«Послушайте, дети, что я вам на прощанье скажу!» обратилась к ним комета, огненное одеяние которой побледнело пред этим миром яркого света. «Вы ведь знаете, куда я направляюсь. Это на Марс, и здесь я должна оставить вас одних.
Но не беспокойтесь! Еду и питье вы будете иметь в ваших волшебных плащах. А чтобы вы могли многое увидеть на лунной поверхности, я вам дам волшебное средство передвижения. Оно вас быстро понесет, когда ваши маленькие ноги почувствуют усталость». При этом комета вытащила из кармана своего плаща большой зонтик. «Вот этот зонтик вам будет служить летательным аппаратом. И от солнца он также вас сумеет отлично защитить. Возьмитесь оба за его ручку, нажмите вот эту кнопку. И тотчас он вас подымет вверх и быстро понесет туда, куда вы только захотите. А когда вам надо будет остановиться, то снова нажмите кнопку, и тихим снижением зонтик вас спустит на землю».
Комета на прощанье пожала детям руки. Лотточка умоляюще и робко посмотрела на нее и еле смогла пролепетать: «Милая комета, так ты нас наверное отсюда заберешь и приведешь обратно домой к Папе и маме?».
«Наверное, наверное, моя девочка! Когда вы вдоволь насмотритесь на луне, и захотите вернуться домой, выговорите трижды вот это волшебное слово: Lacus-Solis, тогда с быстротой мысли я буду около вас, чтобы отвезти вас домой.
Теперь прощайте! Внимательно наблюдайте все на луне, чтобы вы могли потом толково рассказать на земле о виденном вами здесь. До свидания! И не забывайте волшебного слова — Lacus-Solis!».
«Lacus-Solis?», повторил Рейнгард, «это же no-латыни и значит „озеро солнца“, солнечное озеро, нет я этого не забуду — солнечное озеро, солнечное озеро, Lacus-Solis, Lacus-Solis!..».
На прощанье комета в последний раз махнула рукой, и стала бесшумно подыматься. Скоро она уже была на огромной высоте. Величественно развевался длинный лучистый плащ на ее плечах. Еще раз мелькнул пред ними светлый образ кометы, и затем она совсем скрылась за зубчатым гребнем горной цепи. Дети земли остались совершенно одни.
Они посмотрели друг другу в глаза. У девочки они были подозрительно влажны. Рейнгард решительно взял сестру за рученку и притянул ее к себе.
«Идем, Лотточка, сейчас нам предстоит под'ем; оттуда сверху должен открыться широкий вид. Взберемся ли только мы?»
Они с опасением смотрели на гигантские вершины высотой в тысячи метров. Каменистая почва, без тропинок. Впереди них выступали их черные, как смола, тени. От ослепляющего солнца, которое отражало голые утесы, глазам делалось больно. Но вышло лучше, чем они предполагали.
Сначала покатый под'ем, правда, делался все круче и круче. Но как легко он детям давался.
«Прямо смешно», подумал Рейнгард, «как легко подыматься! У меня такое ощущение, что нас кто-то подталкивает и подымает». На земле при таком под'еме они бы пыхтели и охали, а здесь они его преодолевали без всякого труда. Почему это так? — дети не могли знать. А на самом деле, это очень просто об'ясняется. Масса луны значительно меньше массы земли, и потому сила ее тяготения много слабее земного. Когда Рейнгард однажды захотел перепрыгнуть через камень, он взлетел так высоко, точно ростом сравнялся с отцом, опустился же плавно, не причинив себе никакой боли. Чем легче был его прыжок, тем спокойнее был его спуск.
Дети не могли свыкнуться с этими невероятными прыжками, которые они делали чрез широкие расщелины меж скал. Рейнгард был вне себя от радости, когда он перелетел чрез Лотту, как будто она была не больше своей куклы.
Между тем общий вид окрестности изменился. Бее причудливее и зазубристее выступали очертания утесов. Дети приближались к сверкающим верхушкам гор. Здесь они увидели, как из каждого камня, из любой горной складки и трещины исходил яркий свет и все кругом сверкало, точно алмазы. Свет переливался тысячами красок, то зеленым смарагдом, то голубым цветом матового опала, то ярким блеском, как росинки в траве. Как в волшебных пещерах восточных сказок, дети подвигались вперед, охваченные очарованием.
«Это кристаллы», решил мальчик, подойдя к ним ближе, «я их знаю по моей минералогической коллекции. Конечно, таких великолепных кристаллов, как здесь, у нас на земле не имеется». И с помощью зонтика он набрал их полную горсть и засунул в глубокие карманы своего плаща.
Когда дети стали продолжать свое восхождение, они уже подвигались не так быстро, как раньше. Не потому, что ноги их притомились. Они не устали, но ноги их обжигались о голую скалистую почву. Кругом не было никакого следа растительности. Камень повсюду; твердый, как сталь, серозеленый камень покрывал все сплошь.
