— Ну да, у вас ведь ещё куры, свиньи…и осёл, — сказал Аксель, наблюдая, как самый крупный ёж жадно поедает с узкой ладошки Пепы тёмные крупицы чего-то, напоминающего прессованных насекомых. — А тётя, наверное, всё больше на кухне и на «ресепсьон»?
— Где же ей везде поспеть, — вздохнула Пепа. Стряхнула с подола крошки, выпрямилась, но не порывалась уйти, а глядела на Акселя как на нормальное, живое существо. И только тут, увидев её по-настоящему, вблизи (а может, время помогло?) Аксель понял, какая она красавица. В этих глазах можно было утонуть и никогда не вынырнуть, они были…как ночь. Нет! Аксель ещё не знал, как что — но кожа у неё точно была, словно абрикос…Он поспешно отвёл глаза, побагровев, и спросил первое, что пришло в голову:
— Агапито, наверное, лягается, когда ты его кормишь?
— Когда он не в настроении, может укусить, — спокойно сказала Пепа. — Но тётя его любит. Мы с Жоаном кормим его по очереди, — прибавила она. — Иной раз корм даёт сама тётя Аделита — сегодня, к примеру.
— А…завтра чья очередь?
— Моя.
Аксель глубоко вздохнул и сказал:
— А можно мне посмотреть, как ты его кормишь?
— Вообще-то он не жалует гостей, — на секунду нахмурилась девочка. Затем лоб её разгладился, и она добавила: — Но раз тебе охота…Никогда не видел осла?
— Видел, — чистосердечно сказал Аксель. — Каждое утро в зеркале.
Пепа прыснула в кулак (Аксель зачарованно глядел на его костяшки). Затем быстро огляделась и, спохватившись, стала серьёзной.
— Ты не такой, как другие, — сообщила она. — Другие туристы. Они бы не пошли смотреть осла…Ладно. Я покормлю его в восемь — Агапито.
Она щёлкнула языком, и её колючая свита встрепенулась. Пепа уже удалилась от не верящего своему счастью мальчика метра на два, но затем остановилась и опять взглянула на него.
— Спасибо за подарок. Мне нравится. И за стихи. Ты пишешь их по ночам?
— Почему ты так думаешь? — сипло сказал Аксель.
— «Я никак не могу успокоить моё сердце на исходе ночи», — процитировала Пепа по-каталонски, вновь вогнав Акселя в краску.
— Нет…Я по утрам не спал. Видел…как вы танцуете, — признался Аксель, не смея взглянуть на неё.
Теперь уже немножко смутилась Пепа. Но ненадолго.
— А, это так…Подработать. С Жоаном разве станцуешь? Если б я знала, что ты не спишь из-за нас, я бы нашла другое место.
— Нет-нет, что ты! Мне так нравилось…Где ты теперь будешь танцевать… Пепа? — впервые назвал её по имени Аксель.
— В «Трамунтане». Тётя уже договорилась.
— Я приду смотреть! — объявил Аксель.
Она бегло улыбнулась.
— Тебя здесь уже не будет. Но — спасибо!
И пошла. Верней — поплыла. Как большой корабль, а за ним — шесть лодочек…Аксель вздохнул и сосредоточился, чтобы…
— Эй! Кабальеро!
Он повернул голову. К нему, набычившись, приближался Жоан — в брезентовых шортах, грязной майке, тощие плечи по-борцовски ссутулены…Противник явно пытался нагнать на Акселя страху, но достиг обратного. Переход от такого видения, как Пепа, к этому засаленному задире вызвал у мальчика лишь всплеск раздражения.
— Чего тебе? — угрюмо сказал он, глядя Жоану в глаза, которые тут же тревожно забегали. Но отступать враг не собирался.
— Ты же кабальеро, да? — осклабился Жоан такой ухмылкой, какую Аксель нечасто видел и на взрослом лице. — А она — твоя энаморада?
Недолго думая, Аксель размахнулся левой — и снизу вверх, словно отбивая теннисный мяч, закатил ему сильную оплеуху. Явно не ожидавший этого от благовоспитанного городского мальчика Жоан покачнулся и сел на мягкое место в двух вершках от воды. На щеке у него отпечаталась белая пятерня, а из ближней к ней ноздри выглянула крупная кровяная вишня. От внезапного омерзения при виде этой капли у Акселя подкатило к горлу. Но он процедил сквозь зубы:
— Попробуй, обзови её ещё раз…Ну?
Жоан попытался предательски обхватить его за ноги, но, когда тот вовремя отскочил и приготовился к бою, не принял вызова. Он встал, злобно поддёрнул шорты и, облизнув вспухшую верхнюю губу, процедил грязное каталонское ругательство, которого Аксель без волшебной подготовки не понял бы и после нескольких лет жизни на острове. Главное — оно было мужского рода.
— Меня можешь обзывать сколько хочешь, — спокойно сказал Аксель. — А насчёт неё я тебя предупредил.
