— Он своими руками отправил в переплавку последний звездолет и… стал, стал функционалом… — Ф-дедушка провел артритной рукой по лицу. — А как же иначе?.. Кому он стал нужен? Зато нужно было мыть посуду, стирать пеленки внучков, тереть хрен для холодца… А то, что он на соларскафе опустился в зону спикул… туда, в огонь нашего Керрути-Сола… Это, как говорится, его личная проблема, а вот пеленки — общественная… Память не нужна, опыт не нужен… Действительно, для посуды все равно, собирал ли ты органы или проходил метро… Выполняешь функции по присмотру за домашней шпаной, значит — функционал…
Тори обхватила дедушку за шею.
— А если на все плюнуть? А? И строить звездолеты или, как ты, субмарины?
— На кого плюнуть? — Дедушка туго улыбнулся. — На ракету Ррин, на соловушку Иа, на тебя, вопросница? Вот это и есть любовь… Это и есть тоска… Моя — функциональная, стариковская…
У Тори защипало в горле. Она свернулась улиткой на тахте, положила голову дедушке на колени. Тот погладил ее по серой пружине хохолка на темени.
— А если бы твои субмарины плавали, — Тори задумчиво затолкала палец в нос, — можно было бы узнать, почему земноводные ползут из грабена?
— Можно, — сказал дедушка. — Но бластер дешевле субмарины. Да и заводы перегнили… Ничего не осталось у линнов. Вот помню, когда мы ходили на испытания за Горбатые Столбы…
Тори вскинулась.
— Как? Линны выходили в океан? В учебнике истории этого нет…
— Разве? — удивился дедушка. — Но я же помню…
— В учебниках истории много чего нет, — сказал папа, шлепая мимо в мокрых носках. — Например, что в грабен Ымырт сто лет сливали радиоактивную воду… Или… Нет-нет-нет! Те! — он приложил мосластый палец к колючке усов. — Это — государственная тайна!
Он прямо в шубе завалился на кровать, выдыхая фиалковый пар.
— Накорбасосился, земноводный, — заворчал дедушка.
— Зато не дерусь, — резонно сказал папа в потолок.
— Дерешься, — сказала Тори.
— А ну, кык! — сказал папа, раскачиваясь на кровати. — Это штоб мам не беспокоилась, и кожа на заднице потолще была — сидеть опять удобнее… Носит где-то по ночам, со звездолетами лобызается! Развра-ат!..
— Глупости явные, — равнодушно сказала Тори.
— Стыдись! — возмущенно сказал дедушка. Руки у него дрожали. — У тебя такая дочь! А ты… ты…
— Умри, старый шнобель, — мирно сказал папа, — без тебя нудно… Энергостанция в Предскалье сгнила. Вирус кушает пластик, а мы никак… мы — ничто… Гниет… виноват, цветет Долинна, — запел папа, — мы в… винват, гордитесь, линны!!! А доблесть и труд никого не… виноват, к прогрессу ведут…
— Меня, Тори, прости, — заныла у входа Ррин, — я опоздала, а тебя ждут, да думают…
— Ни-чу-чу! — восхищенно сказала Тори: под каждым глазом Ррин сверкало по синяку, молния на мокрой шубке наполовину отодрана, кровотекущий нос зажат пальцами.
— Ах, — сказал дедушка. — Где же так? Как?
— Упала на бластер, — уныло сказала Ррин в зажатый нос, стаскивая торбасы.
— Надо же… — засуетился дедушка.
Он потащился к плите. Папа захрапел.
— Ты что, раз пять на бластер падала? — спросила Тори.
— Чет с кагалом своих земноводных навалился, — мрачно сказала Ррин, вытирая руку о штаны. — Впятером нарисовали вот это, — Ррин обвела лицо испачканным пальцем, — и если ты выйдешь, отпечатают и тебе.
— Бедная моя, — сказала Тори. Она взяла пригоршню воды из миски, принесенной дедушкой, и обтерла рожицу Ррин.
— Это все твой звездный принц виноват, — пробулькала сестра. — Они по нему из бластеров палили.
— Совсем плохо в Долинне стало, — выдохнул дедушка, — девочек лупят, в гостей стреляют… Упадок… упадок…
— Умри, старый шнобель, — грустно сказала Ррин папиным тоном.
— Не обижай его, а? — сказала Тори. — Ты поговори с ним.
— А чего обижать мне? — мрачно изрекла Ррин. — Он спит вовсе.
Дедушка дремал на стуле у входа. Миска с водой подрагивала на коленях. Тори наморщила нос.
— Ну ладно, — она сунула ноги в сброшенные Ррин торбасы, — моя очередь гулять… Папа опять едва тянет, дед спит, так что смотри, чтобы Иа чернила не глотала. А я…
— Не страшно? — довольно спросила Ррин.
— Посмотрим. — Тори решительно намотала на рукавицу ремешок бластера, вытащила из ниши санки.
