Джордж Макдональд - Страна Северного Ветра

— Какое? — спросил Алмаз, с улыбкой глядя на неё.

— Я тебе не скажу. Помнишь, как тебе пришлось пройти сквозь меня на пути в страну за моей спиной?

— Конечно, помню. Ты была такой холодной, Царица! И такой бледной, вся-вся, кроме твоих красивых глаз! Моё сердце почти превратилось в льдинку, а потом я ничего не помню.

— Ты тогда почти узнал то имя. Ты бы испугался, если бы тебе нужно было снова через меня пройти?

— Нет. Почему я должен испугаться? Я бы даже обрадовался, если бы снова смог хоть одним глазком посмотреть на страну за твоей спиной.

— Ты её ещё ни разу не видел.

— Не может быть, Царица! Ой, прости меня. Я думал, видел. Что же я тогда видел?

— Лишь её отражение. Настоящая страна за моей спиной гораздо прекраснее. Однажды ты её увидишь. Может быть, даже скоро.

— Там поют песни?

— Ты помнишь свой сон о маленьких мальчиках, что откапывали звёзды?

— Помню. Я знал, что ты как-то связана с моим сном, потому что он был очень красивым.

— Ты прав, это я его тебе послала.

— Ой, спасибо большое! А Нэнни сон о луне и пчёлах тоже ты послала?

— Да. Я и была той самой дамой у окна луны.

— Спасибо тебе. Я был почти уверен, что это ты постаралась.

Сказку о принцессе Заре тоже ты рассказала мистеру Реймонду?

— Думаю, и тут без меня не обошлось. Во всяком случае, придумал её он как-то ночью, когда не мог уснуть. Но я хотела тебя спросить, помнишь ли ты, какую песенку пели мальчики-ангелы в твоём сне?

— Нет. Я не запомнил, хотя так старался.

— Это я виновата.

— Как это, Царица?

— Я сама не слишком хорошо её знаю, вот и не смогла тебя научить, как следует. Я лишь догадывалась, на что может быть похожа такая песенка, поэтому она приснилась тебе не настолько ясно, чтобы ты её запомнил. Хотя я в любом случае не смогла бы поступить по-другому, это было бы неправильно. Но я постаралась, чтобы тебе приснились образы из той песни. Всю песню целиком ты услышишь, когда попадешь в Страну…

— Моей любимой Царицы Северного Ветра, — закончил Алмаз за неё и поцеловал обнимавшую его руку.

— Ну вот мы во всём и разобрались, по крайней мере, на сегодня, — произнесла Царица.

— Но я ещё не всё понял, — сказал мальчик.

— Придётся тебе немножко подождать. А пока не теряй надежды и не расстраивайся, что не до конца всё понял. Пойдём, я отнесу тебя домой, не стоит тебя утомлять слишком сильно.

— Нет, нет, что ты, я вовсе не устал, — попросил Алмаз.

— Всё же, так будет лучше.

— Хорошо, если ты так хочешь, — со вздохом согласился мальчик.

— Какой же ты славный и послушный! — воскликнула Царица Северного Ветра. — Я снова приду за тобой завтра ночью и тогда возьму тебя с собой надолго. По правде говоря, нам с тобой предстоит маленькое путешествие. Мы отправимся рано, и когда позже выйдет луна, она будет освещать наш путь.

Тут Царица поднялась и взмыла в небо над лугом и деревьями. Через несколько мгновений под ними показались Холмы. Она чуть снизилась и проплыла в раскрытое окно комнаты Алмаза. Там она уложила мальчика в кровать, укрыла его, и он тут же погрузился в сон без сновидений.

есь следующий вечер Алмаз просидел у открытого окна, склонив голову на руку. Несмотря на усталость, он ждал обещанной встречи с таким нетерпением, что боялся не заснуть. Неожиданно мальчик вздрогнул и понял, что уже спит. Он поднялся и, выглянув в окно, заметил что-то белое у своей берёзы. Это была Царица Северного Ветра. Рукой она держалась за макушку дерева, а её волосы и одеяние развевались сзади над берёзой, которая, единственная из всех деревьев, качалась от ветра.

— Ты готов, Алмаз? — спросила Царица.

— Да, — ответил мальчик, — готов.

В то же мгновение она оказалась у окна, протянула руки и подхватила мальчика. Они унеслись вдаль так быстро, что поначалу Алмаз не замечал ничего вокруг, кроме огромной скорости, с которой над ними проносились облака, а под ними убегала вдаль земля. Но вскоре он увидел, каким красивым было небо и луна, вокруг которой роились облака, а она раскрашивала их в нежные цвета: то в перламутровый, то в молочно-белый. Ночь стояла тёплая, и на руках своей царицы он совсем не чувствовал ветра, что волновал внизу поля спелой пшеницы и рябил воду рек и озёр. Наконец они спустились на пустынный склон холма, как раз там, где из-под камня выбивался источник.

