страху нагнать, пока Сарынь Позолоту там насовсем
не забыли.
Целый год пробежал с той поры, как атаман со
своей Оленой последний раз повидался. Это было
прошлой весной, когда понадобилось сманить из Нов-
города низовского мастеров по постройке частоколь-
ной стены. Всего-то три дня пробыл Позолота в род-
ном городе, но после того присмирели игуменья Ага-
пея и ее злые Зачатьевские подручницы. Присмирели
и перестали казнить свою непокорную послушницу.
Только звание, что в монастыре жила, а добилась-
таки Олена жизни не в заточении. А все он, ее гроз-
ный Сарынь Позолота, монастырю карой нещадной
пригрозил. Рыкнул зверем смелым на всех ее гоните-
лей, и присмирели души подлые.
Вот при последнем-то повидании и скажи Олена
своему соколу, что горька неволя монастырская, а
неволя ордынская в десять крат горчей. И что пора
бы ему родную жену Оганьку из неволи вызволить, а
она, Олена, согласна помогать ему в том деле риско-
вом, сколь потребуется.
«Экая душа бескорыстная, экое сердце смелое!» —
подумал тогда Сарынь Позолота про свою отважную
помощницу. А себя молча корил за то, что не заду-
мывался о том, как жену с сыном-отроком из ханской
неволи выкрасть или выкупить. Чтобы выкрасть, надо
трудную дорогу тайно осилить, над степной далью
орлом пролететь, сквозь орду ужом проползти, и те-
нью в ханские палатки пройти неприметно. А на вы-
куп нужна деньга золотая и серебряная, рубль к руб-
лю, золотой к золотому. Каждую денежку сам хан на
зуб попробует, раскосым глазом на Позолоту погля-
дывая и прикидывая своим вероломным умом: «А не
оставить ли у себя и этого молодца-дурачка, что столь-
ко серебра и золота за жену привез? Вот только рука
у него плетью висит, а одной рукой немного нарабо-
тает! »
И выкрасть, и выкупить — дело нелегкое. Ни на
слово, ни на крест нельзя верить басурману. Выкуп
возьмет, а бабу не вернет, да и самого не выпустит.
Басурман — он басурманом и останется! Так разду-
мывал Семен Позолота. Но в тот же час накрепко
решил свою Оганьку выкрасть либо выкупить. День-
гу на выкуп, утварь самую драгоценную, кубки золо-
тые и серебряные одним днем не добыть, вокруг Нов-
города низовского надо походить, из логова на Узо-
ле все вызнать, выслушать, своих молодцов каждого
к своему делу приставить, чтобы за сутки именитых
да богатых потрясти и с добычей на низы уплыть.
Для такого дела и ватагу надо бы посильней, молод-
цов до двенадцати и на двух челнах.
И другая забота у Сарынь Позолоты была: как
побратима своего надолго оставить одного с монаха-
ми перед страшной рожей басурмана. А она, эта ро-
жа, из-за Волги выглядывает, из-за Оленьей да Лы-
сой горы, что при устье Сундовика. Нет-нет да и по-
кажется эта скуластая раскосая образина, а как уз-
нает ордынец, что ватага Позолоты в верховья уплы-
ла, через Волгу к монастырю шагнет. Не по нутру ему
гнездо православное во главе с монахом Макарием.
Это он, монах Макарий, русский народ супротив ба-
сурман настораживает, мордву и черемис в свою веру
переманивает и всем такой наказ дает: «Не верить
обманному и льстивому слову басурманскому, не пе-
реметываться в брани на ханскую сторону. Не давать
баскакам ханским ни зерна, ни меду, ни мехов до-
рогих, все прятать от глаз завистливых, землей заки-
дывать, ногами притаптывать, золой от костров при-
сыпать. Готовить к нашествию ордынскому пустыню
голую вокруг поселения, ни хлеба, ни конины не ви-
дать бы злому ворогу!»
Такая слава шла про монаха Макария по всему
Заволжью нагорному, по всей низовской земле от Ун-
жи до Суры-реки, и дальше до самой орды. И стал
Макарий Желтоводский у хана бельмом на глазу, су-
постатом и ненавистником.
