— А что я могу сделать? — возразил Бронежилетов. — Эти люди все делают по закону.
В разговор вмешался Кабанов.
— Я тебе покажу кузькину мать. Раз по закону, значит, они еще опаснее. А они у тебя на свободе разгуливают. Срочно займись этим делом.
Он так грохнул кулачищем по пластмассовому столику, что стол треснул, и зажал руку Питон Питоныча.
Он минут десять не мог избавиться от этого столика и ходил по кабинету вместе с ним. Бронежилетов ушел, а Барсуков и Кабанов целый час вынимали руку Кабанова из стола, разламывая стол по кусочкам.
— Это почему нас под суд? — спросил Барсуков.
— Завидуют, — сказал Кабанов.
— Чему тут завидовать? Встаем мы в семь, ложимся в двенадцать. Все время по стройкам, по заседаниям. Ну и что, что я построил себе дом на два этажа у Водозабора, так у губернатора Проценко дом на пять этажей.
— А я, — сказал Кабанов, — купил себе две автомашины, так у вице-губернатора их четыре.
— Люди злые, — решили оба начальника.
И срочно был вызван известный в городе фотограф Стенькин. Его пригласили уже в главный кабинет и очень плотно закрыли двери.
— Слушай, Стенькин, — сказал Барсуков, — ты давно хочешь открыть у нас фотоателье. Верно?
— Верно.
— И помещение ищешь.
— Ищу.
— И не находишь.
— Не нахожу.
— Хочешь, чтобы мы тебе помогли?
— Хочу.
— Хорошо, мы тебе поможем. А ты помоги нам.
— Как? — спросил потрясенный Стенькин.
Ему и в голову не могло прийти, что он может чем-то помочь самым важным людям города.
— Нужен компромат на одного типа.
— Кто это?
— Голицын-Сковородкин.
— Кандидат в мэры?
— Он.
— Трудный случай, — сказал Стенькин. — Это будет особо дорого стоить.
— Почему? — спросил Кабанов.
— Он мне почти что друг.
Крест Топорыч и Питон Питоныч задумались.
— Может, тебе он и друг, — сказал Барсуков, — но всему городу он враг.
В конце концов они договорились, что Стенькин получит помещение под фотостудию в центре города (на улице Ленина). А он за это в течение месяца накопает серьезный компромат на Жэжэ (то есть на Жабжабыча).
И Стенькин начал копать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Избирательный штаб работает
В один из дней весь весенний город запестрел листовками:
«Все на встречу с кандидатом в мэры Ж. Ж. Сковородкиным. Встреча состоится в главном зале мэрии в семь часов вечера в первый четверг июня».
Ребята набирали листовки на компьютере и вешали их по всем домам и заборам. К этому времени избирательный штаб Жэжэ сильно возрос. Игра понравилась многим ребятам, и школьники включались в дело целыми классами.
На листовках был изображен Жабжабыч с лопатой в руках и в телогрейке. Изо рта шел пузырь с текстом: «Каждому жителю по комнате. Каждому району по кинотеатру!».
Папа Устинов прочитал листовку:
— А вы вашего кандидата зарегистрировали?
— Нет.
— Значит, вас не допустят на выборы.
— Почему не допустят?
— И что нам делать?
— Прежде всего собрать подписи избирателей за Жабжабыча. Для нашего города их должно быть не меньше тысячи. Потом идти в избирательную комиссию и регистрировать кандидата.
* * *
Целую неделю Владик, Люба Кукарекова, Витя Верхотурцев и другие избирательные орлы ходили по подъездам и собирали подписи для выдвижения Жабжабыча в кандидаты.
Тактику разработала Люба Кукарекова. Она звонила в дверь и говорила:
— Здравствуйте. Какой у вас двор запущенный — сплошная помойка. А подъезд, наверное, два года не ремонтировали.
— Какое там два, все десять лет, — говорили жители.
— Вот поэтому мы и предлагаем выбрать нового мэра.
— Это кого же?
— Голицын-Сковородкин Жаб Жабыч.
— Помилуйте, — возмущались жители. — Нам только Жабжабыча не хватало! Лягушки в мэры пошли. Мало нам заслуженных артистов.
— А вы не горячитесь, — говорила Люба. — Давайте будем рассуждать. Зарплата у вас маленькая?
— Маленькая.
— Квартплата высокая?
— Высокая.
— Дом ваш запущен?
— Очень запущен. Уже по стене трещины пошли.
— Так что вам и терять нечего. Кроме собственной бедности. А Жэжэ все исправит.
— Пожалуй, верно, — соглашались жители и подписывали лист за Жабжабыча.
— Он хотя бы работоспособный? — спрашивали они напоследок.
