послушников. Вовремя он увидал и эти два челна,
когда они по Волге подплывали и в устье Керженки
заворачивали. Да не поверил глазам своим, что это
челны Сарынь Позолоты, побратима Макария.
Вышел он к ватажникам таким же могучим и ры-
жим рыбарем Варнавой, каким был в Печерской оби-
тели, только обветренным и усталым.
— Все пожгли, все порушили. Наших кого побили*
кого за собой увели. А я на ту пору в Керженку да-
леко заплывал, там ночевал. С большим уловом до-
мой плыл, думал своих порадовать. И приплыл к го-
ловням. Одни следы к Волге остались. Троих наших
побитых захоронил. Да кого-то, видно, в огне сожгли.
Плыла тут по Волге наша мордва, сказывали, что
игумена Макария басурманы за собой повели. Жи-
вой, только изранен весь. На Сундовике видели.
Обошел пожарище атаман Позолота, оглядел Вар-
навину закутку. И приказал перенести в нее баска-
ка.
Хайрулла к тому времени был уж в памяти, но
к еде не прикасался, только пить просил часто. И
сказал атаман рыбарю, указав на увечного:
— Береги его, выхаживай, как ходил бы за са-
мим Макарием. Да и тебе с ним будет охотнее, когда
нас тут не будет.
Потом ватажники челны вытащили и упрятали, в
берегу еще землянку выкопали и перенесли в нее
свои пожитки. И свое, и то, что атаману на выкуп
Оганьки раздобыли. Немалая была добыча, а убира-
лась всего-то в двух махоньких сундучках. Здесь и
жили дружки до той поры, как видно стало, что бас-
как выживет. Рана его затянулась, поджила, но нога
оставалась недвижной. На это Варнава сказал:
— Сам выживет, а нога высохнет. В такое уж
место ему бердышом угодили.
И сделал Хайрулле костыль, чтобы он мог по
землянке пройти и, когда надо, за нее сходить, на
солнышке посидеть. И кормил его как сына родного
и хлебушком, и ухой, и медом сотовым, приговари-
вая:
— Ты, может, и басурман, но душа в тебе право-
славная. Потому как родился ты на нашей русской
земле, с малых лет ешь русский хлеб, пьешь воду из
русских родников и рек.
Хайрулла потому и баскаком был, что по-русски
знал, но в ответ на слова Варнавы молчал. А Варна-
ва не отставал:
— Правда, крестили тебя не по православному
обычаю, а по басурманскому. Вырастили по-басурман-
ски и к делу басурманскому приставили — у наших
людей последнее отнимать, дань собирать и хану от-
правлять. А наш бог православный взял да тебя и
наказал. И в Волге тебя искупал и ногу отнял. А не
бог так судьба, едина суть. Только ты на нее, на судь-
бу, не.серчай. Она наказала, она и помилует.
5
Пока рыбарь Варнава ордынца утешал да на пра-
вославие наставлял, Сарынь Позолота с ватажника-
ми на перевернутых челнах сидели и о том судили, как
ловчее басурман обойти, инока Макария из неволи
вызволить да заодно и Оганьку, что давным-давно
боярином в неволю запродана. Тут и сказал Позоло-
та своим товарищам, что на выкуп Оганьки из их об-
щей копилки казны не потребуется. На это Олена
свой ларец отдала и настрого наказала несчастную у
басурман отнять. А вот где она, в каком улусе, у ко-
го в невольницах, о том не слыхано. Инока Макария
разыскать нетрудно по свежим следам ордынцев, не
по тем, что пошли на Новгород низовский, а по сле-
дам за Волгу, что с добычей домой поскакали. Но в
погоню за ними плыть и бежать — все одно, что в
петлю голову совать. Вместо того чтобы Макария за
дорогой выкуп отдать, окружат вражины ватажни-
ков, кого порубят, кого повяжут и все их добро, при-
пасенное для выкупа, силой отберут.
