связано с моим мечом…
На этом она умолкла, и больше говорить на эту тему, похоже, не собиралась. Спустя несколько секунд дедушка Смедри подозвал меня к себе взмахом руки.
— Алькатрас! — воскликнул он. — Подойти-ка послушай!
Дедушка сидел на диванах вместе с Поем. Я подошел и уселся рядом с ним, заметив про себя, насколько удобными были посадочные места внутри гондолы. Я не видел, чтобы по городу ползали другие драконы наподобие этого, и решил, что наша поездка была особой привилегией.
— Пой, повтори моему внуку то, что ты мне только что рассказал, — велел дедушка Смедри.
— Что ж, дело вот в чем, — сообщил Пой, наклоняясь вперед. — Посланница, которую к нам направили Библитекари — она из Блюстителей Стандарта.
— Из кого? — переспросил я.
— Это одна из Библиотекарских сект, — объяснил Пой Синг. — Блэкберн принадлежал к ордену Темных Окуляторов, наемник, которого ты встретил в Александрийской библиотеке — к Костям Нотариуса. Но Блюстители Стандарта всегда называли себя самыми добродушными из всех Библиотекарей.
— Добродушные Библиотекари? Звучит как оксюморон.
— А еще это просто притворство, — добавил дедушка Смедри. — Весь их орден построен на том, как произвести невинное впечатление; на деле же они же они самые коварные змеи во всей этой шайке. Блюстители отвечают за большую часть библиотек Тихоземья. Эти люди делают вид, что они всего лишь кучка бюрократов, а значит, их можно не бояться, как Темных Окуляторов или Разбитые Линзы.
— Ну, притворство или нет, — заметил Пой, — а они единственные Библиотекари, кто попытался наладить сотрудничество со Свободными Королевствами вместо того, чтобы просто нас завоевать. Посланница убедила Совет Королей в серьезности своих намерений.
Я с интересов внимал сказанному, хотя и толком не понимал, зачем дедушка решил поделиться со мной этими сведениями. При всей своей крутости (нас случай, если забыл вам напомнить) я не очень-то силен в политике. На свете есть всего три вещи, в которых у меня нет совершенно никакого опыта; одна из них — это как раз политика, в еще две — писательство и полеты на реактивных пингвинах. (Дурацкая ответственность.)
— Так… какое отношение это имеет ко мне? — спросил я.
— Самое прямое, парень, самое что ни на есть! — указал на меня дедушка Смедри. — Мы же Смедри. Отказавшись от собственной вотчины, мы поклялись присматривать за всеми Свободными Королевствами. Мы стоим на страже цивилизации!
— Но ведь мирный договор с Библиотекарями — это только к лучшему, разве нет?
Пой выглядел расстроенным.
— Ради этого им придется отдать Мокию, мою родину! Она станет частью Тихоземья, и спустя пару поколений мокийцы даже не вспомнят, что когда-то были свободными. Мои соотечественники не смогут сражаться с Библиотекарями без поддержки остальных Свободных Королевств. Наша страна слишком маленькая.
— Библиотекари не сдержат своих обещаний насчет перемирия, — заявил дедушка. — Им уже много лет не терпится заполучить Мокию — я до сих пор не понимаю, почему они так зациклились именно на ней, а не на других королевствах. В любом случае завоевание Мокии еще на шаг приблизит их к мировому господству. Марширующие Муны! Ты правда думаешь, что мы вот так просто отдадим Библиотекарям целое королевство?
Я взглянул на Поя. За последние несколько месяцев этот громадный антрополог и его сестра отнеслись ко мне с большой заботой. Они были честны и невероятно преданны, а Пой верил в меня, даже когда я пытался его оттолкнуть. За это я был готов сделать все от меня зависящее, чтобы ему помочь.
— Нет, — ответил я. — Ты прав, этого нельзя допустить. Мы просто обязаны им помешать.
Дедушка Смедри улыбнулся и положил руку мне на плечо.
Это может показаться пустяком, но для меня тот момент стал важной поворотной точкой. Впервые в жизни я решил: да, я точно в деле. В Александрийскую Библиотеку я вошел, потому что за мной гнался монстр. В логово Блэкбёрна — потому что меня подтолкнул дедушка.
На этот раз все было иначе. Я понял это, когда дедушка подозвал меня к себе. Он хотел, чтобы я приобщился к их делу — и не просто как ребенок, который всюду таскается за остальными, а как полноправный участник.
Интуиция подсказывает, что тогда мне стоило просто спрятаться в своей комнате. Ответственность — это диаметральная противоположность эгоизма. Жаль, что тогда я еще не знал, чем обернется мое решение. Но это случилось до моего предательства и до того, как я ослеп.
В окне я увидел, что дракон уже начал снижаться. Мгновением позже гондола коснулась земли.
Мы прибыли на место.
Ну хорошо, я все понимаю. Вы в замешательстве. Но здесь нечего стыдиться; время от времени такое случается со всеми. (Кроме меня, разумеется.)
Прочитав два предыдущих тома моей автобиографии (уверен, к этому моменту вы их все-таки осилили), вы наверняка знаете, что себя я, как правило, не жалую. Я уже называл себя лжецом, садистом, да и попросту ужасным человеком. И однако же, в третьей книге вдруг завел речь о собственной неординарности. Неужели я и правда изменил свое мнение? Неужели и правда счел себя героем? Неужели прямо сейчас на мне носки с котятами?
Нет. (На самом деле — с дельфинами.)
Я кое-что понял. Третируя себя в предыдущих книгах, я произвел впечатление простого скромника. Читатели решили, что раз уж я называю себя ужасным человеком, значит, на деле непременно должен быть святым.
Вот честное слово, вы что, с ума меня хотите свести? Неужели тяжело просто меня выслушать?
Так или иначе, я пришел к выводу, что убедить читателей в том, насколько я отвратителен, можно лишь одним способом — продемонстрировав весь масштаб моего гонора и эгоизма. И добьюсь я этого, рассказывая вам о своих достоинствах. Без умолку. Все время. Пока вас тошнить не начнет от россказней о моем превосходстве.
Может быть, тогда вы, наконец, поймете.
Королевским дворцом Нальхаллы оказался белый пирамидальный замок, расположенный в центре города. Я вышел из гондолы и, стараясь не слишком пялиться, запрокинул голову, чтобы оглядеть величественное строение. Каменная кладка возносилась к небу насколько хватало глаз.
— Вперед! — воскликнул дедушка Смедри, помчавшись вверх по ступенькам, будто рвущийся в битву генерал. Он был довольно энергичен для человека, который постоянно и всюду опаздывал.
Я мельком взглянул на Бастилию, и ее вид показался мне нездоровым.
— Я, пожалуй, подожду вас снаружи, — сказала она.
— Ты идешь, — рявкнула Драулин, поднимаясь по ступенькам в сопровождении звуков бряцающей брони.
Я нахмурился. Обычно Драулин всячески настаивала, чтобы Бастилия ждала снаружи — ведь простому
