– Ой, шут, врёшь! – усомнился король.
– Не сносить мне шутовского колпака, если у принцессы нет волшебной флейты! Велите ей сыграть. Клянусь, то, что вы увидите, будет похлеще магов и полуголых факиров.
– Правда? – оживился король. – Дочь моя, приказываю вам сыграть на вашей волшебной флейте, чтобы удивить наших гостей.
– Боюсь, что это чересчур удивит их, – с усмешкой ответила принцесса.
– Слушайтесь отца, дочь моя, – приказала королева.
– Хорошо, – согласилась принцесса, – я сыграю, но с условием, что мне будет предоставлено право самой выбрать себе жениха.
– Ого! – воскликнул шут.
– Это все плоды вашего воспитания, – прошипела королева гофмейстерине.
– Не смейте и думать об этом, дочь моя! – крикнул возмущённый король.
– Тогда вы не услышите волшебную музыку моей флейты. И ничем не удивите благородных принцев, – спокойно ответила наследница престола.
– Соглашайтесь, ваше величество, – зашептал шут королю на ухо. – Вы ничем не рискуете. Она выберет или того, или другого принца. Они стоят друг друга. А ведь других-то не предвидится...
– Ты прав, – оживился король. – Дочь моя, мы обещаем королевским нашим словом предоставить вам право самой выбрать себе жениха.
– О! – воскликнула принцесса и приказала первой даме принести флейту, вручив ей золотой ключик от шкатулки, в которой хранилась флейта.
Первая дама ушла за флейтой, а шут подошёл к гофмейстерине и расшаркался перед нею:
– Госпожа гофмейстерина! Я танцую с вами, чтобы вам было на кого падать!
– О, как я вас... – начала гофмейстерина, но шут её перебил.
– Я вас тоже обожаю, моя несравненная! – закричал он на весь зал, вызвав смех у придворных. – Пусть все знают об этом!
– Не-на-вижу! – сказала сквозь зубы гофмейстерина и умоляюще посмотрела на королеву. Та ответила ей презрительным взглядом. Первая дама вернулась и отдала принцессе флейту.
Принцесса начала играть. Все стали улыбаться и приплясывать, потом пары закружились в танце. Пляска всё ускорялась и ускорялась. Против своей воли заплясали и королева, и король. Изнемогшая гофмейстерина упала на руки шуту, и он закружил её во все ускоряющемся темпе. Выражая крайнее возмущение, подпрыгивали в танце индийский и персидский принцы. Они что-то выкрикивали на своих языках, но изнемогшие танцоры их не слушали.
– Перестаньте плясать! – возмущённо кричала королева своему мужу. – Вы нарушаете этикет!
– Мои ноги не слушаются меня, – чуть не плача, оправдывался король.
– Велите арестовать свои ноги, – насмешливо посоветовал ему шут.
– Дочь моя! Прекратите играть! – приказывал король.
Но принцесса не слушала. Ей было весело смотреть на всех этих изнемогавших от усталости людей.
– Сейчас же перестаньте! – потребовала, чуть не падая, королева.
– Всё! – весело сказала принцесса и перестала играть.
Задыхающийся от бешеной пляски сын индийского раджи, шатаясь, подошёл к упавшему на трон королю.
– Я возмущён, – задыхаясь, выговорил он. – В нашей стране подобные оскорбления лиц королевского рода смываются кровью. Я не уверен, что мой отец – его величество раджа – не объявит вашему королевству войну!
– А если война вам будет объявлена, – подхватил сын персидского шаха, – то я не уверен, что мой отец – его величество шах – не будет воевать на стороне оскорбленного государства.
– А за сим, – подхватил сын раджи, – примите уверения в совершеннейшем к вам почтении...
– ...любви и уважении, – закончил его обращение к королю сын персидского шаха.
Сын раджи направился к выходу. Уходя, он, начиная с королевы и принцессы, вырвал из рук дам шёлковые платочки, подаренные им факиром, и гордо удалился. Сын персидского шаха последовал за ним. Свиты обоих принцев торопливо покинули тронный зал. Воцарившееся тревожное молчание нарушила принцесса.
– Ну что? – спросила она. – Удивила я их, дорогие родители?
– Даже слишком, – сурово ответил король.
