А что же с тем драконом? — спросите вы. Румпель — так звали нечаянного спасителя с золотой чешуёй на теле, который вовсе и не намеревался вызволять дев (нрав у него был непростой, потому он решил не исполнять драконьи обязанности и не спасать никому не нужных принцесс. А почему? Да кто же его знает? Забыл он, почему стал таким отрешенным). Разобиделся дракон на сей произвол принцессы-без-имени (ведь тот дракон, что принесет с собой деву, и будет являться её драконом, исполняя пожелания и волю хозяйки) и с того дня не сказал ей ни слова. Принцесса с длинными волосами была не против. И тоже в его сторону не смотрела. Ведь она так же разобиделась! Не только на драконов, но и на весь мужской род. А уж непунктуальных принцев она так и вовсе терпеть не могла!
Азалии все больше и больше нравился ее новый дом, в который часто захаживали в гости подруги. По утрам на своем пороге она то и дело находила подброшенные вещи: шторы для окон, гобелены и картины, мягкие башмачки и шелковые ткани. Хотя своего дракона она ни о чем не просила, но была уверена — его лап дело!
Шить девушка не умела, но принцесса-без-имени научила её делать простые выкройки штанов-шаровар, как у персидских принцесс, да простенькие блузки. Азалии этого вполне хватало. И смирившись со своей судьбой, стала жить-поживать да добра наживать.
Сказка бы могла окончиться на этом, если бы не странные желания, регулярно посещающие голову принцессы.
Прогуливаясь по полупустым улочкам, Азалия была крайне недовольна внешним видом города: мало того, что солнце из-за туч еле-еле пробивало к ним свои лучи, так что в этом полумраке дома сливались друг с другом в одну сплошную серую массу, так еще и на каменистом острове ничего, кроме роз, не росло. Кстати, роз она тоже не видела, ибо те цвели исключительно на горных вершинах, куда могли добраться только драконы, питаясь корнями растений и сбрасывая вниз завядшие бутоны. Ох и утомилась же она разгребать эти кучи возле своего порога.
И потому в ее чуткой душе стали рождаться революционные идеи! Необходимо было срочно что-то с этим делать. И Азалия собрала на площади всех принцесс, чтобы поделиться мыслями по благоустройству их города.
Драконы спустились вниз, расположившись на крышах низеньких домов (и слава небесам, что низеньких, ибо каждую из никому не нужных принцесс воротило только об одном упоминании башен!), и любопытно смотрели вниз, хихикая и перешептываясь о чем-то между собой.
На общем собрании городского совета было принято — изменить удручающую обстановку. И девушки стали подзывать к себе драконов, раздавая поручения. У тех, кто узнавал свои задания, тут же спадала ухмылка и кривились рты, будто бы они проглотили целиком кислое лимонное дерево, однако с принцессами почему-то никто не спорил.
Поговаривают, дело было в том, что давным-давно некто чародейских кровей наслал на драконов проклятье, и те были вынуждены повиноваться желаниям похищенных ими принцесс. Да уж, доля у драконов незавидная и отбивает все желания кого-либо выручать из беды.
Ну что же! Они взмахнули крыльями и полетели за загаданным. Только Румпель искоса бросил пренебрежительный взгляд на принцессу-без-имени, которая, естественно, не намеревалась ни о чем его просить, язвительно фыркнул и полетел в свою пещеру.
Длинноволосая девушка и ухом не повела, не в ее правилах было выклянчивать подачки от надменных ящеров; вооружилась киркой и в меру своих сил стала разбивать каменные дорожки. Выходило у нее плохо, но ведь главное — она старалась и верила в успех.
Постепенно город преображался. Каменистая почва была проработана мощными лапами драконов, усыпана свежей плодородной землей, после засеяна и засажена плодовыми деревьями, ягодными кустарниками и клумбами. Драконы опаливали каменные стены домов и обтесывали их своими шкурами, превращая стены в гладкие и зеркальные покрытия. Тут и там возводились новые колодцы, выстраивались фонтаны, потекли ручейки в выдолбленных каналах, построились резные и крайне романтичные мостики. Из некогда пустых горшков густо росли розовые кусты, пьяня своим ароматом урчащих от удовольствия драконов.