— Очень работоспособный — над одной бумагой может сидеть день, — успокаивали ребята.
— Ну, и ладно.
Для убедительности и для будущей регистрации пришлось написать биографию кандидата Сковородкина.
Биография была очень короткой:
«Жабжабыч Голицын-Сковородкин по образованию старший научный сотрудник — биотехник. Под судом не был. Доброжелателен. Очень считается с мнением народа, в частности детей. Никакой личной собственности не имеет, кроме фотоаппарата и коробки сигар».
Будущих избирателей очень смущало то, что никакой личной собственности Жабжабыч не имеет. Один вредный избиратель по фамилии Скипидаров так прямо и сказал:
— Значит, не наворовался.
— Да ничего подобного, — возмутилась Люба. — Просто ему ничего не надо.
— Такие люди, которым ничего не надо, самые опасные, — сказал Скипидаров. — Их только власть привлекает, значит, будут над народом измываться. Личный интерес обязательно должен быть.
Пришлось придумывать Жабжабычу личный интерес. На очередном заседании избирательного штаба Владик спросил Жэжэ:
— А какой у тебя личный интерес?
— Очень простой. Чтобы у меня был кабинет, машина и шофер. Чтобы все было как у людей.
— Очень мило получается, — сказала Люба. — Выбирайте меня в мэры, чтобы у меня был свой кабинет.
— Это чушь, — согласился Витя Верхотурцев. — Забудь ты про кабинет и машину. Что ты, Жабжабыч, лично для себя хочешь?
— Зарплату хочу, чтобы свою будку починить. Я уже в нее не влезаю. Телевизор хочу. Новую жилетку хочу. Мясорубку хочу купить. Сигары хочу. В Африку хочу поехать.
— Ничего себе размах, — сказал раскованный Леня Коблиц.
— А что, — вмешался старший Попов (Женя), — я думаю, так надо и говорить. Избирателей это не испугает. Вот если бы он про «мерседесы» говорил и про дачи с гектарами, тогда бы народ от него отвернулся.
— А при чем тут мясорубка? — спросила Люба Кукарекова.
— Хочу на мясную пищу переходить, а зубов у меня нет. Пластины одни.
Эти сведения записали в избирательный реестр.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Встреча с избирателями
Главный зал мэрии ребятам не предоставили.
— Ваш кандидат еще не зарегистрирован. Мы не знаем никакого Голицына-Скороваркина.
— Он не Скороваркин, он Сковородкин.
— Все равно не знаем.
Но ребята решили встречу с избирателями не отменять: «Раз не пустили нас в зал, хорошо — будем встречаться на лестнице, прямо на ступеньках». Погода для встречи была самая что ни на есть избирательная: ни жары, ни холода, ни комаров. Такую погоду можно только выиграть в лотерею раз в десять лет. Именно при такой погоде раньше жили наши бабушки и дедушки.
К семи часам стали собираться избиратели.
Пришел церковный звонарь — приятель наших ребят Коля Верный. Пришел папа Владика — Пал Палыч Устинов, пришел вредный избиратель Скипидаров, который спрашивал про личный интерес, пришла местная правозащитница Валерия Прямодворская, и пришел милиционер Дубинкин, для того чтобы разгонять несанкционированную встречу.
Ему было твердо сказано:
— Если соберется больше двадцати, разгоняй.
Несколько человек гуляли по площади, делая вид, что гуляют. Среди них был фотограф Стенькин с портативной телекамерой в кармане. И, конечно, налицо был весь наш избирательный штаб в составе Влада Устинова, Любы Кукарековой, братьев Поповых, Лени Коблинца и Вити Верхотурцева.
Жабжабыч встал на верхней ступеньке и обратился к населению:
— Друзья, посмотрите вокруг, что вы видите?
Друзья посмотрели вокруг, но ничего особенного не увидели.
— Ничего не видим, — сказал Коля Верный.
— Правильно, ничего. А мы должны видеть новый город, — важно сказал Жэжэ. — Новый город, полный света и стекла. Нам пора покончить с трущобами. Нам давно уже пора все автомобильные дороги загнать под землю.
Тут даже наши ребята оторопели.
— А преступность? — сказал Жабжабыч. — Она возросла у нас на десять процентов. На северной части города игральным бизнесом заправляет итальянская мафия, на южной — пуэрто-риканская.
— Это точно, — сказал прогуливающийся недоверчивый Скипидаров. — Вечером от этих пуэрториканцев проходу нет.
— Жабжабыч, — спросил Леня Коблиц, — когда это ты так хорошо научился говорить?
— Я речь мэра города Бостона за прошлый год прочитал.
