— У тебя будет и остров, и сад, жди меня, — он поцеловал Тамар и догнал мать.
Всю дорогу мать и сын шли молча. Наконец мать произнесла:
— Сын мой, тебе лучше поискать цветок в другом саду.
— Не хочу других цветов, мать, — вздохнул он, — либо она, либо никто. Я буду трудиться день и ночь, возведу остров своей любви.
— Как знаешь, — опечаленно ответила мать.
На следующее утро юноша взял кузнецкий молот и стал дробить скалу. Он отвозил огромные глыбы на лодке к самой середине озера и бросал их на дно. Год пролетел, как день, озеро поглотило все камни.
— Бездонно ты, что ли? — крикнул юноша в отчаянье и собрался было махнуть рукой на свою затею, как вдруг над водной гладью померещился ему силуэт возлюбленной, прошептавшей:
— Я буду ждать тебя всю жизнь.
Юноша не верил своим глазам. Когда чудесное видение испарилось, он снова взялся за работу.
— Потерпи еще немного, любимая моя! — крикнул он, вдохновившись.
Годы летели как птицы, а остров все не поднимался над водой. Однажды на берег вышла мать, чтобы уговорить сына бросить все, вернуться домой и увидела перед собой усталого, поседевшего человека, дробившего скалу.
— Еще немного, осталось совсем мало, — говорил он сам себе, а мать плакала, стоя за его спиной.
Как ни старалась мать, ей и на этот раз не удалось уговорить сына. А он все дробил скалу и возил камни к середине озера. И однажды — о, счастливый день! — брошенный в воду камень остался на поверхности.
— Остров, мой остров! — крикнул юноша, обезумев от радости. — Остров моей любви!
Он стал возить землю, засыпать ею камни, посадил розовые кусты, виноградную лозу и чудесные яблони.
— Пусть придет садовник и увидит, что во имя любви можно превратить в цветущий сад всю землю! — крикнул он и пошел к садовнику.
Пришел он и встал напротив покосившегося пустого дома.
«Где его хозяева, куда они делись?»
Сердце юноши билось сильнее, чем в тот день, когда он повстречал Тамар. Во рту пересохло, он склонился над родником, чтобы выпить воды, и из воды на него глянуло обросшее седой бородой лицо старика.
— Опоздал, опоздал, — зажурчал родник.
— Тамар! Тамар! — кричал обезумевший от горя юноша, ища свою возлюбленную по всему берегу, но она так и не отозвалась.
Тогда юноша поплыл к своему острову, лег на землю и зарыдал:
— Я все равно найду ее!
Он поднялся с земли, разбежался, чтобы нырнуть в воду и поплыть обратно, но сильный порыв ветра подхватил его, поднял над волнами и унес ввысь. По сей день, говорят, над Ванским озером кружит одинокая чайка, словно ища кого-то. Рыбаки рассказывают, что иногда над волнами раздается человеческий голос, зовущий «Тамар! Тамар!»…
— Как бы я хотел увидеть этот остров! — мечтательно произнес Чикарели.
— Когда-нибудь, может, и увидишь. А теперь, спи. Наступит утро, а с ним добро.
— Спокойной ночи, — сказал Чикарели, положив голову на воробьиное перышко.
Светлячки вылезли из палатки, чтобы не мешать нам. Я устроился рядом с Чикарели и уснул.
РАССВЕТ
В Ереванском институте древних рукописей Матенадаране хранится книга, написанная одним мудрым человеком много веков назад. В этой книге каждое слово так метко и точно, как отточенная стрела, так уместно, как камень в стене. Каждая страница этой книги излучает свет и добро. В ней рассказывается о людях, встававших с рассветом и творивших добрые дела. Книга эта стала моим путеводителем по жизни с того дня, как я прочитал ее.
В этот день я, как обычно, встал ни свет ни заря, пока Чикарели сладко посапывал во сне. Я укрыл его платком, который он во сне скинул с себя, и бесшумно вышел из палатки. Лес еще не пробудился, я шел к Молочному ручью, наступая на сухой валежник и будя птиц. Проснулись первые пернатые и стали окликать остальных подруг:
— Вставайте, вставайте, солнце идет.
