наших отношений? Ты знаешь, что, хотя мы открыто не враждуем, но не пересекаемся?
— Ну может же быть дружба?
— С этими скользкими тварями? Прости, Джули, если честно — не представляю. Мне все время кажется, что они готовы нас сожрать.
— Ромео не такой, — упрямо сказал Джульетта.
— Ромео, может, и не такой, — примирительно сказала мать. — Но он — Монтекки. Он будет таким. Они никогда не примут тебя, Джули. А у нас не примут его. Вы были бы изгоями. А что еще хуже — вы бы поссорили весь город. Все, кто сейчас поддерживает дружбу с другой стороной — все они будут вынуждены стать врагами.
— Мы думали, наоборот, сможем всех подружить, — пробормотала Джульетта.
— Нет, Джули. Вы бы только нас рассорили. Ну и потом, тебе еще два года учиться, потом университет, а там можно будет и о замужестве подумать. Ты же хочешь учиться?
— Ну да, конечно, — согласилась Джульетта.
— У тебя еще очень много времени для решения, Джули, — примирительно сказала мать. — Побудьте пока друзьями. Узнайте друг друга получше. Не надо решать ничего сейчас. Ладно? — она легко погладила Джульетту по волосам.
— Да, мама, — согласилась со вздохом Джульетта.
— Вот и славно. А пока собирайся, съездим в кафе, съедим по мороженому.
Леди Диана оставила Джульетту с двойной порцией шоколадного с малиной, зашла за колонну джелатерии, достала мобильник и набрала номер.
— Это я, — сказала она.
— Как прошло? — пророкотали на другом конце трубки.
— Моя дочь очень разумная девочка, — сдержанно сказала леди Диана. — Я не думаю, что нужны радикальные меры. Пусть дружат, пусть встречаются, общаются. Под присмотром, конечно. Со временем сами друг другу надоедят.
— Не соглашусь, — ответил синьор Монтекки. — Хоть и говорят, что у нас холодная кровь, на деле у нас все вспыльчивые, упрямые. Ломать надо, пока молодые и слушаются родителей — потом не перешибешь, такой уж у нас характер.
— Как пожелаете, — равнодушно сказала леди Диана. — Не могу судить о ваших методах воспитания. Всего доброго.
«Змея подколодная», — пробормотала она, повесив трубку.
— Мерзкая обезьяна, — прорычал Монтекки, слушая гудки и постукивая по телефону большим загнутым когтем первого пальца. — Методы воспитания. В леса бы вас снова загнать, твари.
Он швырнул телефон и пошел, неловко качая зеленым хвостом, на солнечную террасу — тяжело ему давалась жизнь в Вероне, слишком много воды, слишком много плесени. Ничего, вот поставит на ноги младших, включит их в дело и вернется в Магриб, в белые пески, на солнышко.
Брат Лоренцо сидел перед экраном компьютера, набирая отчет о последнем деле в Вероне. В последние годы он плохо переносил длительные вылазки на сушу — мучила одышка, ноги бегали хуже, чем тысячу лет назад, а главное, ему надоели все эти однотипные истории. Ну почему эти земляне не придумают какой-то другой сюжет для вражды — нет, все борьба за власть, за деньги, за любовь. Почему не за полеты к звездам, например? Все-таки эта ярко выраженная индивидуальность не так уж и привлекательна. Но мы не выбираем вид, напомнил себе отец Лоренцо, не выбираем, кем быть, и наверное, это к лучшему — будь его воля, он бы выбрал быть дельфином.
Заморгал экран — его вызывал Центр. Вот ведь, вздохнул отец Лоренцо, как плохо быть зависимым от чужой технологии — будь мы посильнее, да разве нам были бы нужны все эти наземные виды? Но в местном океане добывать металлы так трудно, а вырастить, как дома, конструкции не получилось. За все эти миллионы лет растения родной планеты так и не прижились, приходилось пользоваться тем, что добывали местные. Главное, надо было потихоньку, мирно вести зверей по пути эволюции, подсказывать технологии, стараться, чтобы они в процессе не перебили самых умных, а то кто же в итоге будет атом расщеплять.
Отец Лоренцо принял вызов. На экране показался отец Бергман, точная копия отца Лоренцо — тучное, отечное лицо, складчатая шея с тяжело дышащими жабрами, круглые глаза. Совсем постарел, подумал отец Лоренцо. Он ведь один остался из тех, кто помнил еще тех, кто родился на родной планете, тех, кто чудом сумел посадить корабль — говорят, планета тогда ходуном ходила, это через несколько миллионов лет материки сформировались и можно было безопасно строить жилища в океане. Так и пройдет вся жизнь на этой убогой планете, вздохнул он, пора уже примириться с этим, и не спешить. Выбрать канал получше, бассейн побольше, и жить спокойно, разбирая и дальше ссоры между людьми и ящерами.
— Что у вас сегодня, брат? — кротко просил отец Бергман.
— Старая история, брат, — ответил отец Лоренцо. — Мальчик из ящеров, девочка из хомо. Влюбились, хотели сбежать.
— Удалось остановить?
— Конечно. Эти механизмы работают безупречно. Нажать на родителей, на чувство гордости, на избранность, на страх перед изоляцией.
— Это хорошо.
— Отец Бергман, — спросил отец Лоренцо. — Все хочу спросить. А чем закончилась та история? Ну, с княжной, которую ящер так и не вернул.
— А, — погрустнел отец Бергман. — да, там тяжелый сюжет. Пришлось генетикам вмешаться.
— Даже генетикам?
— О да. Это тоже была любовная история, но они уже не дети были, через родителей не получилось, а на чужое мнение им было плевать…
— Я ценю ваше доверие, отец Бергман.
— Да ну что вы, дело за давностью закрыто, неужели бы я иначе рассказал. А так да, генетики разбирались с последствиями. Ну посудите сами, зачем нам здесь драконы.
— Да уж, — поежился отец Лоренцо. — Драконы нам тут ни к чему.
Ая Евдокимова. Весеннее волшебство
Девочку звали Вера, у нее были рыжие непослушные вьющиеся волосы и длинные ноги. Она жила в центре города в небольшой угловой квартире с родителями и младшим братом Колей. Брата водила в детский сад, а сама бежала потом в школу. Школа была математическая, Вера любила цифры и легко считала их в уме, сколько бы их ни было. А еще в школе была особая программа, у них были даже в начальной школе уроки по черчению, музыке, логике и спортивной гимнастике. В школе Веру недолюбливали девочки за независимость и не шептались с ней на переменках. Еще они хвастались заграничными платьями или барбями, а у нее не было. Она считала их задавалами и играла с мальчишками. Поэтому ей часто приходилось подшивать на уроках или после то оторванный воротничок, то манжеты на форме. А в звездочке ее были одни мальчишки, всех мастей: белобрысый хулиган Васька у него даже ресницы были белые, курносый Федька, который любил корчить рожи
