Кристя вздохнула и поспешно нацарапала меленько-меленько:
<илл. потеряна>
не заметив, что проглотила одну букву.
— Ну, теперь ещё мы вдвоём, — Здись взял в руку перо и притянул Азора за ошейник.
Когда он уже написал своё имя, пёс заглянул ему через плечо, схватил зубами гусиное перо, и в подписи получился удивительный зигзаг, а потом — и клякса:
<илл. потеряна>
Чёрт выхватил цирограф и спрятал его за спину.
— Ещё Азор! — воскликнула Данка.
— Не нужен. Согласно имеющимся у нас предписаниям, у него нет души, — ехидно рассмеялся Оркиус, сел верхом на свою конторку, как на коня, и стиснул её коленями. Сзади у конторки открылся клапан, из него вырвалась струя воздуха, и чёрт, словно на реактивном самолёте, вылетел через дыру в стене.
После этого черти, завывая и свистя, стартовали один за другим. Последний из них, Фарел, задира и хвастун, проделал сложную фигуру высшего пилотажа тут же над трубой и ушёл ввысь. Сквозь отверстие в своде хорошо было видно, как черти выстраиваются по звеньям, из звеньев составляются эскадрильи, и затем тремя эскадрильями улетают в глубь ночи, ловко минуя рефлекторы лунных лучей.
— Больше восьмидесяти километров в час не выжимают, — шепнула Данка Здисю. — Обыкновенный «кукурузник» легко их перегонит.
— Может быть, в Америке уже есть скоростные дьяволы, — тихо ответил Здись и добавил громко, чтобы все слышали: — Теперь-то уж нас, думаю, ничто не задержит. Пойдёмте же, в конце концов, за этим Кладом!
ГЛАВА VIII,
в которой Рыцари Серебряного Щита и пан Твардовский плывут по озеру на «Сарданапале» и находят Тройной Клад на вершине острова Могила
— Пошли, пошли! — согласился чародей и первым направился к выходу.
В лицо пахнуло ароматом мокрой зелени. Путешественники свернули в сторону озера и начали спускаться по отлогому лугу, обходя кротовые пирамидки, попадающиеся на каждом шагу.
— Вы хорошо знаете место? — спросил Андрейка, таща за собой Азора. — Чтобы сразу уж туда попасть…
Твардовский приостановился возле куста можжевельника и продекламировал:
— Остров Могила. Вершина. Пять сосен. На север отмерь семь шагов и — вперёд. Над Кладом — из ландышей коврик разостлан. Кто ищет один — ничего не найдёт!
— До семи-то я умею считать… — обрадовался Андрейка. — Глядите-ка под ноги. А то здесь покато и скользко. Как бы вы, пан Твардовский, не поскользну…
Андрейка оборвал речь на полуслове, отчаянно взмахнул руками, пытаясь ухватиться за воздух, и заскользил вниз на спине. Верёвка, связывавшая его с Азором, неожиданно натянулась, и пан Твардовский, налетев на неё, тут же грохнулся наземь.
— Фокус-покус! — воскликнул он, пытаясь за что-нибудь уцепиться руками. Но перепуганный Азор прыгнул вперёд, дёрнул верёвку, и мастер чёрной магии, перевернувшись через голову, кубарем полетел вниз.
— Хватайте! Держите, а то утонут! — Здись и девочки бросились на помощь.
Они съехали по травянистому и мокрому склону, словно лыжники. Притормозили у самой воды и прислушались: не раздаются ли всплески?
Тишина.
Здись и девочки наклонились, пригляделись внимательно к озеру, чтобы рассмотреть на воде круги, расходящиеся в разные стороны. Но вода была гладкой, как зеркало.
— Андрейка! Пан Твардовский! Азор!
Тишина. Вокруг — тёмные кусты ольхи. Вот один из них, низкий и круглый, словно бы шевельнулся, махнул веткой. Ба! Да неужели это ветка? Уж очень похожа она на собачий хвост.
— Данута, включи фонарик!
Свет фонарика вернул «кусту» его подлинные краски и формы. Ребята начали осторожно распутывать ноги пана Твардовского, руки Андрейки, собачий хвост и саблю, прочно замотанную толстой верёвкой.
— А всё же крепкая, не оборвалась, — похвалил верёвку Здись.
— Хорошо, что мы вас нашли, — приговаривала Кристя, распутывая узел, в который сплелись рукав кунтуша пана Твардовского и лямки Андрейкиных штанов.
— Ох, ох, — вздыхал чернокнижник. — У меня в ухе побывала собачья лапа. И сейчас всё ещё кто-то ползает по рёбрам… Ползает и щиплется…
— Это, наверно, мои жучки. Отдайте их немедленно.
Данка снова посветила фонариком, жучков вытащили из-за пазухи, однако пан Твардовский попросил не гасить фонарик.
— Ни огня, ни дыма! Что за лампа! И, говорите, только вон ту пуговку надо нажать?. Удивительно…
Данка переключила стёкла: простое заменила красным, а потом — зелёным.
