Делать нечего — Эверетт щелкнул по кнопке загрузки. Ему не предложили обычный выбор: сохранить или выполнить. Сразу после загрузки началась инсталляция. Обезумевший экран в мгновение ока наполнился десятками зеленых прогресс-баров. Распаковывались все новые иконки и меню, данные загружались так быстро, как только позволяли беспроводная связь и пропускная способность домашней сети.
— Ничего себе! — сказал Эверетт, не успевая нажимать на закрывающие крестики — программа работала слишком быстро.
Прямо-таки цельнометаллическая атака на «Доктора Квантума».
— Эверетт! Все еще сидишь за компьютером?
Молчи. Не признавайся.
Эверетт еще раз попробовал перехватить стремительно разворачивающиеся панели инсталляции. На каждую отловленную, загнанную к краю экрана и принудительно закрытую открывалась одна новая. Потом экран погас.
— Только не это, — прошептал Эверетт в ужасе, что действительно убил свой верный компьютер.
«Доктор Квантум», мигнув, перезагрузился. Посреди рабочего стола красовалась новая иконка. Белый тюльпан. Инфундибулум.
Эверетт протяжно выдохнул.
— Что ты такое? — прошептал он, дважды щелкнув по иконке.
Тюльпан расцвел, раскрываясь цифровыми лепестками. Экран пошел сияющими прозрачными полотнищами. Они завивались, переплетаясь друг с другом, подобно неспешному морскому прибою, разбрасывая пригоршни серебристых пикселей. Изменчивые, текучие. Только начнешь улавливать закономерность, как полотнища преображаются во что-нибудь новое и непредсказуемое. Эверетту мерещились стрекозиные крылья, странные медузы, прозрачные лепестки цветов, облака межзвездного газа, как на снимках с телескопа Хаббла, призраки и тени призраков. Ему вспомнились мерцающие занавеси северного сияния в ночном небе Арктики. Вдруг в центре экрана появился координатный крестик. Тонкие, как волосок, линии шли в трех направлениях: слева направо, сверху вниз, вперед-назад. У края окошка возникла крошечная панель инструментов. Эверетт выбрал увеличительное стекло и прибавил масштаб по горизонтальной оси. Картина при любом масштабе оставалась прежней: сияющие полотнища, подобные не то ангельским крыльям, не то мерцающим щупальцам космических богов. Еще крупнее — без изменений. Сколь мелко ни дробился узор, он всякий раз оказывался составлен из тех же сияющих полотнищ.
Эверетт видел такое раньше, когда был совсем маленьким. Он открыл на домашнем компьютере одну программу, потому что ему понравилось название: «Матика». То ли книга заклинаний, то ли портал в волшебную страну. Перед ним и в самом деле открылся портал, только не в волшебную страну, а в вечность. Черная штуковина, похожая на жука, в центре экрана, окруженная разноцветными кругами и завитушками, называлась «множество Мандельброта». Он и сам мог запрограммировать такую — это совсем не трудно. Разноцветные завитки, расходящиеся от жука, пестрели черными точками. Эверетт навелся на одну из точек, и при увеличении оказалось, что это такой же черный жучок, со своими кругами, ответвлениями и черными крапинками, которые, в свою очередь, оказывались жукообразными фигурками, с кругами и завитушками по краям, а крапинки на завитушках тоже оказывались жуками… Ночью ему приснился кошмарный сон. Эверетт падал в черный провал посреди множества Мандельброта, а вокруг бушевала разноцветная буря, и открывались все новые провалы, все новые и новые множества Мандельброта.
— Сколько так продолжается? — спросил он папу.
— До бесконечности. Предела нет.
Сейчас перед ним было не множество Мандельброта, а какое-то другое, хоть и созданное при помощи той же самой программы «Матика». Теджендра всегда использовал ее при работе над своими теориями о строении Вселенной. Значит, это…
— Инфундибулум, — прошептал Эверетт.
Свет от экрана освещал его лицо под одеялом, а за окном завывала декабрьская непогода. Эверетт вспомнил, где слышал это слово раньше.
Теджендра совсем недавно пристрастился к сериалу «Доктор Кто». Вступил в ряды его приверженцев после того, как переселился в отдельную квартиру, где Лора не стояла над душой, осуждающе вздыхая: ладно, дети смотрят эту ерунду, но чтобы взрослый мужчина… После субботнего матча или прогулки Эверетт с папой садились посмотреть новую серию, пока на плите дозревал очередной кулинарный шедевр.
