— Где бабули? — взревела я, совершая отчаянный рывок и треклятое одеяло, наконец-то меня отпустило.
— Баба Стефа на Дальних Выселках.
— Баба Рая в Нижних Погребцах.
Таак. Значит, бабули на работе. Меня по давешнему уговору оставили на хозяйстве, в том числе приглядывать за детьми. Не стали будить, пожалели. Но раз бабули где-то у недужных, значит об умруне они ни слухом, ни духом, значит, дети увидели его недавно. Стоп! Умрун на то и умрун, чтобы спокойно себе отдыхать в уютной сырой прохладной могилке днем, прикидываться ветошью и не отсвечивать до наступления ночи. Где мелкие его нашли?
— Значит, план таков, — быстро командую я, хватая за потные от волнения ладошки двойняшек и выставляя их за порог моей горницы, — Стоять здесь, ждать меня, никуда не уходить, — закрываю дверь и судорожно начинаю ряд санитарно-гигиенических процедур, располагаясь в лохани за ширмой. Надо спешить. Умрун верлиоков — это вам не шутки!
Одеваясь, прислушалась к шепоту, доносящемуся из-за двери, и стала невольной свидетельницей короткометражной пьесы, разыгравшейся у моего порога:
Итак,
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Никодем, он же Демка, он же Вредитель, он же Вот Выйду Сейчас и Оборву Кому-то Уши — Д.
Йогана, она же Йожка, она же Малолетняя Паразитка, она же Причина Моего Сумасшествия, она же… — Й.
Н: Думаешь, разозлилась?
Й: Ну, она же пока не знает, что это наша работа… (онемение зала).
Н: Может, и не скажем?
Й: Ага, не скажем! А то она совсем дура. И сама не увидит… По плетению заклинания…
Н: И то верно, — обоюдный вздох.
Занавес.
Не хочется в это верить, да что там, не хочется об этом даже думать, но похоже, в лесу сейчас находится умрун от верлиоки, и детишки как-то к этому причастны. На секунду я приложила пальцы к вискам, силясь вспомнить то, что написано об умрунах в учебнике по некромантии, и о верлиоках в учебнике классификации нечисти, и продолжила судорожно одеваться, перевернув наконец не дающуюся мне рубаху правильной стороной и не пытаясь более попасть головой в широкий рукав.
Итак, сначала верлиока. Верлиока — огромный, вечно ухмыляющийся, одноглазый детина. И не надо обманываться этой туповатой ухмылкой нечисти. Ума он невеликого, но кровожадности неимоверной. Издревле верлиоки жили в лесах, выпускаемые прямо из преисподней Ящером за грехи людские. Верлиока с садистским удовольствием убивает все живое вокруг себя, не пропуская ни одного встречного. Эдакий разрушитель самого ценного, самого святого на Земле-Матушке, самоей жизни… В давние времена маги, волшебники, колдуны и ведьмы — которым тоже, к слову, никакого покоя от верлиоков поганых не было, объединили свои силы, и при помощи Матери Сырой Земли истребили эту погань, и те верлиоки, которые живы остались, провалились обратно, откуда пришли — в преисподнюю, Пекельное Царство то бишь. Там им самое место — нет там живых, ни людей, ни нелюдей, а значит, и истреблять некого. Откуда верлиоке взяться вот сейчас, в наше относительно мирное время — непонятно.
Теперь умрун. Здесь все гораздо проще. Умрун — это заложный, то есть ходячий покойник. Днем спокойно отдыхает, где-нибудь под землей, ночью есть мясо, предпочитает свежатинку, даже правильнее сказать, живятинку. От человечинки никогда не отказывается, даже если сыт от пуза. Не любит запахов полыни и чеснока, так что если у вас с собой целая охапка вышеупомянутого — можете размахивать ею перед перекошенной от отвращения мордой до самой смерти. Вашей, разумеется. Потому как остановить умруна может только хорошее боевое заклинание, с применением специально заговоренного железа или серебра. На осиновый кол, кстати, вопреки расхожим мнениям, реагирует вяло — в крайнем случае, проткнув чудище осиновым колом, немного оттянете конец. Естественно, свой. Как-то так.
За такими невеселыми размышлениями я закончила одеваться и выскочила из горницы.
— Теперь по порядку! — строго приказала детишкам, увлекая их вниз, за собой.
— Сень, ты может, позавтракай сперва, — протянул заботливый братец.
— Времени-то у нас еще до ночи — вагон! — согласилась с ним сестра.
Как будто я сама не понимаю, что до захода солнца у нас время есть. Я отрезала ломоть белого, свежевыпеченного хлеба и поставила вариться кофей — от чего-от чего, а от кофею бабули не собирались отказываться: привыкли за много лет, проведенных в городах.