— И пламенем горит, и изумрудом светит… Что за чары!..
— Пан Твардовский! — прервал чернокнижника Здись. — Если вы будете вот так каждой пустяковиной восторгаться и вздыхать над ней, то мы этой ночью никуда не доплывём. Давайте или сейчас же отчаливать, или вернёмся домой. Выключи, Данка, свет…
— Что ж, поплывём. Я к вашим услугам, — покорно сказал чародей.
В темноте, которая обступила их немедленно, как только был выключен фонарик, никто не заметил гримасы нетерпения, появившейся на лице пана Твардовского. «Конечно, гораздо интереснее было бы поговорить с ребятами об этих изобретениях, чему-нибудь научиться, однако, коль уж речь зашла о Тройном Кладе, надо спешить…»
Здись повёл всех по берегу. Вскоре они вышли к небольшой бухточке. Там, как огромная птица с крыльями-парусами, приготовившаяся взлететь, стояла яхта. Здись, ухватившись за канат, которым она была привязана, подтянул яхту, и лодка, сонно покачиваясь, подползла одним своим бортом к берегу.
— Всем влезать, — последовала команда. — Только сапоги надо снять.
— Снять сапоги? — удивился пан Твардовский. — Как же я буду — босиком, что ли? Не подобает шляхтичу при сабле голые ноги показывать.
Тем временем юные члены экипажа занимали места, вытирая мокрой тряпкой резиновые подошвы сандалий и спортсменок. Азору тщательно обтёрли каждый коготь в отдельности и вымыли хвост, испачканный сажей.
— В сапогах я не пущу на борт «Сарданапала», — повторил Здись, взошёл на нос и ослабил узел буксирного каната. Борт яхты слегка отошёл от берега.
— Погоди, погоди! Уже снимаю! — крикнул Твардовский. — Что за люди! Кипяток! Как это ты сказал? Сардана-пала? А вы здорово знаете всякие заклятия. Сар-да-на-па-ла… Ой, как плохо снимается этот левый…
— А вы зацепитесь шпорой за что-нибудь, — посоветовала Кристя.
— Осторожнее! — крикнул Здись, однако было уже поздно: острые зубья шпоры впились в буксирный канат, рассекли его, и лёгкий ветер начал отгонять яхту от берега.
— Погодите, минуточку!
— Веслом с правого борта, вперёд!.. — подал команду Здись.
— Ав, ав, ав, ав! — в отчаянии надрывался Азор.
Ничто не помогало. Шелестели ветви ольх, среди которых мачта пробивала себе дорогу к свободе, расширялась полоса воды между яхтой и берегом.
— Я теперь уже ничего не смогу сделать! — крикнул Здись в сторону Твардовского. — Мне не хватает маневровой скорости, руль не слушается. Подождите немного, сейчас я вернусь за вами.
— Зажгите фонарик! — крикнул в ответ Твардовский. — Быстрее, быстрее… — Данка лихорадочно нажимала на металлическую кнопку, однако, как назло, свет не зажигался. — Быстрее…
Наконец фонарик сработал. Кружок света лизнул тёмные широкие листья.
— Сюда светите! Ближе, вот на этот пенёк. Хорошо. А теперь, сто сарданапалов, не шевелите фонарём, не двигайте его с места и не гасите.
Держа в обеих руках по сапогу со шпорами, Твардовский потрогал босой ногой лучи света, бегущие от карманного фонарика, проверил, не сильно ли они прогнутся под его тяжестью, и двинулся по ним к яхте.
— Отличные! — похвалил он. — Крепче и гораздо удобнее, чем от восковой свечи.
Твардовский был уже почти у самого борта яхты, когда Данке вздумалось направить свет чуть ниже; она шевельнула фонариком, и свет несколько раз мигнул. Твардовский зашатался, и, если бы не руки детей, пришедших ему на помощь, он наверняка грохнулся бы в воду. Левый сапог, который выскользнул у него из руки, ребята тут же выловили, вылили из него воду и поставили у борта, чтобы высох.
— Это не моя вина, — оправдывалась Данка. — Этот паршивый фонарик либо никак не зажечь, либо не погасить, либо он сам тухнет. Наверно, какой-нибудь лодырь делал его.
— Хорошо сделал. В мои времена вообще не бывало таких. Самое лучшее, что было, — лампа Аладдина или несколько молний в самых неотложных случаях, да и то лишь к услугам более влиятельного чародея… Почему мы так накреняемся? — испуганно спросил Твардовский.
— Делаем поворот, — ответил Здись. — Да вот мы и снова плывём спокойно. Между прочим, это был не такой уж крутой поворот.
Твардовский сел на дно яхты и осмотрелся. Андрейка и Азор пристроились у самой мачты. Данка несла вахту у левого борта, Кристя — у правого, она что-то крепко сжимала в руке. Верёвки спокойно лежали на палубе, скрученные в кольца, словно ужи.