— Я хочу погулять с тобой вдоль ручья, — сказала Царица Северного Ветра. — Сегодня ночью я нигде больше не нужна, поэтому могу тебя порадовать.

Она склонилась над ручьём и устремилась по его течению вниз по склону холма, держа Алмаза почти над самой водой. Мальчик слышал песню ручья, она становилась всё отчетливей и менялась с каждым поворотом. Алмазу казалось, что в песне речка рассказывает ему свою жизнь. Так оно и было на самом деле. Песня началась мелодичным звоном капель, потом в ней послышалось журчание, которое перешло в ласковый шум потока. Иногда песня становилась едва различимой, а потом звучала с новой силой, и в ней сливались воедино и звон, и журчание, и шум воды. У подножия холма Алмаз с Царицей увидели небольшую речку, в которую с тихим, но радостным говором впадал ручей. Они заскользили вдоль тёмной прозрачной водной глади, посеребрённой лунным светом. Но вот река превратилась в маленькое озеро, и они ненадолго над ним задержались, чтобы полюбоваться спящими кувшинками: цветы закрыли во сне головки и покачивались на лёгких волнах, поднявшихся от присутствия Царицы Северного Ветра. Потом они разглядывали рыб, которые спали под водой между корней кувшинок. Иногда Царица подносила мальчика к глубоким заводям, врезавшимся в берег, чтобы он мог заглянуть в их прохладное безмолвие. А временами она покидала реку и мчалась над полями клевера. Все пчёлы давно спрятались, и клевер тихо спал. Затем она снова возвращалась и летела вдоль потока. Река становилась всё шире и шире. Теперь по обоим её берегам то простирались поля пшеницы и овса, то склоняли нижние ветви к спокойным водам плакучие ивы. Потом сквозь величавые деревья на заросших травой берегах река привела Царицу и Алмаза в прекрасный сад, где росли розы и лилии. Нежные цветы почти все спали, сложив лепестки, а те, что бодрствовали, радовались жизни, источая вокруг себя сладкие ароматы. Поток становился всё шире и шире, и наконец Царица с мальчиком увидели по берегам лодки: развевающееся одеяние Царицы Северного Ветра слегка качало их на волнах. Затем вдоль берегов появились дома, окружённые прелестными лужайками и высокими деревьями. Иногда река поднималась так высоко, что трава и корни деревьев оказывались под водой, и Алмаз, пролетая меж стволов, видел устланное травой дно реки. Наконец они оставили реку и полетели над домами; один за другим мелькали под ними красивые, богатые дома, которые — как и деревья — росли много веков. В домах не было видно ни огонька и не было слышно ни звука: все их обитатели давно спали.

— Сколько снов им, наверно, снится! — воскликнул Алмаз.

— Да уж, — ответила Царица Северного Ветра. — Как ты думаешь, разве могут все эти сны быть неправдой?

— Наверно, это немножко зависит от того, кому они снятся, — предположил мальчик.

— Ты прав, — согласилась Царица. — Если человек живёт ложью и у него лживые мысли, то и сниться ему будет неправда. Но те, кто любит истину, будут видеть правдивые сны. Хотя отчасти это зависит от того, где родился сон: дома или же его принесло из чужого сада. Смотри! В этом доме кому-то не спится!

Они подлетели к окну, в котором горел свет. Алмаз услышал стон и с беспокойством посмотрел на Царицу Северного Ветра.

— Эта женщина, — объяснила она, — не может уснуть от боли.

— Ты можешь как-нибудь ей помочь? — спросил мальчик.

— Нет, я не могу. Зато ты можешь.

— Как же я ей помогу?

— Спой ей песню.

— Отсюда она не услышит.

— Я занесу тебя в комнату, и тогда она тебя услышит.

— Но это же невежливо. Ты-то, конечно, можешь летать, где захочешь, но я не могу так просто забраться к ней в дом.

— Доверься мне, Алмаз! Я позабочусь об этой женщине не хуже, чем о тебе. Окно открыто. Идём.

У лампы, накрытой абажуром, сидела женщина в белом капоте. Она пыталась читать, но то и дело стонала. Царица Северного Ветра залетела за её кресло, опустила Алмаза на пол и попросила что-нибудь спеть. Мальчик сначала застеснялся, но подумал немного и запел:

Женщина даже не оторвала взгляда от книги и не подняла головы.