2
— Почто затуманился, мой побратим? По матуш-
ке-Волге? Так вот она, плыви, погуляй! К зиме буду
ждать тебя, — сказал инок Макарий побратиму
своему атаману Сарынь Позолоте. — Прихвостней
ханских — бояр да баскаков не жалей, а церкви да
монастыри православные не обижай. Что там есть —
от народа все одно не убежит. А добро боярское и ба-
сурманское у народа отнято, потому не жалей ни
боярина, ни баскака-ордынца. И сам бог тебя да
простит!
И дал настоятель Желтоводской обители разбой-
нику Позолоте трех самых молодых и смелых черне-
цов, да два новых челна просмоленных. И стало в ва-
таге Сарынь Позолоты девять молодцов, сам десятый.
Собрались ватажники, попрощались с монахами. На-
казали не трусить, не бояться ворога. А ближнюю
инородь не обижать, в христову веру силой не заго-
нять, для инородцев — мордвы и черемис — доброго
слова не жалеть, в рыболовстве и бортничестве не
притеснять. На добро они памятливы, и когда придет
лихой день, все встанут за обитель Желтоводскую!
И в час предрассветный от стен монастыря молод-
цы отчалили. От зари до зари на веслах сидели, до
полудня в прибрежные тальники заплывали и там
дневное многолюдье пережидали. Волгарям, кто по-
утру навстречу попадался, рыбарями от нового монас-
тыря Макария сказывались. И так, издали волжскую
даль оглядывая, за две зори мимо Новгорода низов-
ского проплыли, в устье Узолы заплыли, вверх под-
нялись и в закутке Аксеновой ухоронились.
Как воскресенью своему, порадовался старец Ак-
сен возвращению ватажников. Две долгих зимы один
прозябал, с черствой корки на сухарь перебивался,
водой из ключика запивал. И были у него праздники
не по святым дням, а когда до его зимницы из бли-
жайших поселений какая девчоночка тропинками до-
берется и в окно-подзоринку постучит:
— Дедка Аксен, жив ли? Вот тятенька с матуш-
кой тебе хлебца да киселька прислали!
И выкладывала на оконце, кроме хлеба да дере-
вянной чашки с киселем, кусок пирога с грибами, да
ватрушку творожную. Скажет так, оглядит убожест-
во Аксенова житья-бытья и убежит в свое селение,
будто ее тут и не было!
Он вышел навстречу такой, каким его оставили,
только бледности в лице прибыло да глаза больше
потускнели и слеза неустанно по щеке бежала. Каж-
дого обнял, как христосовался, и, оглядывая молод-
цов, молвил, сколь старость позволяла, бодро и весе-
ло:
— Дождался-таки Аксен своих верных дружков!
Вот они, прилетели соколы, не забыли Аксенову за-
кутку. Дай-то бог вам удачи во всяких делах. Эх, ка-
бы не старость, поплавал бы с вами разбойник Ак-
сен!
Рассказал старик, что теперь в Новгороде низов-
ском про Сарынь Позолоту позабыли, подумывают,
что сложил он свою голову на радость всем, у кого
мошна-кубышка с серебром да золотом под гузном
спрятана. И теперь коли молодцы за свое ремесла.
возьмутся, то бояре с воеводой не вдруг поймут, от-
куда на них лихие беды налетели.
Боярская дочь Олена в келье у Зачатия жила в
послушницах, без пострига во иночество. Мать ее на
это и не неволила и уже не казнила постами и стоя-
ниями перед иконами. Узнала карга старая, что за
Оленой рука смелая, сильная. И в мир Олену охотно
отпускала за дарами от богатых жен новгородских.
Верила игуменья в бескорыстие послушницы, знала,
что из даров на обитель не присвоит ни колечка золо-
того, ни сережек с камнями алмазными. А послушни-
ца Олена за эти два года много в миру вызнала —
все ходы и выходы тайные и явные в теремах бояр-
ских и купеческих, потайные укромницы торговых