Снег отливал синим холодящим блеском. Мороз рвал ноздри. Невысоко над трахоидным горизонтом свисал плазменный кулончик зимнего солнца. Пластиковый завод закладывал воздух рассыпчатой колбасой черного дыма. Вдоль тропинки тянулись сугробы в полторы Тори. Линныш выскочила на раскатанный лед улицы и, зацепившись за натянутый шнур, рухнула лицом в сугроб.
Зареготали мальчишки. Тори за шиворот вытащили из снега. Двое вывернули руки, а Чет, грустно улыбаясь, принялся запихивать Тори за пазуху снег. Тори рычала от беспомощности, снег таял, по животу затекая в штаны. Бластер беспомощно болтался под ногами. Тори изогнулась так, что захрустели зажатые суставы, и пнула Чета пяткой в грудь. Чет удивленно опрокинулся. Из-под упавшего шлема на снег выплеснулись рыжие слипшиеся волосы.
— Лишайник! — процедила Тори.
Она выдернула руку из варежки врага и внахлест протянула его ремешком бластера, выбивая нафталиновую труху. Чет сгреб ком снега и вышвырнул Тори в лицо. Бластер с пластиковым треском опустился ему на голову. В снежном дыму чья-то цветастая рукавица смазала Тори по щеке. Тори нервно отпрыгнула, зацепилась, села на снег. Пыль рассеялась. Компания Чета лениво убегала по улице. Тори прижала горящую щеку к воротнику шубки.
— Земноводные! — закричала она. Рука сама подняла бластер.
Треснул разряд. От тычка Тори покатилась на дорогу.
— Отдай бластер, соплячка! — зашипел над ухом стариковский тенор. Брось!
Тори жестко сбила руку с плеча. Прохожий функционал все еще пытался ее удержать. Мелькнул облезлый рукав его шубы. Тори, не глядя, дернула с тропы санки Ррин и, перепрыгнув через каверну разряда с кипящей водой на дне, поволокла их по следам компании Чета. Она была злая и мокрая, словно только что приползла из грабена. Тори не оглядывалась. Должно быть, функционал стоял обиженный и не знал, куда идти и что сказать.
— Съел, старый шнобель? — пробурчала Тори.
В предскалье она не повернула к Стилету, как обычно. С грохотом перетащив санки через поваленные ворота, Тори ворвалась на территорию энергостанции. Встала. Сердце стучало уже не воинственно, а обеспокоенно.
Слишком пронзительно поблескивал снег. Гнилой челюстью тянулись полуобвалившиеся корпуса. Тори потащилась вдоль ограды, гремя санками на торчащих из снега камнях. В голове замешивался незнакомый шум. Похоже, здесь. Линныш смело потопала под ржавый створ арки. Среагировали остатки аварийного освещения. Справа в десяти шагах и где-то в глубине криогенного сюра вспыхнули лампы. Загадочный страх зимним холодом залил живот. Впереди над разбитым контейнером дымился вьющийся снежок в ореоле слабого розоватого свечения. Тори решительно привстала на цыпочки, запуская руку в контейнер. Варежка бесполезно скользнула по ровной грани. Тори сняла варежку и средним пальцем зацепила брусок за скобу. Потом скинула на санки еще один. Еще. Пальцы безумно замерзли. Тори сунула их в рот. Взгляд ее скользнул по тревожно мерцающей лампочке радиационного счетчика, вшитого в рукав шубки. Тори усмехнулась и обслюнявленным пальцем раздавила мигающий колпачок. Снова загрумкал снег под ее торбасами. Арка осталась позади, визгнули под полозьями стальные ворота. Дорога поворачивала к Стилету.
Дыхание Тори перехватило. Свет солнца спал. Скалы швырнули на снег заточенные острия теней. Солнце пыталось разгореться. Оно призрачно распухало и вновь стягивалось в оранжевый уголь.
— Солнце… — прошептала Тори.
Мороз чиркнул наждаком по щекам. Взвился снежный смерч, выбитый температурным перепадом.
— Ши! — тоскливо закричала Тори и бросилась бежать к скалам.
Санки тяжело катились сзади. Дыхание, смятое озверевшим морозом, сбивало ритм бега. Тори задыхалась. Она еле перевалила через гребень и повисла на саночной веревке.
Солнце болезненно разгоралось и пригасало, как лампа дневного света с неисправным стартером.
— Солнышко! — жалко сказала Тори. — Не гасни, мы поможем… Горбыль трахнутый! Чтоб тебя раскидало!
Она со злобой рванула веревку саней. В напряженных мышцах пресса возникла тонкая боль. Нос санок выполз из-за гребня, наклонился и поехали! Тори кинулась вслед за санками, едва не теряя торбасы.
С лета они вкатились под теплый колпак поля Ши. Тори прижалась к радиационному экрану.
— То, они по мне стреляли, — обиженно сказал Ши. — За что?
— Не бойся, — ласково сказала Тори, — я за тебя посчиталась. — От мокрых штанов ее колотил небольшой озноб. — Одному — бластером по думателю, а другому — р-ремнем по позвоночнику!.. Видишь, ты отомщен!
