— Вы, трое, пойдете смотреть что да как, а я останусь охранять лагерь. Уж очень голова болит. По правде сказать, не было никакой особенной необходимости скакать по моим плечам, чтоб взобраться на этот карниз. Мне-то всегда казалось, что белки и без всякой помощи могут прыгнуть куда угодно.
Песенка, почувствовав себя виноватой, пожалела беднягу:
— Бедный Бурбл! Ну ничего, жить ты будешь, скоро все заживет, но ходить с нами тебе, конечно, не надо. Оставайся и сторожи лагерь.
Закончив еду, Песенка, Позднецвет и Дипплер сняли с крепко стоящей на камнях «Ласточки» веревку и отправились исследовать скалы, чтобы выяснить, куда же стремится река. Осторожно перебираясь по камням, карабкаясь на карнизы и спускаясь по скалам, они добрались до утесов, над которыми сияла радуга. Она была похожа на разноцветный мост, протянувшийся над туманной пропастью. Так они пробирались все дальше и дальше. Оскальзываясь на мокрых камнях, связываясь веревкой, проползая по узким каменным карнизам, они шли к утесам, чтобы узнать, что за ними. И наконец достигли цели.
Казалось, они стоят на самом краю земли, да, впрочем, так и было. Мимо них с ревом и грохотом проносилась вода, низвергаясь вниз, на камни. Мириады капелек, поднимаясь в воздух, превращались в плотную завесу тумана. А внизу вода, казалось, кипела, бурлила и пенилась, яростно рыча.
Дипплер хлопал в ладоши, восторженно смотрел на беснующуюся внизу воду и пытался перекричать этот невыносимый шум.
— Смотрите, какой водопад! О-го-го-го!
Они уселись на край скалы, глядя на гигантский водопад. Позднецвет показал на дальний берег, где каменистый берег образовывал нечто вроде небольшой отмели, по которой бродила какая-то птица.
— Вы только посмотрите! Никогда не видел птиц такого размера! Как она называется?
Дипплер, который хоть и провел всю жизнь возле воды, но такую птицу видел лишь однажды, ответил:
— Это орел-рыболов.
У птицы на голове был снежно-белый хохолок, шея и грудь оказались такими же белоснежными, а все остальное тело — коричневое с более темным отливом. Острый изогнутый клюв, устрашающего вида когти и огромные золотисто-желтые глаза объясняли, почему единственная встреча с представителем этого рода произвела на Дипплера глубокое впечатление. Друзья молча смотрели, как орел прохаживается по отмели, пытаясь поймать рыбу. Один раз орел стремительно наклонился к воде, но ничего не поймал. Песенка озадаченно спросила:
— А почему он не взлетит и не поймает рыбу когтями, Дипп?
— Да они так обычно и делают. Ага! Смотри!
Орел снова бросился за рыбой, но не смог сразу вытащить ее на берег, она билась на мелководье. Он закричал от ярости и, неловко балансируя одним крылом, прыгнул в воду. Дипплер понимающе кивнул:
— Он не может летать. Видите, прижимает одно крыло к боку. Наверное, его ранили, Песенка.
Белочка сочувственно заметила:
— Бедняжка! Представляете, как это ужасно — у вас есть такие прекрасные крылья, но вы не можете летать! На него просто жалко смотреть!
Дипплер хихикнул:
— Бедняжка? Ты бы лучше бедную рыбку пожалела! Можно подумать, она там веселый танец танцует с этим орлом! Если повезет, сумеет улизнуть!
Пока Дипплер говорил, рыба сделала огромный скачок и оказалась на глубине. Но орел не удержался и рухнул, взметнув тучу брызг, его тотчас завертело и уволокло под воду.
Дипплер приложил лапу к глазам, всматриваясь в бурлящие струи:
— Мы ему ничем не можем помочь!
Прежде чем он успел договорить, Песенка начала действовать. Обвязав веревку вокруг талии, она протянула второй конец Позднецвету:
— Держи, я за ним!
Позднецвет инстинктивно схватил веревку, закричав:
— Песенка, нет! Не надо! Ты убьешься! Но белочка уже прыгнула в буруны.
Всю ночь в спальне королевы выл и вздыхал Белый Дух. Сильф ворочалась в кровати, закрывала уши лапами, зажмуривала глаза, но все равно до нее доносился леденящий душу вой:
— Уу! Сиииильфф! Иди ко мнеее-еее, Сиииииильф!
Вой повторялся снова и снова. Сильф зарылась поглубже в атласные подушки, понимая, что это, к сожалению, не сон. Когда она отважилась высунуться из-под балдахина, оказалось, что все свечи и факелы погасли и спальня освещена лишь крохотной свечкой, стоящей на столике возле кровати. В полутемной комнате гуляли тени, слышались какие-то скрипы, сквозняки раздували шелковые занавеси. Казалось, повсюду королеву подстерегает опасность. Голос Сильф превратился в скулящий писк:
— Стража! Помогите! Где стража?