Теперь летающим ящерам ни к чему было разорять чужие далекие поля и варварски вырывать с корнем плодоносные деревья, чтобы прокормить принцесс. Они теперь сами себе растили сады, ухаживали за посевами и лелеяли каждый трудом добытый колосок.
Как и другие никому не нужные девушки, Азалия была довольна градостроительными и хозяйскими реформами. Теперь никто бы не посмел назвать их город унылым и невзрачным. Но все равно каждый вечер она не могла сомкнуть глаз, пытаясь придумать новые способы улучшения их жизни.
Частенько, когда она засиживалась у горящего камина, до нее доходили топтание лап, мягко ступавших по крыше ее дома, тихие протяжные зевки и иногда мерное гулкое урчание.
— Эра, — как-то одной безлунной ночью девушка потрепала драконий хвост, свалившийся к ней на подоконник, и вышла поговорить с сонным ящером, устроившим лежбище на её крыше.
Драконы были умны и мудры, и совсем не удивительно, что принцесса обращалась к Эра за советом. Долгими тихими ночами они обсуждали идеи принцессы. Не все из них возможно было воплотить, как, например, «автобусные остановки». Что это такое и зачем это было нужно, принцесса и сама не до конца понимала. Порой ей снились эти странные видения, в которых она узнавала о всевозможных нелепых вещах, вроде большой стальной птицы, в брюхе которой можно было перелетать с континента на континент; мудрёный прибор, называвшийся «радио», чтобы слышать далекие голоса; маленькое черное зеркало, в которое можно посмотреть и узнать всё, что угодно; и другие прочие фантазийные вещи, посещающие ее во снах.
Проходили недели, а может быть, даже и месяцы. Азалия не следила за временем так же, как счастливые не наблюдали за часами. Ей было настолько приятно и интересно проводить время с Эра, что она уже забыла тяготы своей прошлой жизни при дворце: что когда-то была принцессой, ждавшей принца и жившей по семитомному своду четких правил.
Жизнь текла своим чередом, хорошие дни сменялись еще более хорошими днями. Но несмотря на то, что Азалия воплотила все свои идеи, ее продолжало глодать что-то неуловимое, отсветом каминного костра отражающееся в желтых глазах Эра.
Мудрый дракон исподтишка наблюдал за своей спасенной принцессой. Острое зрение способно было разглядеть ее за сотни метров над землей, четко определяя рыжую макушку. Любопытное создание все время куда-то шло, заходя в один пустующий дом и, все пыльное, вылезая вдруг из другого, соседнего. Она что-то искала и никак не могла угомониться. Иногда вечерами она задумчиво смотрела в его глаза, пытаясь найти в них ответ на свои неозвученные мысли. Поскольку Эра, как упоминалось, был мудрым драконом, он терпеливо ждал, пока это нечто созреет в голове принцессы и выльется на свет.
И дождался.
Ранним утром его разбудил далекий крик Азалии, призывающий к ней. Как и любой дракон, он мог услышать свою собственную принцессу, как бы далеко она от него ни находилась. Он разлепил сонные веки, вдохнул мятно-пряный аромат облаков, кучковавшихся под сводами пещеры на верхушке горы, потянулся передними лапами, точно кот, и, расправив черные крылья, вылетел из драконьего убежища.
— Эра, нам надо поговорить, — бодро объявила Азалия, удерживая в руках букет из алых и желтых роз с аппетитными ветвистыми корнями на концах.
Дракон подозрительно прищурился. Где-то в глубине его древней памяти сохранилось знание, что фраза «Нам надо поговорить» не сулила добра ни одному живому существу. А нежданный подарочный завтрак лишь прибавлял недоверия к добродушной улыбке принцессы.
Они уединились на излюбленном ими склоне каменистого пляжа (том самом, куда впервые Эра принес Азалию).
Девушка расхаживала из стороны в сторону, что-то бубня про себя, будто репетировала королевскую речь. Эра спокойно лежал, изредка подрагивая хвостом, с хрустом невозмутимо пожёвывал корни роз, выбрасывая их стебли со свежими бутонами в высокую кучу других уже пожухлых цветов и все с тем же подозрительным прищуром одними лишь желтыми глазами следил за метанием девы.
