И на том спасибо.
— У тебя статус «Просто живу». Что бы это значило?
— У меня такой статус?
— У того, с кого ты сделан.
— Это может значить все, что угодно. От «Я не знаю, что написать», до «ты счастливая».
— Я?
— Столько людей жило до тебя, и сколько будет жить после. И только ты и не так уж много других живет именно сейчас.
— Ого! Здорово ты завернул.
— Видишь, я быстро учусь.
И мы засмеялись хором.
— Кажется, я люблю тебя.
Выбери вариант ответа: «Я тебя тоже люблю». «Напоминаю: я — программа». «Ты любишь не меня», «Все сложно».
— Придурок!
И мы опять вместе засмеялись.
А потом наступила пятница.
Я ждала у его стола. И в голове вертелось:
— Слушай, у меня пригласительные. Не хочешь со мной сходить? Там будут актеры…
Он подошел.
— Чего здесь стоишь? Это мое место.
— У меня… Да, конечно. Сейчас уйду.
— Вот и иди! Не отсвечивай!
Я вернулась на свое место. Все это надо было как-то обдумать. Или поговорить с…
Пришло сообщение от мамы: «Я распечатал и положила пригласительные тебе на стол».
— Спасибо. Я не пойду.
— Что случилось?
— Ничего. Просто я посмотрела Vyrvel. Идиотский фильм.
— Ну, слава богу! Я все думала, что ты там нашла? Ты же у меня умница. Я люблю тебя.
Наталия Ферапонтова. Без названия
Непромокаемая накидка с глубоким капюшоном, три пары высоких ботинок, несколько пачек витаминов — Ромео уже почти собрал дорожную сумку, когда под окном раздалось протяжное посвистывание. Ромео выглянул в окно — по стволу старой оливы, как по лестнице, пригибаясь и держась за ветки, шел Меркуцио. Ромео задвинул ногой сумку под стол, привычно поднял раму, и Меркуцио грациозно перескочил через подоконник. Огляделся, оценил бардак в комнате, улыбнулся кончиками длинного рта:
— Роми, я не знаю, что ты задумал, но там внизу, похоже, на тебя очень сердятся.
— Что такое? — замер Ромео.
Меркуцио плюхнулся на сбитую постель, лениво потянулся и иронично скосил глаза.
— Не знаю, братец, не знаю. Там внизу, прямо скажем, большая буча. А ты мне ничего не говоришь. Обидно, брат.
— Я не хотел тебя впутывать, — Ромео нахмурился и рывком вытащил сумку, раз уж можно не прятаться.
— Считай, что впутал, — Меркуцио болтал ногой и явно получал удовольствие. — Да ладно, не тяни, говори. С чем пролетел на этот раз? Это из-за того бала бардак?
— Да, — неохотно сказал Ромео, пытаясь застегнуть сумку.
— Да ладно, а что было-то? Даже не подрались толком, было бы из-за чего ругаться.
— Мерк, шел бы ты к себе, — хмуро сказал Ромео, выдергивая из-под брата плащ, — мне бежать надо.
Ромео огляделся — не забыл ли чего, закинул сумку на спину, но успел только вскочить на подоконник — дверь в комнату распахнулась, и на пороге появились мать и отец.
— Роми! — взревел отец. — Живо вниз!
— Пап, я могу все объяснить, — Ромео почувствовал, как у него пересох рот, а кровь запульсировала быстро-быстро.
— Разумеется, и немедленно! — Ромео видел, как зрачок в глазах отца стянулся в точку, а ноздри раздулись так, что были видна внутренняя темная полоска со стороны носовой перегородки. — Быстро вниз!
Конечно, в нижней гостиной сидел отец Лоренцо — непроницаемое бледное лицо, скрытое капюшоном, виден только пухлый рот и округлые складчатые щеки. Какой же он дурак, доверился монаху, решил, что тот, раз уж все время говорит о добре и братстве, считает себя миротворцем, сможем им помочь. А тот как последняя сволочь, пообещал помощь и тут же заложил.
Отец и мать уже сидели в креслах — мать явно расстроенная, но виду не подает. Зато отец злости не скрывает — взял его сумку, посмотрел, вытащил витамины, и запустил сумкой в Ромео — он еле успел ее поймать.
— Далеко собрался? — прошипел отец.
— Пап, я хотел тебе сказать, — Ромео запнулся, но отец не стал ждать.
— Так скажи! — Отец сделал приглашающий жест. — Ты, говорят, решил жениться, сынок?
— Ну, в общем, да, — промычал Ромео.
— Поздравляю! Школу, конечно, ты еще не закончил, но дирекция пойдет навстречу, тем более что брачного возраста ты достиг. Да и Розалинда в этом году заканчивает, так что сразу после выпускного и сделаем свадьбу, — отец довольно потер руки.
— Пап, я женюсь не на Розалинде, — запинаясь, сказал Ромео. Раз отец решил говорить, может, его получится убедить?
— Как не на Розалинде? Вы же помолвлены?
— Пап, я люблю другую, — решился Ромео. — И она меня тоже любит.
— О, с козырей зашел! Так это брак по любви! Похвально, такие браки самые крепкие. А дети от них самые красивые и умные. Кто она?
Может, он и правда не знает, на миг подумал Ромео. Может, гнев отца вызван только тем, что Ромео решил сам выбрать невесту? Может, ему удастся его уговорить: ведь, в конце концов, отец человек образованный, широких взглядов.
— Моя невеста, — заговорил Ромео, — девушка умная, красивая… Ну, она замечательная. Музыку любит. Стихи пишет.
— Прекрасно, прекрасно, — согласно закивал головой отец. — Но из бедной семьи, наверное?
— Нет, пап, семья как раз состоятельная. Отец — известный предприниматель, свое производство, центр разработок, есть даже представительства в других странах.
— О, так мой сын сделал выгодную партию, а я его ругаю. Так кто же она? Если они из нашего круга, я должен их знать?
— Ну, круг не совсем наш, — замялся Ромео.
— Как же так, не наш? — наигранно удивился отец, и Ромео понял, что отец знает все.
— Пап, это Джульетта из дома Капулетти, — отрубил он.
— Кто, ты не расслышала? — отец повернулся к матери, которая сидела с бесстрастным лицом, только по сжатому тонком рту можно догадаться, что она злится. Наверное, отец сначала все ей высказал, понял Ромео, обвинил ее, сказал, что она его распустила, все позволяла ему всегда и потому виновата.
— Это Джульетта из дома Капулетти, — повторил он ровным голосом и взглянул отцу прямо в глаза. — Дочь самого Капулетти и леди Дианы.
— Интересно, — протянул отец. — Где же вы умудрились встретиться?
— Мы в одной школе учимся, пап.
— Вот как? И в школе познакомились?
— Ну, не совсем. Она на два года младше.
— То есть она еще и несовершеннолетняя, — уточнил отец, и Ромео увидел, как мрачная злость колыхалась за его узкими зрачками.
— Пап, мы хотели только обручиться.
Отец мрачно смотрел и ждал ответ.
— Мы думали, что если мы объявим о помолвке, вы не будет против, — пробормотал Ромео.
— Мы против — отрубил отец.
— Вы же ее совсем не знаете, — упавшим голосом сказал