В ответ на ее жалобный призыв раздался потусторонний голос:
— Ууууууушлииии! Всеее ушлииииии!
Лантур выставила Вилс из комнаты, где она изображала Белого Духа.
— На сегодня хватит представлений. А то опять стража набежит, хотя я их на сегодня отпустила. Но если кому-нибудь придет в голову сюда явиться, встань у лестницы и отправляй всех обратно. Скажи, что Великая королева больна и запретила кому бы то ни было приближаться к своим покоям под страхом смерти. Поняла?
Вилс молча кивнула и отправилась выполнять задание.
Лантур взяла заранее приготовленный поднос. На нем стояло два кубка. Один — золотой кубок Сильф, из которого имела право пить только она и никто другой, другой — вполне обычный бокал. Лантур убедилась, что не расплескала вино по дороге, и вошла в покои королевы. Сильф сидела в кровати, с головой укрывшись одеялом.
— Где моя стража? Когда рассветет? Белый Дух опять охотится за мной! Ты слышала? Ну говори! Говори, дочь моя!
Тихонько улыбаясь про себя, Лантур подошла к кровати и поставила поднос на столик рядом со свечой. Ее голос звучал как голос истинного Белолиса — нежно и ласково, но что таилось под нежными словами — не знал никто. Лисица сняла с головы Сильф одеяло.
— Не расстраивайтесь понапрасну. Я отослала охрану, потому что не хотела, чтобы они топали под дверью, когда вы так нуждаетесь в отдыхе. Этот Белый Дух живет только в вашем воображении. Вам надо поспать, и все пройдет. Утро вечера мудренее.
К Сильф снова вернулась королевская властность. Она скептически усмехнулась:
— Поспать? Как я могу заснуть? Ты даже представления не имеешь, как я страдаю! Я приказываю тебе оставаться здесь до рассвета и развлекать меня. Что это ты принесла?
Лантур поставила поднос перед матерью, убедившись, что золотой кубок стоит прямо перед королевой.
— Это безобидный напиток, сделанный из красного вина и трав. Он поможет вам уснуть.
Сильф принюхалась к кубку, не дотрагиваясь до него.
— Не знаю, что это, но пить его я не буду! Лантур подвинула поднос поближе.
— Ну же, не будьте глупенькой, мама! Смотрите, я и себе налила. Я выпью вместе с вами.
Она взяла простой кубок и поднесла к губам, но королева закричала:
— Стой! Поставь кубок на место! Я приказываю! Изобразив беспомощную покорность, Лантур исполнила приказание. Сильф улыбаясь смотрела на нее.
— Ты поставила кубки так, чтобы мой золотой кубок стоял ближе ко мне — ты хотела, чтобы я выпила именно из него.
Лантур невинно ответила:
— Ну, разумеется, ваше величество. Это же ваш кубок. Никто, кроме вас, из него не пьет.
Сильф протянула кубок дочери:
— У меня есть идея получше. Я буду пить из твоего кубка, а ты из моего. Что ты об этом думаешь?
Лантур взяла золотой кубок:
— Прекрасная идея, ваше величество. Я еще никогда не пила из кубка королевы. Хотя, может быть, потом я буду делать это довольно часто.
Сильф выхватила золотой кубок, не позволив Лантур отпить ни глотка.
— Нет уж, он мой! А теперь посмотрим, как ты выпьешь свой собственный! Пей!
Черты Лантур исказил страх. Ее лапа дрожала, когда лисица взяла второй бокал. Сильф довольно приказала:
— Пей до конца, маленькая интриганка, или я позову стражу, и они отправят тебя в Зубы Бездны! Пей!
Лантур с трудом глотала, из уголков рта стекали струйки вина, в глазах застыл ужас. Сильф выпила глоток из собственного кубка. Она наблюдала за мучениями дочери, отпивая вино и выговаривая лекторским тоном:
— Ты что же, дорогая, думала, что сумеешь перехитрить Королеву Белолисов? Я знала, что яд в твоем бокале, а не в моем. Ты вообразила, я — такая дурочка и подумаю, что он в моем, поэтому ты и поставила золотой кубок поближе ко мне. Я разгадала твой замысел, Лантур, я знала, ты хочешь, чтобы я пила из твоего бокала, считая, что отрава в твоем. Я не так глупа! Сегодня ты получишь последний урок. Никогда не пытайся перехитрить королеву Белолисов. Хи-хи-хи-хи!
Лантур наконец осушила свой бокал. Она отставила его в сторону, взглянула на мать, и внезапно на ее губах заиграла улыбка.
— Итак, я выпила все, как ты приказала. А ты выпила свое вино, о Великая королева?
Сильф удивленно посмотрела на дочь:
— Только несколько глотков. Почему ты спрашиваешь?
Лантур взяла из лап матери золотой кубок:
