Она обернулась и удивленно округлила глаза — в руках Белки была ее ореховая волшебная палочка.
— Я думаю, что в окно лезть не придется.
— Белка, ты просто молодец! — радостно воскликнула Мила.
Белка просияла и подошла к двери.
— Апертус! — громким шепотом произнесла она, направив палочку на дверной замок; он щелкнул, и дверь тотчас открылась, коротко скрипнув.
Мила подняла брови.
— А раньше у тебя это не получалось, — изумленно глядя на подругу, пробормотала она.
— А чем, как ты думаешь, я занималась целое лето? — приняв важный вид, заявила Белка. — Я практиковалась.
Мила посмотрела на открытую дверь, потом перевела взгляд на дорогу и, приняв решение, сказала:
— Белка, я думаю, тебе все-таки лучше остаться здесь. Если Степаныч приедет раньше, чем я справлюсь, ты сможешь меня предупредить.
— Как предупредить? — взволнованно округлила глаза Белка.
— Ну… не знаю. Подашь какой-нибудь сигнал. — Мила пожала плечами. — Придумаешь что-нибудь. Но я постараюсь успеть до его возвращения. Все. Я пошла.
Белка растерянно посмотрела на Милу, затем с пониманием ответственности окинула взглядом дорогу, вживаясь в роль сторожа, и Мила поняла, что Белка не подведет и в случае чего как-нибудь предупредит.
Оставив Белку у входа, Мила вошла в дом.
Прикрыв за собой дверь, она остановилась и прислушалась. В доме было тихо — ни единого шороха. Возможно, бабушки, как и Степаныча, тоже не было дома. Или, что также не исключено, она спала. Бабушка могла в любое время суток вздремнуть на часок-другой.
Мила прошла по коридору, стараясь не издавать никаких звуков, но половицы под ногами все равно чуть-чуть поскрипывали. Открыв дверь в кухню, Мила осторожно заглянула вовнутрь — никого. Тарелки аккуратно расставлены в металлической сетке для сушки посуды. На плите чайник. Стулья задвинуты под стол, так что видны только спинки. Теперь их было два, а когда здесь жила Мила, их было на один больше.
Мила на цыпочках миновала кухню, вышла через противоположную дверь и оказалась в коридоре, где было еще три двери. За этими дверями были: комната Степаныча, бабушкина спальня и комната для гостей, куда Миле, собственно, и необходимо было попасть.
Она бросила короткий взгляд в конец коридора, где была лестница, ведущая на чердак. Всего лишь год назад этот чердак был ее спальней. Когда она покидала его прошлым летом, то и представить не могла, что она будет жить совсем в другом доме — намного-намного лучше, чем этот чердак.
Мила вспомнила, что должна поторопиться, и осторожными шажками приблизилась к заветной двери, взялась за ручку, толкнула и ничуть не удивилась, убедившись в том, что комната, в которой когда-то жила ее мама, заперта на ключ. Мила тут же пожалела, что не позаимствовала у Белки волшебную палочку. Но с другой стороны, хорошо, что она осталась у Белки — на случай непредвиденной опасности.
Мила озадаченно застыла у двери. Как же ей попасть в комнату? И тут же сообразила — ключи от этой комнаты могут быть только в одном месте — в бабушкиной спальне.
Отчаянно надеясь, что бабушки все-таки в эту минуту нет дома, Мила глубоко вздохнула, чтобы набраться храбрости, и направилась к соседней двери.
Когда дверь подалась от легкого толчка, Мила не сразу поверила своему счастью. Во-первых, бабушкина спальня не была заперта, как обычно, а во-вторых… А во-вторых, она была пуста! Бабушки в спальне не было, и это было настоящей удачей. Мила прошла на середину комнаты: на полу старинный ковер, вдоль стен: старый комод на толстых ножках, высокая кровать — подушки накрыты кружевными накидками, трельяж, стулья с красной обивкой… Где же здесь может быть ключ?
И в тот самый момент, когда Мила решила начать поиски с комода, позади нее раздался пронзительный вибрирующий голос:
— Как ты посмела проникнуть без спросу в мой дом!?
Мила подскочила от неожиданности и молниеносно обернулась. В дверях спальни стояла ее бабушка. Глаза ее метали молнии, брови яростно сошлись на переносице, а губы брезгливо сжались в тонкую линию. Она обошла Милу и стала напротив нее, в нескольких шагах. Мила невольно сглотнула подкативший к горлу комок.
— Я тебя спрашиваю, кажется! Что ты здесь делаешь? Отвечай!
При виде бабушки, которую Мила боялась на протяжении тринадцати лет жизни, в первый момент она почувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой. Но потом Мила вспомнила, что теперь многое изменилось, и бабушка уже не имеет над ней никакой власти. Упрямо посмотрев бабушке в глаза, Мила сказала:
— Я ищу ключи от комнаты моей мамы.
