И Лерви, оттащив корытце Вильбура в другой конец двора, забросал землей крысиный ход, закопав и тухлое яйцо, и все остальные сокровища Темпльтона. Затем он поднял ведро. Вильбур уже залез с ногами в корытце и ждал, умирая от голода. Лерви вылил похлебку прямо на него. Жидкое месиво текло у поросенка по голове, заливая глаза и уши. Вильбур похрюкивал от удовольствия.
Он хватал и глотал, глотал и хватал, урчал, чавкал, хлюпал и чмокал, пытаясь управиться с едой в один присест. А какой вкусный завтрак принесли Вильбуру! Снятое молоко, пшеничные отруби, недоеденные блинчики, половинка пончика, яблочная кожура, две черствых хлебных корочки, огрызок имбирного пряника, рыбий хвост, апельсиновая кожура, остатки вермишели из супа, полчашки недопитого какао, засохшая булочка с повидлом, ложка малинового варенья и обрывок бумаги, которой было выстелено ведро для кухонных отбросов. Вильбур с жадностью уплел все до крошки. Сначала поросенок хотел оставить полвермишелины и капельку молока для Темпльтона. Но вспомнив, что крысенок сыграл роль в спасении жизни Шарлотты, которая, в свою очередь, хотела спасти его самого, Вильбур расщедрился и вместо половинки оставил Темпльтону целую вермишелину.
После того как разбитое яйцо было зарыто, воздух посвежел. Запах исчез, сарай проветрился.
Прошел день, наступил вечер. Тени стали длинными. Прохладный мягкий ветерок дул в двери и окна. Широко расставив ноги, Шарлотта сидела на своей паутине, в задумчивости доедая слепня. Она размышляла о будущем. Некоторое время спустя паучиха энергично взялась за дело.
Она спустилась к центру паутины и начала перерезать там какие-то нити. Она работала медленно, но целеустремленно, пока другие обитатели фермы мирно спали. И никто, даже вездесущая гусыня, не заметил, что Шарлотта трудится. Зарывшись как можно глубже в навозную кучу, сладко похрапывал Вильбур. Спрятавшись в любимом укромном уголке, гусята тихо посвистывали во сне.
Шарлотта вырвала из паутины довольно большой кусок, оставив пустой самую серединку. Затем она начала прясть то, что должно было занять свободное пространство, оставшееся от перекушенных ниточек. Когда Темпльтон вернулся после похода на мусорную кучу, паучиха еще работала.
Следующее утро было туманным. Все на ферме промокло от росы. Трава стала похожа на волшебный ковер. Серебрилась спаржа на грядке, напоминая заколдованный лес.
В такие туманные дни паутина Шарлотты блестела, как драгоценный камень. Тем утром на каждой тоненькой ниточке висели десятки радужных капелек. Паутина, загадочно переливаясь и мерцая, походила на чудесную вуаль. Даже Лерви, которого мало трогала красота природы, заметил паутину, когда принес завтрак для поросенка. Он подумал, что паутина хорошо смотрится, и еще про себя отметил, какая она большая и как тщательно сплетена. Потом, бросив еще один взгляд на паутину, Лерви вдруг обомлел и в замешательстве поставил ведро на землю. Там, на паутине, в самом центре, он увидел слова, вывязанные из тоненьких ниточек! Буквы были печатные! Надпись гласила:
ЧУДО-ПОРОСЕНОК
На несколько минут Лерви лишился дара речи. Он протер глаза и снова уставился на изделие Шарлотты.
— Я всякое видал, — прошептал он, — но такое… — Работник упал на колени и скороговоркой пробормотал короткую молитву.
Затем, начисто позабыв про завтрак для Вильбура, он бросился назад, к дому, и позвал мистера Цукермана.
— Мне кажется, вам лучше самому сходить в хлев, — с трудом произнес Лерви.
— А что там случилось? — спросил мистер Цукерман. — Поросенок заболел?
— Нне-не-не-совсем, — еле ворочая языком, ответил работник. — Пойдите и посмотрите сами.
Двое мужчин молча дошли до поросячьего загончика. Лерви указал хозяину на паутину.
— Ну что? Видите? — спросил он.
Мистер Цукерман поднял глаза, прочитал надпись и пробормотал:
— Чудо-поросенок.
Затем он перевел взгляд на Лерви, и они оба задрожали от страха.
Шарлотта, утомленная после бессонной ночи, с улыбкой наблюдала за ними. Вильбур подошел и встал прямо под паутиной.
— Ч-ч-ч-чудо-поросенок! — заикаясь, произнес Лерви.
— Чудо-поросенок! — прошептал мистер Цукерман.
И хозяин, и работник не отрываясь глазели на поросенка. Потом оба перевели взгляд на Шарлотту.
— Не думаешь ли ты, что этот паук… — начал мистер Цукерман, но, не докончив фразы, покачал головой.
