— А где ты ее взял?
— Мне ее Пал Палыч в Интернете нашел, — и он продолжил: — Почему у нас не действует антимонопольный закон? Почему РАО «Дженерал электрик» постоянно повышает цены? Почему нет конкурирующих компаний?
— Правильно! — закричали из толпы. — Этого Чубайса пора гнать взашей! По пятьсот рублей в месяц за свет платим, а ему все мало.
— А метрополитен? — витийствовал Жэжэ. — В каком он состоянии? Кругом окурки и темные личности. Я не имею в виду цвет кожи.
И хоть в городе N никакого метрополитена не было, люди одобрительно загудели. Новые прохожие стали подходить к Жабжабычу.
Подтянулся и милиционер Рогдай Дубинкин. Он твердо помнил: «Если соберется больше двадцати человек, разгоняй».
Он уже насчитал девятнадцать. И не знал, считать себя самого или нет. С одной стороны, он был милиционер, а с другой — тоже человек.
А Жабжабыч тем временем заканчивал речь. Речь мэра города Бостон за прошлый год:
— Мы уменьшим налоги на бедных и увеличим налоги на богатых. Мы поставим на место эту кучку лжедемократов, называющих себя демократической партией. Минимальная почасовая оплата у нас будет двадцать долларов.
— Это что, в месяц? — послышалось в толпе.
— Наверное, в неделю, — пояснил кто-то.
— А теперь переходим к вопросам, — сказал Жабжабыч. — Я жду.
Вперед вылез вредный избиратель Скипидаров:
— А какой у вас личный интерес? Без личного интереса нельзя.
Жэжэ был готов к этому вопросу.
— Мой личный интерес очень прост. Я хочу сделать евроремонт в моей будке. А то в щели уже можно лапу просовывать. Телевизор хочу купить. И в Африку хочу поехать.
Люди одобрительно загудели. Посыпались другие вопросы:
— Сколько вам лет?
— У вас есть семья?
— Где вы работаете?
Жабжабыч вежливо и, не торопясь, отвечал:
— Лет мне — тридцать с хвостиком.
— Семья у меня есть. Один ребенок и двое родителей. — Он имел в виду Влада и его папу и маму.
— Работаю я на ответственной работе — охраняю жилой объект. До этого работал в Министерстве оборонной промышленности собаководом.
К избирателям подошел фотограф Стенькин, и количество участников превысило двадцать.
— Все, расходитесь! Кончай базар! — приказал милиционер Дубинкин.
— Как кончай базар? — вмешалась Валерия Прямодворская. — А свобода собраний? А свобода слова?
— При чем тут свобода слова? — удивился Рогдай Дубинкин. — Я же не в тюрьму вас тащу, я просто разгоняю.
Он был очень настырен. Не зря товарищи по работе ласково звали его В Рог Дай.
— Гражданин, — сказал он Жабжабычу, — покиньте помещение.
— Не покину, — уперся Жабжабыч.
Дубинкин попытался взять Жэжэ на боевой прием, но Жабжабыч выскальзывал.
Это здорово разозлило Рогдая, он вытащил из-за пояса резиновую дубинку и треснул Жабжабыча по башке. Результат был неожиданным: изо рта Жэжэ вылетел тугой резиновый кулак (язык Жабжабыча) и долбанул Дубинкина прямо в лоб. Дубинкин даже выскочил из милицейской фуражки.
Это уже было сверх всяких сил. Рогдай грозно потянулся к кобуре.
Но тут опять получилась ерунда. Во все времена городскую милицию ругали за ношение огнестрельного оружия, и вся милиция носила в кобурах что придется. Кто отвертку, кто гаечный ключ, кто половник. Рогдай Дубинкин носил большую столовую ложку, чтобы всегда можно было проверить качество пищи в придорожных кафе.
Прицелившись ложкой в Жабжабыча, он закричал:
— Руки вверх!
Жабжабыч от ужаса замер на целых десять минут и вообще испортил всю картину разгона народа, потому что его стало невозможно сдвинуть с места.
Тут к Дубинкину подступила Валерия Прямодворская:
— Что вы сделали? Вы же человека убили!
— Я не хотел, — испугался милиционер. — Это он сам убился.
Дубинкин с удивлением рассматривал свою ложку.
Группа сторонников подхватила Жабжабыча и понесла его к газону.
— Не туда, не туда, — вдруг сказал Жабжабыч слабым голосом, — а вон туда.
Он показал на пивной ларек. Когда его посадили на лавочку, он сразу ожил и предложил Владиному папе:
— Пал Палыч, а не выпить ли нам немного пива за успешное начало?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Сложности в школе
Владик и его друзья не расставались практически никогда, особенно в школе.
