И так она надоела Медведю своим нытьем, что он в конце концов суд созвал.
Большую поляну заполнили жители рощи, поля и луга. Пришли все кому не лень. Кабану, например, было лень, и он не пришел.
— Глупое дело — по судам шляться, — прохрюкал он болтливой сороке. Она приглашала всех на редкое зрелище.
Последний суд был месяц назад. Вернее, мог быть. Над коварным Шмелем. На него случайно Медведь сел. Шмель успел-таки ужалить напоследок. И погиб. Поэтому дело замяли. Поскольку тяжелый Медведь его задавил.
Итак, назначили суд над Хомой.
На суд его не привели. Он храбро явился сам. И взобрался на пенек, чтобы все видели.
Медведь же восседал на поваленном дереве. И важничал. Большую голову то одной, то другой лапой подпирал.
— Пощады не будет, — бормотал Медведь, скорый на расправу. — Я сердитый, но справедливый.
Сначала дали слово Лисе.
Она бегло перечислила все обвинения. Бегло — потому что бегала вокруг подсудимого, пока зло обвиняла.
И закончила так:
— А еще — непочтителен со старшими!
— Отметаю, — тут же прогудел сердитый, но справедливый Медведь. — Со мною он почтителен.
— Почти почтителен, — лукаво ввернула Лиса.
— Почти почтите… — не сумел повторить Медведь. — Ты нам голову скороговорками не забивай! — возмутился он. — Ты не дома!
Затем разрешили выступить Хоме.
— Я спорить не буду, а то надолго затянется. Лишь об одном прошу. Можно я судей сам выберу? — спокойно сказал он. А глазки хитрые-хитрые.
— Тебе меня мало? — пробурчал Медведь. — Ну хорошо, согласен.
Такое, в общем, бывало.
— Но только дружков не выбирай, — подчеркнул Медведь, сурово посмотрев на всех. — Знаю я их!
— Вы всех знаете, — услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него. На подхвате.
— Пусть решат мою судьбу, — звонко начал Хома, — пусть решат… муравьи.
А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то выкрикнул:
— Слишком маленькие!
— Цыц! — пробасил Медведь. — Муравьи — маленькие, зато кусачие. Мало не покажется! — мрачно взглянул он на Хому. — Выбрал, потом не жалуйся.
Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу обвинений.
Объяснил им, что к чему.
— Действуйте!
Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме. Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.
— Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, — пригрозил Медведь, — я тогда весь ваш муравейник растопчу!
Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один лесной орех — Лисе, одну каплю меда — Медведю! Лисе — за убытки, Медведю за беспокойство.
— Чего-чего?! — взвизгнула Лиса.
— Каплю меду?! — оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно ответили:
— Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его судили.
— Все! — рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.
Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.
— Знал, кого в судьи выбрать! — восхищался Суслик по пути домой с осужденным.
— Для муравьев все, что ни возьми, огромно! — ликовал Заяц-толстун.
А старина Ёж солидно заметил:
— Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.
Как Хома своей голове доверял
— Я однажды ушам своим не поверил, — рассказывал Суслик Хоме. — Иду в рощу, слышу — позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!
— Зря не поверил, — ответил Хома. — Все равно задавить мог.
— Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?
— Можно, — солидно кивнул Хома. — В темноте. Кромешной.
— Еще неизвестно, — уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят… Глазам не верят. Сидит под дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.
— Неужели медведи капусту едят? Не верю!
— Тут что-то не так, — произнес Хома.
— Как — не так? — разволновался лучший друг. — Слепой, да? Сам не видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один охотник до капусты — и какой!
— Не тарахти, — прервал его Хома. И подошел к Медведю:
— Приятного аппетита!
— Скажешь тоже! — пробурчал Медведь. — Только сверху — приятно. Принюхался Хома:
— Медом пахнет.
— Слабо пахнет, — поморщился Медведь. — Меду мало, капусты много. Медом не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.
— И пошла?
— Идет помаленьку, — вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.
— Спасибо, — буркнул Медведь.
— Должок за недавний суд возвращаю, — ухмыльнулся Хома.
— Ну-у, — разочарованно протянул Суслик. — А светлым днем? Солнечным? Наверняка нет!
А Суслик лишь головой покачал:
— Вот и верь глазам своим!
— А что я тебе говорил? — хмыкнул Хома.
— Ты сказал: «Еще неизвестно». И все. Значит, не знал.
— Зато ты сейчас знаешь.
— А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? — расхохотался Медведь. — Ну, уморы!
— Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, — проворчал Суслик.
— А я поверю, — подмигнул Хома. — Подумаю и решу: неспроста она с морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!
И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.
— Слышал? — осторожно потрогал свой лоб Суслик. — Выходит, у меня голова пустая? — расстроился он.
— Силен звон! — пробасил Медведь.
— И ушам не верьте, — Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые, твердые орешки. Они-то и звенели.
— Во! — поразился лучший друг.
— Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, — напомнил, смеясь, Хома.
— А чему же верить? — упал духом Суслик. — Вместо паровоза мальчишка бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят. Сплошная путаница!
— Нюху тоже нельзя доверять, — прогудел Медведь. — Я знавал хорька, который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по запаху за своего принимали!
— Ничему верить нельзя, — вконец ошалел Суслик. — Ни тонкому слуху, ни зоркому зрению, ни сильному нюху…
— Верить можно только своей умной голове, — мудро сказал Хома.
— И моей, — скромно добавил Медведь.
— А моей? — жалобно прошептал Суслик.
Они промолчали.
А ведь и правда: голова — всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.
Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.
Как Хома главное слово подсказал
Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется «искупнуться». Искупаться — другое дело. Может, и долгое. А «искупнуться» раз, два, и готово!
Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.
Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол, попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.
— Ты домой? — спросил Хорек Хому.
— А куда же? — ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями не были. И потому не здоровались.
— Ты уходишь, а Хорек остается, — капризно сказал Хорек. Он всегда говорил о себе как о постороннем.
— Дождь сейчас всерьез зарядит! — передернул плечами Хома.
— Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.
— У тебя же шубка — водонепроницаемая, — с усмешкой заметил Хома.
— Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, — снова заныл Хорек. — Единственную.
— Чего ты хочешь? Не пойму.
— Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся, — вздохнул Хорек.
— А получше погоду не мог выбрать?
— Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, — умно определил Хорек.
— Ладно, говори. Да побыстрей. — и Хома голову от дождя лопушком прикрыл.
— А о чем? — спросил Хорек.
— Ты же поговорить хотел, а не я.
— Вот так сразу Хорек не может, — обиделся Хорек. — Ты меня расспроси: где был, что видел, что со мною случилось.
— Где был? Что видел? Что случилось? — нетерпеливо спросил Хома.
— Слишком много вопросов, — покачал головою Хорек. — С ходу на них Хорек не ответит.
— Да брось ты! — рассердился Хома. — Коротко можно ответить. Ты одно, самое главное, слово скажи.
— Какое? — заинтересовался Хорек. — Хорек такое слово не знает.
