людей. Все, что на бабий монастырь подавалось, в его
сокровищницу отдавала, а приметы и лазы потайные
в богатых подворьях в памяти оставляла.
В первые же дни, как в Узолу заплыли, Семен
Позолота свою Олену в келье навестил.
Поведал ей атаман о задумке своей в конце лета
далеко вниз по Волге сплавать, до стана ханского,
свою жену Оганьку из неволи выкрасть, либо на ху-
дой конец выкупить. И было бы ладно, коли Олена
ему в том деле помогла. Призадумалась Олена и мол-
вила:
— Ладно, послужу тебе чем могу, сокол мой!
Рассказала Олена, по чьим дворам Позолоте по-
ходить надобно, по каким подворьям своих надежных
людей в сторожа поставить. Потрепала потом белой
рученькой атамана по жесткой русой бороде и закон-
чила:
— Сам походи, погляди, послушай. Твой глаз вер-
нее, голова смекалистей. Не полагайся на все, что
баба тебе припасла! А на выкуп страдалицы Огани
отдам ларец дорогой, завещанный мне матушкой. По-
лон доверху он колец, серег да запястий золотых, се-
ребряных, самоцветов ярких.
И рассвело у Семена Позолоты на сердце, и верой
исполнился он в задумку свою.
Пока Сарынь Позолота у Олены пропадал, его мо-
лодцы в Аксеновой зимнице жили, неводом рыбу ло-
вили, уху варили и старика россказнями занимали о
новом монастыре у Желтой воды. Бывал там Аксен
и в молодости и в зрелых летах, и разбойником и
праведником. Знал он и Оленью гору и Лысую, и
речки Керженец да Сундовик. И молвил, молодцов
наслушавшись:
— Хорошо и привольно. И рыбные тони, и звери-
ные гоны, и мед и воск на каждой дуплистой сосне.
Одно худо: не близко ли к хану? Иноку Макарию
поблизости с басурманом не ужиться. Не по нутру
им, когда супротив их гнета не хлеб-жито сеют, а
«чеснок» перед стенами частокольными. С басурма-
нами надо быть втрое хитрее басурмана. И хитрее, и
злее, и обманчивее. А у инока Макария супротив толь-
ко крест в руке да непокорность и неустрашимость.
Устоять ли его обители на Желтой воде, на быстрой
волжской дороге к богатству низовской земли? Мо-
жет, и крепка его крепость, коль дубовая, одна беда—
огнем горит! Ох, чует мое сердце старое: выкурят ор-
дынцы нашего Макария из монастырских стен, не
миновать ему с братией нашей Узолы-матушки с за-
куткой Аксеновой! Вот приплывут и кликнут с бе-
рега: «Принимай гостей, дедка Аксен!» Только от-
кликнется ли он, доживет ли до той поры старик!
3
Появился вдруг в Новгороде низовском калика
перехожий, слепец с поводырем. Сам чуть ноги воло-
чит, глаза как оловянные пуговицы, только на говор
да на песни бог дар не отнял. А в поводырях у него
всем бы молодец — и не стар, и не вял, только одна
рука плетью висит, видно, отсохла в молодости. А
здоровой рукой слепца за посошок водит. На торжи-
щах, на людных местах слепец песни поет, были из
старины рассказывает певучим голосом, а песни не
простые, все разбойничьи. С незапамятных времен
любил народ слушать разбойничьи песни. Как запоет
старик о разбойнике Кудеяре, прохожего остановит,
тот другого к себе позовет. Разбойничью песню поют!
А слепец, передохнувши, про атамана Аксена заве-
дет, что за полсотни лет до того по Волге вольницу
водил, богатых грабил, бедных кормил. Сойдутся лю-
ди и глядят на старца как на диво дивное, чудо чуд-
ное, и глядят, и слушают, а песня привораживала,
заставляла о делах забыть. И летели в шапку поводы-
ря гроши-денежки, подаяние за песню волшебную. А
детина-поводырь низко кланялся и крестился здоро-
вой рукой.