Почти на всех уроках было слышно:
— Устинов, не разговаривай с Кукарековой.
— Кукарекова, перестань кукарекать с Поповым.
— Попов, пересядь от Устинова.
Сегодня к их классу приблудился еще и легкомысленный Верхотурцев.
— А ты, Витя, что у нас делаешь? — спросила учительница по природоведению Ангелина Федоровна. — Ты вообще не из нашего класса.
— Я, Ангелина Федоровна, потому к вам пришел, что меня к знаниям тянет. В вашем классе можно больше знаний получить, чем в других.
— Еще больше знаний можно получить в кабинете директора, — сказала строгая Ангелина. — Куда ты немедленно отправишься, если будешь отвлекать ребят от урока.
— Все. Ухожу, ухожу, ухожу.
А разговор в школе постоянно шел все о том же — о выборе нового мэра.
— Нам надо в избирательную комиссию идти, — говорила Люба Кукарекова, — надо Жабжабыча регистрировать. Мы уже собрали больше тысячи подписей.
— Завтра и пойдем в эту комиссию, — решил решительный Женя Попов.
— Так, Кукарекова, — вмешалась в их разговор Ангелина Федоровна. — Тема сегодняшнего урока «Животные и растения пустыни». Расскажи нам о жителях этой засушливой зоны.
Кукарекову застать врасплох было трудно.
— Главными жителями пустыни являются верблюды. Они могут часами идти по песку без особого вреда для себя. Запасы воды они держат в своих горбах.
Ангелина Федоровна обратила внимание на продолжающийся разговор двух доверенных лиц — Влада Устинова и Жени Попова.
— Так, Устинов, — сказала она — теперь ты продолжай ответ Кукарековой.
— Извините, Ангелина Федоровна, я не слушал ответ Кукарековой, — честно признался Влад.
— Садись. Два.
Огорченный класс замер.
— Так. Пусть теперь нас порадует своими знаниями Попов.
Жене совсем не светило добавить к своим и так не самым блистательным отметкам еще одну двойку, поэтому он уверенно заговорил:
— Я совершенно согласен с Кукарековой. Корни их уходят глубоко под землю, а в листьях накапливается большое количество влаги.
На секунду воцарилась тишина, затем последовал взрыв хохота. Вовсю смеялась и Ангелина Федоровна.
— Ну, Попов, — задыхаясь от смеха, сказал староста Киселев, — ну, Мичурин, новую породу верблюдов вывел!
— При чем тут верблюды? — растерянно озираясь по сторонам, недоумевал Попов. — Я о растениях говорю!
— А мы о верблюдах, — вытирая слезы, сказала Ангелина Федоровна. — Садись. Два.
Посрамленный и все еще недоумевающий Женька шлепнулся на место.
— И вот что, — сказала Ангелина Федоровна, — до меня дошли слухи, что вы занимаетесь чьей-то избирательной кампанией. Прошу вас отложить это занятие на несколько лет. Пусть взрослые этим занимаются, им сейчас совершенно нечего делать. Считайте, что я говорю вам все это от имени директора школы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Что за комиссия, создатель!
В избирательной комиссии свежекрашеная бабушка с зелеными ногтями долго изучала все бумаги Жабжабыча, а потом сказала:
— Зарегистрировать не можем. У вас грубейшее нарушение. Вы собирали подписи для одного кандидата, а зарегистрировать хотите другого.
— Зачем вы нас путаете? — спросила Люба Кукарекова. — Вот его фотография на листах, на которых мы собирали подписи, а вот его паспорт — он везде один и тот же.
— Может быть, он везде один и тот же, зато документы разные. На листовке он с одним «Ц», а в паспорте — с двумя.
И верно. Когда Жабжабычу подбирали паспорт, ему дали бракованный экземпляр, где слово Голицын было написано с двумя «Ц». Теперь избирательная комиссия решила к этому придраться.
В разговор вмешался Устинов-папа. Он сказал сердито:
— Пригласите председателя избирательной комиссии.
Крашеная тетя ответила ему сушеным тоном:
— Товарищ Балаболкин занят. Он находится на приеме у нашего мэра господина Барсукова. Они занимаются выборами.
— А мы чем занимаемся? — спросил папа.
— Вы занимаетесь путаницей. Голоса собирали для одного кандидата, а зарегистрировать хотите другого.
У ребят сразу скисли лица. Попробуй собери заново тысячу подписей.
— Я знаю, что делать, — решительным шепотом сказал папа Устинов Владику.
— Папа знает, что делать, — сказал Владик на ухо Любе Кукарековой.
— Мы знаем, что делать, — сказала Люба на ухо Вите Верхотурцеву.
И они решительным шагом вышли из избирательной комиссии.