— Эта телефонная будка обладает свойством инфундибулярности, — сказал как-то Теджендра. — Изнутри она больше, чем снаружи. В математике такое встречается сплошь и рядом. По-настоящему надо бы сделать, чтобы, чем дальше вглубь, тем становилось больше. Так гораздо интереснее. Внутри телефонной будки была бы другая, поменьше, а изнутри она будет еще больше той, первой, а в ней еще одна будка, которая внутри еще больше, и так далее. Когда дойдешь до центра, он должен быть меньше электрона, зато изнутри — больше всей видимой Вселенной.
Инфундибулум. Чем глубже в него погружаешься, тем он становится больше. У Эверетта не осталось сомнений в том, кто прислал ему загадочный файл. Равно как и в том, к чему именно относился прощальный вопрос Пола Маккейба, заданный как бы мимоходом — а на самом деле только из-за этого ученый и приезжал.
Вдруг Эверетта охватил страх, застыл тяжелым комом в животе. Пол Маккейб знает про Инфундибулум и хочет им завладеть! А знает ли он, что это такое? Для Эверетта Инфундибулум — всего лишь причудливая математическая конструкция, которую отец прислал ему, и никому больше, а для Пола Маккейба это нечто настолько важное, что ради него стоит тащиться полтора часа по пригородным дорогам, лишь бы ввернуть свой вопрос. Выходит, он пока не имеет к этой штуке доступа? Теджендра не показал ее собственному начальнику? Значит, отец доверил ее только сыну?
Эверетт щелчком закрыл окно, в котором гипнотически колыхались призрачные полотнища, и вернулся к файлоомбеннику. Файлы были получены в восемь часов вечера. Черная «Ауди» увезла Теджендру в шесть. Уж наверное, похитители не вручили ему ноутбук со словами: «Извини, мы совсем забыли! Загрузи, пожалуйста, свой мудреный математический файл».
Вспомнился текст сопроводительной записки. Четыре слова: «Только для тебя, Эверетт». Ни имени, ни подписи, ни «здравствуй», ни «до свиданья». «Только для тебя, Эверетт».
Мысли, гипотезы, подозрения нахлынули бурлящим потоком. Хорошо знакомое состояние, когда думаешь не думая, когда мысли разбегаются, словно хорьки из мешка. Это с ним случалось, когда в книге или в каком-нибудь блоге попадется на глаза необычная строчка, или реальный мир чем-нибудь удивит в вечной пробке на главной улице Стоук-Ньюингтона, или стая жаворонков, пролетая над Хакни-Маршиз, сложится в удивительный узор. Тогда мысли взрываются подобием фейерверка, и начинаешь лучше понимать, как устроен мир.
Видимо, Теджендра заранее поставил файл на автоматическую загрузку. Но он не мог знать, что именно сегодня его похитят. Значит, держал его как страховку. Если в определенное время суток не ввести пароль, папка под названием «Инфундибулум» отправится по назначенному адресу. Папа хотел передать ее Эверетту. Не Лоре, не папиному другу Винни, тоже завсегдатаю стадиона Уайт-харт-лейн, даже не Колетт. И не Полу Маккейбу. Значит, он чего-то опасался. Похищения? Или чего-нибудь еще хуже? Хоть бы мысли перестали мельтешить в голове, нашептывая то, чего не хочется слышать, показывая то, о чем не хочется думать. Когда отец заготовил эту папку? Как давно он живет в страхе, боясь тех людей в черном автомобиле? Неужели все началось еще до развода? Все новые родительские тайны…
— Не ядерщик, — пробормотал Эверетт. — Если он не создает атомные бомбы, значит, никому не нужен. Ага, как бы не так.
Спальня казалась огромной и очень темной, вокруг мерещились враги. Светящиеся шнуры в рукавах превратили висящую на двери куртку в адского робота-убийцу. Впервые за очень долгое время Эверетту стало страшно в темноте. Из каждого угла смотрели глаза. Под кроватью затаились чудовища. Может, сейчас на улице стоит черный автомобиль, и оттуда кто-то сканирует его комнату, перехватывая каждое нажатие клавиши, каждую операцию «Доктора Квантума». Сегодня точно не заснешь! Эверетт дождался, пока погаснет узкая полоска света под дверью маминой комнаты, вылез из кровати и на цыпочках спустился по лестнице. Он знал наизусть особо скрипучие ступеньки. «Доктора Квантума» он крепко прижимал к груди, чувствуя, что никогда в жизни не сможет с ним расстаться. Даже открывая холодильник в поисках сыра и йогурта, Эверетт одним глазом поглядывал на планшетник на кухонном столе. Снова прижав его к себе, включил на «Экс-боксе» игру «Зов чести. Секретные операции». Никак не получалось сосредоточиться, реакции были замедленными, как у папы обычно. Проигрывая раз за разом, он все играл и играл, а его все убивали и убивали.
