Барри смотрел на нее, вытаращив глаза, а правая его рука сама собой выписывала в воздухе какие-то таинственные знаки. Но Бекки даже не обратила на это внимания.
— Значит, вы тут проверяйте приемник, — решительно заявила сестренка, — а я пока пойду кое-что подготовлю.
С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
— Да она точно ведьма! — еле слышно пробормотал Барри.
В ответ я только пожал плечами. Я прекрасно знал это и без него.
Пока мы проверяли машину, я размышлял о зонах и о том, что они друг для друга значат. Есть, например, зоны, которые находятся с нами примерно на одном технологическом уровне — ну, может, чуть впереди или чуть позади — неважно. Некоторые по развитию идут намного впереди нас. Другие, наоборот, отстают, и у них феодальный строй только-только начинает меняться на индустриальный. И вот мы — я имею в виду семьи, подобные нашей, — просто до опупения изучаем все эти варианты развития в надежде избежать уже сделанных кем-то ошибок, предвидеть всякие кризисы, без которых не обходится ни одна культура, и, по возможности, сгладить поворотные моменты.
Если говорить на языке коммерции, то нашим товаром являются идеи. Должен заметить, что институт не всегда находился на территории юго-запада Америки. С каждым новым поколением наша семья переезжала в другой центр — туда, где мы могли принести больше пользы. К примеру, был случай, когда наши предки после многочисленных семейных советов пригласили представителя из зоны высоких технологий, соответствующим образом подготовили его и заслали в Дублин — это было начало девятнадцатого века. Там он познакомился с неким горе-математиком по фамилии Гамильтон, они стали регулярно встречаться за рюмкой, и в одной из таких пьяных бесед представитель как бы невзначай коснулся вопроса символизации векторов в трехмерном пространстве. В результате спустя несколько лет появилась работа Гамильтона на эту тему, а ею, в свою очередь, воспользовался знаменитый физик Гейзенберг. Разумеется, попойки пагубно сказались на печени нашего коллеги, зато весьма искусно и вовремя подвели человечество к созданию атомной теории.
Сейчас мы базируемся под Лос-Аламосом, и работают у нас в основном ученые из местной лаборатории — вроде доктора Вейда. Наш институт является в прямом смысле копилкой для идей. То есть мы заключаем со своими сотрудниками контракты, по которым они могут получать дополнительные деньги за то, что поставляют нам свои идеи в письменном виде. А заодно мы незаметненько подбрасываем им пару-тройку своих идей — не совсем связанных с тем, над чем они работают, зато способных натолкнуть их на нужную мысль.
Разумеется, все это надо осуществлять с большой осторожностью, учитывая многочисленные подводные камни, которые может уготовить нам история. Важно правильно выбрать идею и не ошибиться со временем, когда ее следует внедрять. Такие ошибки слишком дорого обходятся. К примеру, наша зона — насколько я знаю из разговоров взрослых — переживает сейчас далеко не лучшие времена.
На первый взгляд все это может показаться чем-то вроде арифметики, где все понятно и легко предсказать каждое следующее действие. Но дело обстоит далеко не так. В иных белых зонах встречаются феномены, которые просто не поддаются логическому объяснению. А уж если обратиться к истории — она просто изобилует странными личностями и совершенно мистическими событиями. До сих пор исследователи ломают головы, чтобы понять их…
Взять хотя бы случай, который произошел с моими родителями семь лет назад. Прибывают они в одну зону. Там сплошной феодализм, аграрное хозяйство, низкие технологии… Одним словом — замки, поместья, дворяне, крепостные… И все в таком роде.
Как раз обсуждался вопрос о том, не настало ли время немного развить у них прядильное и ткацкое ремесло — это бы позволило заметно поднять экономику. (Впоследствии вопрос так и не решился.) И тут в самый ответственный момент у хозяина начинается приступ мигрени. Он говорит, что хорошо бы съездить к одной бабуле здесь неподалеку. Мол, она всегда славилась своим умением исцелять. Вроде бы она просто повивальная бабка и торговка травами, но при этом у нее какие-то паранормальные способности. Поехали. Приезжают, а старушка-то померла, да еще при каких-то весьма темных обстоятельствах. Виновных, конечно, не нашли, зато нашли кое-что поинтереснее. Недалеко от дома в кустах была обнаружена девочка, которая плакала и говорила, что у нее умерла бабушка. Соседи сказали, что девочка действительно жила вместе со старушкой, но внучка она ей или нет — они не знают. Во всяком случае, других родных девочки им видеть не приходилось. Звали эту девочку Бекки — вся в слезах, она повисла на моей маме и больше уже не хотела ее отпускать. Вот так у меня появилась сестренка.
