому времени, как они доехали до Эверкрич-роуд, где нужно было забрать Викторию-Роуз, Эверетт понял, в чем дело. Так у Лоры выражалась злость. Он всего раз в жизни видел маму в таком гневе. В тот день Эверетт, придя с тренировки по футболу, обратил внимание, что в доме горят все огни, двери всех комнат распахнуты, радио орет на полную громкость, а мама в кухне яростно драит пол, распевая под звуки известной поп-группы «Гёрлз Элауд»:
— О, о, о, дергай меня за юбку!..
— Мам, что ты делаешь?
— У нас не кухня, а настоящий свинарник. Здесь воняет. Гадость! В кухне не должно вонять. Между плитками набилась всякая дрянь. И не смей пачкать мытые полы своими мерзкими бутсами!
Эверетт поспешно стянул с себя футбольные ботинки. Бетонный порожек холодил ноги в носках.
— Мам, ты хорошо себя чувствуешь?
— Отлично, просто замечательно.
— Ты уверена?
— Уверена, уверена.
— Ты уже третий раз моешь этот кусок пола.
— Ничего не третий.
— Третий, точно.
— А если даже и третий, что с того? Пол грязный, его надо вымыть. В какой помойке мы живем… Не хватает сил привести все в порядок. Ну почему у меня ни на что не хватает сил?!
— Мам, у тебя все нормально?
— Да, все прекрасно. Понял? Могу повторить. Все. Прекрасно. Лучше некуда. Заладил одно и то же. Конечно, у меня все в норме, а куда я денусь. Кто-то же должен, и это всегда я. Да замолчи ты, наконец, замолчи, замолчи, сколько можно! — заорала она на радиоприемник.
Хлопнула по выключателю, а потом просто выдрала вилку из розетки.
Эверетту было неловко, стыдно и страшно. Как будто стены привычного, уютного и предсказуемого мира вдруг стали прозрачными и сквозь них видны силуэты громадных, жутких чудовищ.
— Эверетт, прости, — сказала мама. — Понимаешь, мы с папой… Он сегодня не придет… В общем, мы решили, что нам будет лучше на время расстаться. Не знаю, надолго ли. Может быть, навсегда…
Вот так, стоя в одних носках на холодном пороге черного хода, Эверетт Сингх узнал, что знакомая с самого рождения семейная жизнь закончилась. Он застыл у двери, в школьном пиджаке поверх спортивной формы, с бутсами в руках. Мама сжимала швабру, а по радио надрывались «Гёрлз Элауд». На самом деле, все закончилось давным-давно, понял вдруг Эверетт. Родители много лет ему врали.
С тех пор прошло девять месяцев, две недели и три дня. Эверетт надеялся, что никогда больше не увидит маму в таком состоянии. И вот опять.
Бабушка Сингх научила Викторию-Роуз пенджабской песенке, которую малышка и распевала громко и фальшиво, пока Лора устраивала ее на заднем сиденье и пристегивала ремень безопасности.
Лора включила «Пойте с нами».
— А споем нашу любимую песенку, Ви-Эр? Нашу хорошую песенку? Давай?
Они пели вдвоем, так же громко и фальшиво, всю дорогу через Южный Тоттенхэм и Стэмфорд-Хилл.
«Не надо меня наказывать, — думал Эверетт. — Я не виноват. И никто не виноват. Просто тебе нужен громоотвод, чтобы выплеснуть свою злость. А я тут, под рукой. Я всегда под рукой».
Теперь он понимал, зачем мама коверкает слова. Придумать собственные слова — значит, получить власть. Хотя бы над дурацкой песенкой.