Пока я набиралась сил, малолетние преступники — а как их теперь еще называть? применение запрещенных заклинаний дело серьезное — поведали мне, в чем дело. Детишкам поперек горла стало то, что их магический потенциал, а точнее возраст, не воспринимают всерьез. Я, в частности. Они оба, судя по всему, мнили себя вполне состоявшимся боевым магом и сурьезной, опытной некроманткой. Какие они по существу еще дети! А тут еще от кого-то из бабуль прослышали, что им, как минимум, год еще школа не светит. Причем деревенская школа, та что в Верхнем Курени, а не в Штольграде. А они уже довольно решительно настроены на Академию при Ковене Магов (туда больше рвался Демка) или Университет Темных Сил (туда, понятно, стремилась юная владычица смерти). Ай, Йожка, Йожка! Долго тебе еще не светит обучение ни в Светлой, ни в Темной империи… В Светлой — опознают деву из идиотского пророчества, да отправят на верную смерть — с Темным Рыцарем воевать. А как заставить или заинтересовать тебя, всегда возможность найдется. Кто-то из целительниц за родных боится, кто-то за собственную жизнь да красоту, а кто-то, несговорчивый зело, может и эффект зелья принуждения на себе ощутить, чай, не цаца, церемониться никто не станет. А в Университете Темных Сил опять же распознают в тебе героиню пророчества да и удалят с глаз долой, подальше… И хорошо, если подальше это — всего лишь Мать Сыра Земля, а ну как в лабораторию, к более сильному некроманту — для опытов? Не приведи Макошь…
Но юная некромантка еще не ведала об отодвинувшихся, а то и вовсе закрытых перспективах, и вместе с «боевым магом» решила доказать всем и каждому, что они уже вполне состоявшиеся маг и магиня. Для этого дети не придумали ничего более убедительного, как призвать из преисподней верлиоку — на этих словах я схватилась за сердце — как силенок-то хватило, я не спрашиваю, а вот как ума хватило — понимаю, и спрашивать не стоит. По плану, вызванного верлиоку надлежало умертвить ни кому иному, как вполне состоявшемуся боевому магу, чтобы затем юная владычица смерти могла поднять мертвое чудище с помощью своей магии, а затем умертвить окончательно.
И в принципе, план двойняшек сработал: действовать они решили приблизительно в час Ночного Барсука, за час до крика петуха, рассудив, что раз из взрослых никого нет дома, им и помешать никто не сможет, а также, если сами умруна не уложат, то начало-то с ним точно справится. Так в итоге и вышло. Запретное заклинание по вызову из преисподней, оказывается, еще пол лета назад переписали из моего учебника по темной магии. А как же? Ведь для того, чтобы уметь противостоять злу, или снимать темные наговоры, мне надобно знать, как оно вообще творится. И теперь заклинание по вызову верлиоки из преисподней вполне себе пригодилось. На мой вопрос — а почему решили призывать именно верлиоку, дети разъяснили, что василиска или индрика[7] призывать побоялись, а что-то менее опасное — оно, вроде как, и не по статусу. Итак, сначала все шло как по маслу, за исключением, конечно размеров вызванного верлиоки. Чудовище оказалось не просто внушительных размеров — оно было просто огромным — как минимум в три раза выше и несколько раз толще взрослого человека, чего уж говорить о детях, шести лет отроду. Если бы не полевая хитрость и не разложенная, заранее сплетенная, неделю назад еще, магическая сеть, собственно, прямехонько в которую и вызывался верлиока, никогда бы Никодемке не поразить чудовище своим боевым заклинанием. Да и бабулиным боевым посохом, скромно добавил негодник. Не завидую ему — братик никакого права не имел не то, что брать — прикасаться к запрещенным пока артефактам. Но как бы то ни было, убить пока еще ни в чем не повинного верлиоку, вызванного именно с этой целью, малолетним преступникам удалось. Дальше за дело взялась будущая некромантка. Она с легкостью подняла чудовище, призвав для этого его недалеко еще отошедшую душу при помощи магического зеркала, отражающего потусторонний мир, принадлежавшего другой бабуле. Как обрадовался верлиока тому, что мало того, что его столь подло умертвили, так еще и оживили, поместив в начинающий разлагаться труп, думаю, объяснять не стоит. Собственно, тут детишки должны были оба постараться — умертвить злобное создание уже окончательно, но… Магическая сеть разрядилась, с чего бы это, кто бы мог подумать, что так может быть, не правда ли? Бабулин боевой посох отказывался повиноваться, зарегистрировав несанкционированное вмешательство в виде приказа, следовавшего не от хозяйки, а магическое зеркало, которое умеет не только призывать душу, но и отзывать ее обратно, показывало только какие-то помехи, думаю, по той же причине, что и посох.