При мне Бекки никогда не вспоминает о своем прошлом. Впрочем, в нашей семье вообще считается хорошим тоном ничего мне не рассказывать. Вот с мамой она, возможно, делилась воспоминаниями раннего детства — у них с самого начала сложились какие-то особые отношения. Мне же остается довольствоваться лишь случайными словечками, которые иной раз срываются у Бекки с языка. Вообще она часто ведет себя странно и загадочно — никогда не знаешь, что у нее на уме.
Взять хотя бы сегодня — ни с того ни с сего начала говорить о какой-то Старине, о том, что умеет перемещаться без всякой установки… Ничего не хочу сказать. С учебой у Бекки все благополучно — если не считать того, что в школе у нее почти нет подруг. Но эти ее привычки — пялиться на свечу и все такое — вряд ли так уж полезны для здоровья. Это мое мнение. Теперь вы понимаете, почему я считаю ее ведьмой. И можете записать меня в полные кретины, но я не хочу даже вникать в то, что она собирается с нами делать. Ну ее с этими колдовскими штучками!
Голос Барри вывел меня из раздумья.
— Кажется, с приемником все в порядке, — сказал он. — Но видишь ли, в чем штука — если мы переместимся, любой, кому известна наша частота, сможет переброситься к нам или что-нибудь заслать.
Я понимающе кивнул:
— Если это друзья, то почему бы и нет? Ведь «черные» уже побывали здесь — и смылись восвояси. Можно на всякий случай оставить на дежурстве Голли.
— Что ж, неплохая идея, — отозвался он. — А ты не в курсе, что именно собирается делать Бекки?
— Нет.
Я еще раз проверил приемник. Как и сказал Барри, все работало нормально.
— К сожалению, я не знаю, ни как это будет происходить, ни сколько времени продлится. Поэтому пойду-ка я пока приведу Голли и посажу на дозор, как цепного пса. А ты сиди здесь и дожидайся Бекки — на случай, если она вернется раньше меня. Годится?
— Ну конечно, — отозвался Барри и, перехватив мой взгляд, поспешно спрятал руки в карманы. Но я все-таки успел заметить, что они дрожат. И почти сразу же догадался почему.
Барри прибыл к нам из зоны, в которой время от времени происходили весьма странные вещи. Я знал, что он очень суеверен, но никогда не думал, что настолько. Кажется, Бекки вызывала у него просто панический ужас.
Уходя, я улыбнулся ему и дружески похлопал по плечу, надеясь хоть как-то ободрить.
— Держи оборону! — сказал я напоследок и зашагал по ступенькам.
Пока я бродил по многочисленным коридорам и лестницам в поисках Голли, меня неотвязно преследовала мысль о том, насколько беспочвенны страхи Барри. Конечно, Бекки ведет себя очень уверенно — как человек, который нисколько не сомневается в своих возможностях. Создается полное впечатление, будто она знает нечто такое, чего мы не знаем и знать не можем… или думает, что знает? Ведь если разобраться, где она могла этому научиться? Она была еще слишком мала, когда умерла ее бабка, чтобы перенять от нее такие сложные познания. Другое дело, что Бекки могла постигнуть все это путем самообучения. К примеру, во время своих медитаций со свечой она выходила с кем-нибудь — или с чем-нибудь — на связь, и оно научило ее всяким колдовским штукам… Да, здесь есть над чем призадуматься. Если замешана еще какая-то сила, помимо разума самой Бекки, то нет никаких гарантий, что эта сила добрая.
Меня вдруг разобрал беспричинный смех, и я несколько раз хихикнул. Видимо, просто не выдержали нервы — слишком уж тревожными были догадки, а кроме того, меня все время грызла мысль о пропавшем отце.
Бекки всегда была мне сестрой — по крайней мере большую часть моей жизни и ее тоже — если уж на то пошло. Случалось, конечно, нам с ней повздорить, но я не припомню случая, чтобы она всерьез меня обидела. Она никогда не принадлежала к тому типу людей, в присутствии которых вдруг свертывается молоко или начинают выть собаки — про таких еще говорят, что у них дурной глаз. Нет, если наша Бекки и обладает какими-то особенными знаниями, то она способна применить их только для нашей пользы. Уж я-то ее хорошо знаю…