Бабушка задохнулась от возмущения.
— Что… Да как ты… — Сверкая глазами, она все никак не могла подобрать слов, чтобы выразить свое возмущение, но наконец сквозь зубы процедила: — Не знаю, где ты была последний год, но там тебя явно не учили хорошим манерам. Твоя наглость переходит всякие границы!
Она высокомерно хмыкнула.
— К твоему сведению, я всегда ношу ключи с собой. — Она опустила руку в карман, вытащила оттуда связку ключей и показала Миле. — Видишь? Вот они. В самом надежном месте. — Ключи снова скрылись в кармане бабушкиного платья. Бабушка сверху вниз посмотрела на внучку презрительным взглядом. — И ты их не получишь. Даже не надейся.
Мила учащенно задышала и с яростью посмотрела на бабушку. Но бабушка, словно и не замечая состояния своей внучки, небрежно поинтересовалась:
— И с какой стати тебе понадобились ключи от комнаты для гостей?
— Это никакая не комната для гостей! — выпалила Мила. — Это комната моей мамы! А ключи мне нужны потому… потому… — Она на секунду запнулась, но тут же твердым голосом заявила: — Потому что я хочу знать все о своих родителях!
— Ах, родители ее, видишь ли, интересуют! — холодно воскликнула в ответ бабушка. — А больше тебе ничего не нужно?!
— И о прабабушке — Асидоре, — невозмутимо добавила Мила.
Бабушка вдруг изменилась в лице — она заметно побледнела и, будучи явно не в состоянии скрыть свое удивление, уставилась на Милу.
— Откуда тебе… — невольно вырвалось у нее, но бабушка быстро собралась. Ее подбородок напрягся, и она резко заявила: — Меня не интересует, чего ты хочешь! И родители твои меня совершенно не интересуют! Моя дочь была просто глупой гусыней! И больше ничего! Если бы она была умнее, то не поступила бы наперекор мне и не вышла бы замуж за твоего отца, с которым знакома была без году неделю. А о твоем отце, — на лице бабушки появилось выражение крайней неприязни, — даже если бы я захотела, мне рассказать нечего. Мне о нем ровным счетом ничего не известно. Возник ниоткуда. Заморочил голову моей дочери. А через несколько месяцев после твоего рождения исчез так же странно, как и появился. Может, у него и фамилия ненастоящая была, откуда мне знать?!
Бабушка перевела дух и, высокомерно вскинув голову, добавила:
— Твоя мать, если тебе уж так непременно нужно знать, была наивной дурочкой. Ни больше ни меньше. Вот так.
Бабушка так увлеклась, что неосторожно бросила взгляд в сторону небольшого портрета в деревянной рамке, висящего на стене, у окна. Мила, проследив за ее взглядом, в первое мгновение решила, что с портрета на нее смотрит Асидора, но почти сразу поняла, что ошиблась. На фото в рамке под стеклом улыбалась черноволосая девушка с длинной косой, как у Асидоры, но лицо было другое.
— Это мама? — взволнованно спросила Мила.
Бабушка вздрогнула. Ее глаза сузились, наверное, от злости, что нечаянно допустила такую оплошность. Но отступать было некуда и сквозь зубы, словно ей невольно приходится наступать на горло собственной песне, бабушка процедила:
— Да, это моя неблагодарная дочь.
Мила повернула голову к портрету: краешек фотографии выцвел, видимо, на него все время попадали солнечные лучи, но, к счастью, выцветшее пятно не задевало лица. И оттуда, из забытого прошлого, какого-то нереального, на Милу смотрела ее мама.
Первые секунды Мила боялась пошевелиться, настолько этот миг казался ей волшебным — больше чем все волшебство, которое она видела. Но потом появилась странная мысль.
«Еще одна девушка с черной косой, — подумала Мила, — на которую я совсем не похожа».
С решительным видом Мила повернулась к бабушке.
— А можно мне взять фотографию?
— Нет! — отрезала бабушка. — Вот еще, вздумала! И я настаиваю, чтобы ты сейчас же покинула мой дом. Немедленно!!!
Мила согласно кивнула.
— Хорошо. Я уйду. Но сначала…
Она достала из кармана кофты маленький и шуршащий, словно бумага, бутон Дремотного малоцвета.
— Что там у тебя? — занервничала бабушка, поглядывая на ладонь Милы.
— Дрём, приди, меня стороной обойди, — быстро прошептала Мила и со всей силы сжала хрустнувший в ладони бутон. Потом, чувствуя, как по ладони потекло что-то мягкое и почти невесомое, подняла руку вверх.