И, презрительно повернувшись к врагу спиной, отправился восвояси — уверенный, что тот не посмеет напасть.
В номере он перевёл дух, умылся и, медленно открыв блокнот, написал четверостишие, где только первые два слова выдавали его истинные чувства:
О Пепа! Солнечною ранью,
Когда природа всё свежей,
Зачем ты кормишь всякой дрянью
Своих застенчивых ежей?
ГЛАВА Х. НАЧАЛО СТРАШНЫХ СНОВ
— Здравствуй, Незримый Лис.
— Здравствуй, Взглянувший В Лицо.
Голос Хофа на другом конце провода звучал сдержанно и даже сухо, но как раз это действовало на Акселя успокаивающе. Когда Отто собран (а он всегда собран) — он даст добрый совет.
— Ты давно получил моё письмо? — спросил мальчик, подняв глаза к усеянному первыми звёздами небу, которое теперь казалось ему жалким и оскорбительным.
— Пришло на «хэнди» час назад. Может, не стоило так подробно, Акси?
— Но ты же помнишь слова Фибаха: для духа нет большего позора, чем пользоваться человеческой техникой. Значит, никто не перехватит…А сейчас мы подробно говорить не будем. Ты только скажи своё мнение.
— Идти или не идти?
— Да!
Чуть помедлив, Хоф твёрдо ответил:
— Иди один!
— Да разве ей втолкуешь? — досадливо сказал Аксель. — Понимаешь, она сразу хотела, чтоб я проиграл. Ей его жалко!
— А тебе?
— Ну…да, конечно…Но без неё я бы ещё сто раз подумал.
— И сделал бы то же самое?
Пауза.
— Не прикрывайся сестрой, — посоветовал Хоф. — Я видел, каким ты был, когда похитили Кри. Ты клялся себе, что найдёшь её и никогда больше не пойдёшь у неё на поводу. И я не думаю, что ты уже забыл прелести Подземного Мира. И приключений ты не любишь. Кстати, можно спросить, почему?
— Ну, во-первых… — сказал Аксель, который был даже рад перемене темы, — они приходят без спроса. Командуют, одним словом. Этого я и правда не люблю.
— А во-вторых?
— Во-вторых, мне и без них интересно жить. У меня ДРУГИЕ приключения, Отто.
— Ясно. Ещё что-нибудь?
— Да. И очень важное! Вдруг кто-нибудь умрёт? Или покалечится?
— Что ж, — сказал Хоф, помолчав, — если в тебе погибнет полицейский, то это будет хороший полицейский. Но вернёмся к Кри. Я не верю, что ты пошёл у неё на поводу ещё раз. Слишком уважаю тебя…
«Вот именно — слишком…» — хотелось ответить Акселю. Однако он лишь хмуро спросил:
— Ты хочешь сказать — я себе лгу?
— Ну да. Ты сам хотел проиграть. И на твоём месте я бы даже гордился этим. Но при одном условии: рискуй только собой. Иначе жертва будет слишком велика…Одна жизнь — за другую. Это справедливо.
— А разве можно всё свести к арифметике? Но всё равно, спасибо, Отто. Я подумаю…А что ты узнал у Дженни?
— Она сама тебе расскажет. Я, кстати, так и думал, что ещё не рассказала.
— Почему? — не удержался от вопроса Аксель.
«Потому, — удержался от ответа Хоф, — что, когда вы поговорите, то пойдёте втроём. Не я буду!» Но вслух он этого не сказал. Бывают в жизни случаи, когда ни полиция, ни родители не должны делать выбор за детей. Даже если он смертельно опасен. Читая книги из бортовой библиотеки Шворка, Хоф лучше всех представлял себе, какую угрозу для человечества представляют духи — даже один раз потерпевшие поражение. Он сознательно шёл на преступление, не мешая этим троим делать то, что они делают. Но ещё большим преступлением перед миллионами других детей будет не пустить их…
— Отто! Ты меня слышишь?
— Да. Дженни ведь только что приехала, а у вас для неё есть новости посерьёзней, верно?
— Верно. А что ты думаешь про…ночную тропинку?
— Ну, что тут можно думать? Кто-то занервничал…Ему явно не понравилось ваше ночное путешествие, тем более, что проследить его до конца он не мог. Вы толком знаете кого-нибудь из местных, кроме этого водителя?
— Да нет…
— Вот вам его и подбросили. И, подними вы напрасный шум, вас назавтра же деликатно попросили бы из пансиона. Такой рекламы никому не надо…Но заметь, с каким достоинством держится противник! Вот если б люди так умели…
— О чём ты?
— У настоящего Луперсио волоса с головы не упало. А ведь он ничем не защищён!
— С достоинством, или нет, — печально вздохнул Аксель, — но мне опять кажется, что я вижу затянувшийся кошмарный сон…До свидания, Незримый Лис.
— Когда вы…когда ты вернёшься оттуда, жду вестей. Удачи! — И в трубке раздались короткие гудки.