Большеголовый шмель промчался мимо со скоростью первоклассника, опаздывающего на урок, даже не поздоровавшись со мной. Синий цветок вытянул шею посмотреть, почему задерживается солнце. Цветок сказал мне «доброе утро» и повернулся к востоку. Усталый светлячок плелся домой с ночного дежурства.
Я умылся студеной водой ручья и сразу же почувствовал себя необыкновенно бодрым и здоровым. Я побродил среди знакомых деревьев, пожелал им доброго утра и вернулся будить Чикарели.
В палатке никого не было. Я ждал своего друга довольно долго и, не дождавшись, вышел на поляну.
— Чикарели, где ты? Эй, Чикарели?!.
Не получив ответа, я снова побежал в сторону ручья, но и там не доискался Чикарели.
— Эх, Чикарели, Чикарели…
— Что? — откликнулся знакомый голос.
— Что за шутки, где ты бродишь?
— Я ходил за медом.
— Как? К дедушке?
— Нет, что ты. Здесь неподалеку в дереве есть дупло, где обитают дикие пчелы. Я попросил немного меда, и они с удовольствием дали мне.
Я наклонился и заметил крохотную повозку, в которую впряглись четыре трутня. На повозке было несколько цветков лилии, наполненных диким медом.
— Угощайся.
— Чикарели, у меня такое ощущение, что тебя знают все обитатели здешнего леса.
— Все не все, но многие знают и уважают, — хвастливо сказал он. — Сейчас я провожу этих бездельников, и мы славно позавтракаем.
Чикарели распряг трутней, и они, лениво жужжа, улетели восвояси.
— Ты ешь, а я пока соберу малины, — предложил Чикарели.
— Я тоже приготовил тебе сюрприз, — сказал я, протянув ему листок, на котором лежало несколько ягод малины и ежевики.
— Спасибо, — обрадовался он.
После завтрака я предложил Чикарели идти к леснику.
— Зачем? — удивился он.
— Думаю, он сможет помочь нам отыскать муравейник или дать какой-нибудь полезный совет.
— А если и он сочтет тебя психом?
— Ни за что. Именно поэтому я и решил идти к нему. В прошлом году я гостил у него несколько дней, он произвел на меня впечатление человека, умеющего понимать каждого. Очень интересный старик, знает такие вещи, о которых ни в одной книге не написано.
— Пошли, — вдохновился Чикарели и прыгнул в мою ладонь.
СОВЕТ ЛЕСНИКА
— Ах, негодники, всю траву вытоптали, цветы оборвали, сломали деревца! — вне себя от ярости кричал человек с бородой почти до колен. — Только попадитесь мне!..
Он был так рассержен, что я не знал, уместно ли подходить к нему. Наконец, когда он немного успокоился и направился к лошади, к седлу которой было подвешено ружье, я положил Чикарели в карман пиджака и направился к леснику.
— Доброе утро.
— Какое там доброе, ты только посмотри, что они натворили, переломали мне все саженцы! Неужели это люди? — сорвал на мне злость лесник. — Ничего, попадутся мне, так высеку крапивой, всю неделю спать не смогут. Как только у них руки не отсохли? В прошлом году эту яблоньку побило градом, насилу спас, выходил, а они, эти… Эх!.. — Лесник опустился на колени перед яблонькой, стал перевязывать сломанные ветви: — Ничего, потерпи, милая, знаю, больно тебе. Вот вырастешь, станешь красавицей, окрепнешь, никто не осмелится тебя тронуть.
На лужайке у сада, где паслась лошадь, валялись обрывки газет, битые бутылки, остатки еды. Мне стало стыдно за тех, которые называют себя людьми, но ведут себя как звери. Тот, кто без зазрения совести уничтожает природу, может преспокойно убить и человека. А разве дерево не живое существо, разве сломавший его не совершил убийство?
— Вчера ездил за семенами в район, — продолжал лесник, — вернулся сегодня, смотрю и глазам своим не верю, — он показал на бутылки. — Пронюхали, что меня нет и решили покутить в свое удовольствие.