Наконец, они добрались до одной вершины. Оттуда пред ними поднималась еще последняя, самая большая высота. Лотточка, отчаявшись, присела и стала упрашивать брата сделать хотя бы небольшой привал. Оба они к тому же проголодались, и мальчик заявил:
«Надо удостовериться, продолжают ли еще действовать пуговки наших плащей».
Они, как им и было указано, повертели пуговицами, и тотчас вынули из карманов по чудесному бутерброду. К их услугам оказались и бутылки с молоком, когда они повертели и вторую пуговицу. Не один раз они вращали волшебные пуговицы, так как сильно проголодались.
«Странно здесь на луне», сказала Лотта. «Заметил ли ты хотя бы одного орла или ягнятника? Ведь они должны жить на горах».
«Я вообще здесь не видел животных. Даже обыкновенной мухи не заметил», ответил мальчик.
«А деревья, цветы, а трава? Они здесь растут? Я ни одной травинки не заметила. Совсем пустынные горы! Не хотела бы я здесь жить».
Девочка сделала основательный глоток из бутылки с молоком и продолжала высказывать свое недовольство луной: «Вообще мне до сих пор луна решительно ничем не понравилась. Посмотри только на небо! Точно и не хочет совсем быть голубым. Солнце уже показалось из-за гор. У нас на земле теперь была бы великолепнейшая заря. А здесь? Да и облаков здесь, кажется, не бывает. Лучше было бы на земле остаться…».
Рейнгард только досадливо поморщился.
«Ты ничего не понимаешь во всем этом… чудесном и прекрасном, что здесь на луне. Например, эти кристаллы, которые так удивительно хороши или то, что чувствуешь себя легким, как перышко, и что можно бегать и прыгать»…
Дети еще некоторое время поспорили о луне. А потом мальчик напомнил, что пора продолжать под'ем. Но девочка стала жаловаться на боль в левой ноге, и не хотела итти. Тогда Рейнгард вспомнил о зонтике, который должен был служить им аэропланом. Оба схватились за его ручку, и мальчик нажал кнопку. Плавно и вместе с тем быстро поднял зонтик свою ношу вверх, и скоро они, подобно орлиной паре, реяли на высоте над величайшими горными вершинами.
«Держись, Лотточка», сказал брат, «я сейчас снова нажму кнопку. Видишь, там, на этой горной площадке мы сделаем остановку».
Зонтик стал спускаться, но оказалось, что Рейнгард его неверно направил. Они пристали не к вершине, а на порядочном расстоянии от нее, на затененной стороне горы.
«Что это значит?» испуганно вскрикнул Рейнгард, как только ноги его коснулись почвы. «Ослеп я, что ли? Я ничего не вижу. А ты, Лотточка, что нибудь видишь?»
«Нет, ничего не вижу, да и тебя не вижу, все вокруг меня страшно черно. Ах, Рейнгард, куда это мы только попали? Наверное, спустились в черную дыру кратера. Ах, лучше бы мы остались на земле!».
«Оставайся на месте!» приказал Рейнгард, «очень может быть, что мы стоим на краю пропасти. Один шаг, и мы упадем в бездну».
Он опустил зонтик, чтобы его сложить. И тогда он увидел звездное небо над собой. Надежда его сразу осенила.
«О, Лотточка, над нами звезды!».
Оба стали думать, что им делать. Тьма, окружавшая их была совершенно непроницаема, черна как сажа; они не могли различить даже руки у себя перед глазами.
«Ах, мы глупцы!» воскликнул вдруг мальчик, «у нас же зонтик! Он нас сюда доставил. Он же нам поможет отсюда выбраться. Ну, крепко держись! Я нажимаю».
Почва у них под ногами исчезла, и через несколько мгновений наши маленькие летчики задергались от накаленного потока солнечного света, в который они вступили, переправившись через край горы. Рейнгард быстро нажал кнопку зонтика, и на этот раз они пристали удачно.
Дети свободно вздохнули и осмотрелись кругом. Пред ними далеко уходили горы. В сверкающей белизне лучились вершины. Повсюду, где взор их только мог охватить, справа и слева, пред ними громоздились грозные, большей частью, башенноподобные горы. Это была не одна цельная горная цепь с ясно различимыми вершинами, а какая-то каша из острых горных хребтов и причудливо зазубренных вершин.
Разителен был переход от ослепительного света горного склона, попадавшего под солнечные лучи, к глубокой черной тьме погруженного в тень другого склона. И когда дети с опаской подошли к краю утеса, за которым они при первом спуске погрузились в черную тьму, они с ужасом озирали это царство мрачной ночи. На луне тени совершенно непрозрачны и бессветны, так как здесь нет воздушного покрова, мягко и тепло окутывающего нашу землю. Этот воздушный слой, принимая в себя солнечный свет, распределяет его по земле так, что и в тени при закрытом небе мы можем различать предметы. Совсем иначе на луне. Свет и тьма непосредственно сталкиваются в своей резкой противоположности. И только там, где свет от освещенных поверхностей обратно отражается, слабое сияние попадает на затененные части луны.