Эверетт мысленно еще раз повторил свой рассказ в полиции. Усатый Миллиган зачитал протокол вслух:
— «Вечером пятнадцатого декабря, примерно без четверти шесть, я стоял у входа в Институт современного искусства. Ровно в шесть мы должны были встретиться с моим отцом, доктором Теджендрой Сингхом, и пойти на лекцию о новейших направлениях развития нанотехнологий. Я увидел, как папа приближается на велосипеде по Мэллу со стороны штаб-квартиры Королевской конной гвардии. Он ехал с работы, из Имперского колледжа. На нем была очень яркая, узнаваемая одежда для велосипедной езды. Я заметил, что за ним следует черный автомобиль с затемненными стеклами, немецкой марки — возможно, „Ауди“. Автомобиль двигался необычно медленно, а мой отец не обращал на него внимания. Метрах в ста от меня автомобиль внезапно прибавил скорость, обогнал отца и преградил ему дорогу, вынуждая остановиться. Из транспортного средства появились трое мужчин»…
— Просто — вышли из машины, — сказал Эверетт.
— «Из транспортного средства появились трое мужчин, — продолжал читать Миллиган. — Двое схватили моего отца и втолкнули его на заднее сиденье. Третий убрал велосипед в багажник. Затем автомобиль направился дальше по Мэллу, в направлении Конститьюшн-хилл. Я сделал ряд снимков на мобильный телефон, однако не пытался звать на помощь или окликнуть кого-нибудь из прохожих».
— Записано верно? — спросила Ли-Леанна-Леона.
— Да, вроде.
Звучало все это ужасно неубедительно. Ни свидетелей, ни улик, только слова Эверетта и нечеткие фотографии, на которых, если смотреть беспристрастно, может быть изображено все что угодно.
— С твоих слов записано верно, Эверетт?
— Да.
— Распишись вот здесь. Нажимай посильнее. Нужно, чтобы подпись была видна еще на двух копиях.
У себя в комнате, в своем личном пространстве, вдали от шума и криков, Эверетт открыл «Доктора Квантума». Теджендра подарил ему планшетник на прошлый день рождения. Хороший был подарок, лучше и не придумаешь. Слишком хороший для его возраста — Эверетт был тогда еще ребенком. Лора тут же запретила брать компьютер в школу, даже один-единственный раз, чтобы похвастаться. В кои-то веки Эверетт не стал спорить. Он хорошо соображал, и у него была быстрая реакция — никто не ждал такой от известного на всю школу заучки. Не зря его взяли вратарем в Красную футбольную команду.
Так, открываем почту. Тема: «похищение на Мэлле». Пара движений пальцем, и вот перед ним папка с изображениями. Эверетт развел пальцы в стороны, как птица раскрывает крылья. Увеличенная фотография заняла весь экран. Еще раз — и вот на экране при сильном увеличении ярко-желтое пятнышко на заднем сиденье автомобиля. Теджендра, это точно он! Еще чуть-чуть, и можно было бы прочесть логотип «Assos» на ветровке.
Правила выживания в двадцать первом веке: ни в коем случае не отдавай полицейским единственный экземпляр фотографии.
В дверь позвонили. Эверетт, изучая снимок буквально пиксель за пикселем, слышал звонок вполуха. В дом постоянно звонят, пытаются впарить разные товары, не обращая внимания на табличку с вежливой надписью: «Мы не покупаем у разносчиков». Затем в прихожей раздались шаги и голоса. Шаркающие по дощатому полу ботинки и негромкий голос с ирландским акцентом. Пол Маккейб. Эверетт чуть-чуть приоткрыл дверь своей комнаты.
Пол Маккейб стоял посреди прихожей, слегка сутулясь, в дождевике, каких не носят уже лет сорок, похожий в нем на дешевого частного сыщика. Он вечно ежился, горбился, как будто был в чем-то виноват. Даже в собственном кабинете в Имперском колледже он казался не на месте, как будто забрел случайно в восьмидесятых и с тех пор ждет, когда кто-нибудь из начальства обнаружит, что он самозванец, и выгонит вон. Голос у него был мягкий и нерешительный, словно заранее извиняющийся. Разговаривая с Лорой, он, должно быть, услышал, как открылась дверь, — оглянулся и посмотрел прямо на Эверетта.