И порешили ватажники не ходить далеко за Вол-
гу, а плавать по ней в низовской земле, в реку Суру
заплывать, прислушиваться к молве людской и славу
распускать, что у них в руках баскак Хаирулла, пле-
мянник самого хана ордынского. И что они, ватаж-
ники, готовы отдать его в обмен на инока Макария
без выкупа. А коли ко Макарию да прибавят Огань-
ку, жену русскую, что продана в полон лет за семь
до того, то отсыплют за обоих столько выкупа, что
довольны будут и сам хан, и все, кто с ним рядом
сидит!
Добрая ватага была у Сарынь Позолоты и с ата-
маном во всем согласная. Шестеро их было, все люди
разные, а как одна голова. Тут два брата родных
Швыряй да Сокол, с малых лет в сиротах. Батьку с
маткой у них ордынец увел, а малышей на произвол
судьбы оставил. Куда дети басурману, когда своих
кибитка полная! Вот выросли парнишки, возмужали
да и подались на Волгу в вольницу.
Косой да Никитка тоже побрательники. Когда
матку с отцом в полон погнали, они подростками бы-
ли. Басурмане и их прихватили. Но бежали парень-
ки с речной переправы, когда ордынцы от них глаза
отвернули. Побродили они вокруг разоренных сел и
тоже на Волгу. Прямо в стан к Сарынь Позолоте.
Последние два не братья, не побратимы, но друж-
ба их железная. Один мордвин, другой чувашин, оба
осиротели после набега вражьего. Все было так. В те
страшные годы не зря в песне пелось про лихоимца-
басурмана:
У кого денег нет,
У того жену возьмет;
У кого жены нет,
Того самого головой
В полон заберет!
Отца и мать заберут, а деток на холод и голод:
оставят. Подрастали и шли такие сироты под крыла
атаманов волжской вольницы. Все шестеро были мо-
лодцами удалыми и смелыми, но соглашались са
своим атаманом не лезть на рожон, а выманивать у
басурман инока Макария дорогими посулами. Какой
же ордынский хан устоит перед ларцом серебра и зо-
лота?
Трех послушников, что с атаманом в поход до
Узолы ходили, решено было с Варнавой оставить, что-
бы и здесь дело складнее шло. Трое в отлучке, чет-
вертый у землянки. Недужного татарина одного не
бросишь. «Вот как ладно, — вздохнул с облегчением
Позолота, — был десятым, стал опять сам седьмой.
Не счастливые ли дни навстречу бегут?» А плыть
было надумано на одном челне: нападать и убегать
ловчее.
Рыбаря с Хайруллой переправили подальше от
Волги, вверх по речке Керженке, поселили их в зем-
лянке, что монахами для Варнавы построена была до
того, как басурманы монастырь сожгли. Верст за
семь от устья вверх по Керженке бежит в нее с пра-
вой стороны ручей Быстрячок, холодный и бойкий, а
впадает в Керженку тихо, без шума. Река здесь из-
давна в крепких крутых берегах, без обвалов и осы-
пей, бежит не торопясь плесом прямым, а крутом ни
жилья не встретишь, ни голоса человечьего не услы-
шишь до самой черемисской земли. Здесь, в крутоя-
ре скрытой старицы, землянка вырыта, с полом и с
потолком, и стены тесаным деревом забраны. И теп-
ло, и сырости нет.
Вдоль стен нары для спанья понаделаны, у выхо-
да в стене очажок выкопан с дымоходом. Поблизо-
сти ручеек Быстрячок бежит, да так задумчиво жур-
чит, что усталого спать поведет, а бодрому думки
нашепчет тихие.
Вот сюда-то и переправил Сарынь Позолота рыба-
ря Варнаву с баскаком Хайруллой. Сам правил чел-
ном, Варнава на веслах сидел — часом доплыли. По-
могли ордынцу из челна выбраться и до землянки
подняться. Потом внесли туда же сундучок и Оленин
ларец и закопали у землянки под самую крышу. Вер-
нувшись на старое жилье, Позолота сказал троим ва-
тажникам из послушников:
— А вы живите здесь до возвращения инока Ма-
кария. Да помните, что скоро вернется он! Ходите во-
круг по знакомым селениям, где народ уцелел, соби-
райте на пропитание. Мимо ушей ничего не пропус-