Постояв немного, он торжественно отправился домой и позвал жену.
— Эдит, произошло невероятное событие, — сообщил он ей слабым голосом.
Он прошел в гостиную и сел на стул. Миссис Цукерман вошла следом за ним.
— Я хочу тебе что-то рассказать, Эдит, — произнес он. — Только ты не пугайся. И лучше сядь.
Миссис Цукерман опустилась на стул. Она даже побледнела от волнения.
— Эдит, — заговорил мистер Цукерман, пытаясь унять дрожь в голосе, — лучше я тебе сразу скажу: у нас живет необыкновенный поросенок!
На лице миссис Цукерман отразилось полнейшее недоумение.
— Гомер, что за чушь ты несешь! — возмутилась она.
— Это очень серьезно, Эдит, поверь мне. Наш поросенок не такой, как другие. Это необычный поросенок.
— А что ж в нем такого необычного? — полюбопытствовала миссис Цукерман, которая уже оправилась от замешательства.
— Гм-гм, я пока еще не знаю точно, — ответил мистер Цукерман. — Но нам был дан знак свыше. Загадочный знак. На нашей ферме произошло чудо. В дверном проеме нашего сарая, рядом со свиным хлевом, висит большая паутина, и когда Лерви сегодня утром пришел покормить поросенка, он обратил на нее внимание, а ты сама знаешь, как красиво смотрится паутина в тумане. А посредине паутины он увидел слова: «ЧУДО-ПОРОСЕНОК». Надпись была соткана из паутинок. Она была частью самой паутины, Эдит. И я видел эти письмена своими глазами. Там ясно написано: «ЧУДО-ПОРОСЕНОК». Никакой ошибки быть не может. Произошло ЧУДО, и не где-нибудь, а прямо на нашей ферме! Нам послан знак свыше! Нам послан чудо-поросенок!
— Послушай, — поправила его миссис Цукерман. — Мне кажется, что у нас ЧУДО-ПАУК.
— Ну нет! — запротестовал мистер Цукерман. — У нас ЧУДО-ПОРОСЕНОК. И об этом прямо сказано словами на паутине.
— Может, оно и так, — ответила миссис Цукерман. — И все-таки я хочу сначала взглянуть на паука.
— Паук как паук. Обыкновенный серый паук, — ответил мистер Цукерман.
Они встали и отправились к свиным закутам.
— Ну, видишь, Эдит? Обыкновенный серый паук.
Вильбуру было приятно, что ему уделяли столько внимания. Лерви все еще топтался у поросячьего загончика, когда пришли мистер и миссис Цукерман, и они втроем проторчали там битый час, читая и перечитывая надпись на паутине и разглядывая Вильбура.
Шарлотта была очень довольна тем, что ее замысел удался. Она сидела не шевелясь и прислушивалась к беседе трех человек. Когда маленькая мушка влетела в ее паутину и запуталась в ниточках прямо под словом «ПОРОСЕНОК», Шарлотта стремительно бросилась за ней, обволокла ее паутинками и унесла подальше от надписи.
Днем туман рассеялся. Паутина подсохла, и слова на ней уже не выделялись так четко. Цукерманы и Лерви пошли домой. Перед тем как выйти из сарая, мистер Цукерман бросил прощальный взгляд на Вильбура.
— Знаете что? — важно сказал хозяин. — Я всегда думал, что наш поросенок — замечательный! Толстый, красивый. Лерви, ты заметил, какая у него широкая спинка?
— Конечно заметил, — согласился Лерви. — Я всегда по-особенному относился к вашему поросенку. Отличный экземпляр.
— Кругленький, гладенький, — добавил мистер Цукерман.
— Правда ваша, — согласился Лерви. — Гладенький и чистенький. Настоящий чудо-поросенок!
Когда мистер Цукерман вернулся домой, он снял рабочую одежду и надел свой лучший выходной костюм.
Затем он вывел машину со двора и поехал к священнику домой. Там он пробыл около часа, рассказывая ему, какое чудо произошло на ферме.
— Итак, — сказал в заключение мистер Цукерман, — только четверо знают о чуде: вы, моя жена, наемный работник Лерви и я.
— Никому не говорите об этом чуде, — сказал священник. — Пока мы еще не знаем, что оно означает, но я хорошенько поразмыслю над случившимся и, возможно, сумею дать объяснение небесному знамению в моей следующей проповеди. Безусловно, вы обладаете исключительным поросенком. Я непременно поведаю о сем моим прихожанам во время воскресной службы и возвещу, что в наш приход Господь ниспослал чудесное животное. Между прочим, есть ли имя у вашего поросенка?
— Конечно есть, — ответил мистер Цукерман. — Моя маленькая племянница назвала его Вильбуром. Она довольно странный ребенок: у нее полным-полно всяких фантазий. Девочка выкормила поросенка из рожка, а я купил его, когда ему был всего месяц от роду.