Ходит не торопясь по Новгороду низовскому сле-
пец с поводырем, а за ним следом молва о том, что
пришли они из самого вольного Новгорода, что орде
не поддался и московскому князю не кланяется. И
что слепой старик не только сказки сказывает да пес-
ни поет, но и знахарь, и ворожей, умелец зелье варить
и приворотное и отворотное, кому какое надобно. Да
как побормочет над тем зельем наговоры свои вол-
шебные, сила в нем появляется страшенная. Приво-
ротное зелье — это вдовицам да засидевшимся моло-
дицам добрых молодцов присушивать, приваживать, а
отворотное — богатым да боярам, чтобы лихого че-
ловека от своих ворот отворотить.
Молва — она молва и есть. Сорока — ворону, во-
рон — борову, а боров — всему городу. Дошло до
того, что за слепцом нарочные боярские слуги прибе-
гали, зазывали на боярский двор наговоренным отва-
ром побрызгать, чтобы лихого человека отворотить.
И побредет слепец на боярский двор, держась за по-
сошок поводыря. Приплетется на то богатое подворье
и самого хозяина спрашивает:
— От кого, от чего отворачивать? От беды, огня да
хворобы — один корень да наговор, а от лихого раз-
бойника другое надобно!
И по указке хозяйской двери, пороги и запоры
кладовок наваром отворотного корня опрыскивал,
бормоча наговоры непонятные и страшные:
Буйна трава,
Буен корень!
Засучай рукава,
Задвигай запоры!
Чтобы злого да лихого
От порога воротило,
Как коня медвежьим духом,
Чтобы в голову стучало
И по темени обухом!
Буйна трава,
Силен корень,
Дурна голова,
Дурен парень!
Присохни нога,
Отсохни рука!
Залей глаза,
Темна вода!
От такого колдовства у богатея боярина мурашки
по спине, по коже мороз. А поводырь ему, как брату
родному, на ухо добрый совет: «Слышно, Сарынь
Позолота под городом появился. Наговор наговором,
да не худо бы у кладовухи на ночь сторожа ставить.
Смерды изголодались, за кусок хлеба вернее цепного
пса служить будут! Только надо из дальних выби-
рать, кто не знает достатка хозяйского и не ведает,
что и от кого стережет!»
И вот на третий вечер на то же подворье парень
приходил, лицом светел, разговором прост. Сразу вид-
но, что у такого и разум и душа нараспашку. Такого-
то хозяину и надобно! И порядил он парня стоять но-
чами у кладовухи, где самое дорогое ухоронено, чтобы
задобрить хана.
Напоследок слепец с поводырем во двор богатея
Федула Носатого заглянули. Песенку спели, сказку
рассказали, челядь и хозяек позабавили. А мужиков
Носатых, отца и сына, в ту пору дома не было. Их
со дня на день с торжища поджидали. От челяди по-
водырь узнал, в каком урочище ждут хозяина с бар-
жой. После того слепой со товарищем ушли и насов-
сем пропали из Новгорода низовского.
Отошла тихая житуха молодцам в заимке на Узо-
ле. Приказал им Сарынь Позолота поодиночке в Нов-
город пробраться, по указанным подворьям разойтись
и в ночные сторожа там наниматься. И не отпугивать
хозяина ни ценой, ни словом, ни видом своим. А трем
ватажникам из послушников Макария указал подво-
рья самые богатые, где они с Аксеном сказки сказы-
вали, песни пели и на ворота да запоры наговарива-
ли. И жить там, и сторожить добро хозяйское надеж-
нее цепного пса до той поры ночной, когда к ним на
смену Сарынь Позолота придет!
Тут старец Аксен от себя словцо прибавил:
— Жить и сторожить и песенку не забывать:
Ты, Ивоха, Ивоха-мужик,
Примечай, где что плохо лежит,
Где хозяин на кубышке сидит,
Золотишко под гузном хранит!..
Песенку эту разбойничью не забывайте, а вслух не