– Они потрясены, – мрачно сообщила королева.
– Сбиты с толку, – прошептала гофмейстерина.
– Однако они грозили войной, – испуганно сказал король.
– А воевать нам ой-ой как не надо, – сокрушался шут, – казна пустехонька, как мой карман.
– Пожалуй, лучше уладить дело миром, – вслух подумал король.
– О да, ваше величество. Это мудро, – горячо откликнулся камергер. – Народ ни за что не захочет войны.
– А какое дело народу? – спросила королева. – Народ обязан любить и почитать своих королей и воевать по их приказу. Если будет нужна война, кто станет считаться с народом?
– Как мудра наша королева, – льстиво пролепетала гофмейстерина.
– Мы это обсудим, – сказал король, – а пока предлагаю всем пойти и утешиться хорошим угощением.
– Отлично, – вставая, сказала королева. – Не стоит перед едой портить аппетит. Это дурно влияет на пищеварение.
И все покинули парк. Все? Нет, не все. Принцесса не только не последовала за всеми, не только осталась в парке, но и удержала возле себя всех своих придворных дам.
– Бегите! Бегите скорей, – заторопила она первую и вторую придворных дам. – Бегите на кухню и приведите этого гадкого мужика. Передайте ему, чтобы он хотя бы умылся получше.
– Слушаемся, ваше высочество, – ответили дамы и покинули парк.
– Может быть, всё-таки лучше отказаться от этой затеи, – робко начала третья придворная дама.
– Не смейте меня отговаривать! – приказала принцесса. – Скоро! Скоро я буду знать обо всём, что творится в соседних домах. Тайн для меня не будет! Ведь это так увлекательно узнать о людях именно то, что они тщательно скрывают. А вот и они!
В парк вошли обе дамы и Хрустальд с кастрюлькой в руках.
– Ваше высочество, по вашему повелению... – начала было первая дама, но Хрустальд её перебил.
– Вы изволили звать меня, ваше высочество? – почтительно спросил Хрустальд.
– Я слышала много небылиц о твоей кастрюльке, – небрежно сказала принцесса, – и хотела бы...
– Убедиться, не ложь ли это?
– Вот именно.
– Сейчас я разожгу костёр, – сказал Хрустальд.
Он собрал сухой валежник, который не успел вынести садовник, положил на него сухую траву, зажег её спичкой, и через несколько минут в королевском парке запылал маленький костёр.
– Мне нужна вода, – сказал Хрустальд.
– А духи можно? – спросила принцесса.
– Ещё лучше! – усмехнулся Хрустальд. – По всему парку пойдёт аромат.
Принцесса достала из своей сумочки флакончик и вылила в кастрюльку духи. То же самое сделали все её придворные дамы.
– Что угодно узнать принцессе о своих друзьях или врагах? – спросил Хрустальд, когда в кастрюльке забулькали закипевшие духи.
– Ваше высочество, спросите о главном судье, он... – попросила первая дама.
– Ах, нет, лучше о гофмейстере, – перебила её вторая дама.
– Не мешайте мне! – прикрикнула на них принцесса. – Я желаю знать, что чувствует сейчас принц Христиан после того, как я выгнала его из тронного зала.
– Слушаюсь, ваше высочество, – спокойно ответил Хрустальд. – Пой, моя кастрюлька.
Послышалась негромкая музыка, и из кастрюльки полилась тихая, но мелодичная песня:
Когда принцессы гнев утих,
Охваченный испугом,
Седлать коней велел жених
Своим покорным слугам.
Любовь заочная – обман,
И в ней не жди успеха,
Ах, как ошибся Христиан,
Что свататься приехал.
– Ну и женишок! – рассмеялась принцесса. – Жалкий трус! Вели своей кастрюльке спеть про моего другого жениха – принца Олафа.
– Извольте, принцесса, – улыбнулся ей Хрустальд. – Что тебе известно, моя умница, о принце Олафе? Пожалуйста, спой её высочеству принцессе.
И кастрюлька послушно запела:
Опасен, дик принцессы нрав,
Глупа и своевольна.
И, убедившись в том, Олаф,
Сказал себе: «Довольно!
Я сердцем робок, нравом тих,
Мне здесь совсем не место.
Я ей, конечно, не жених,
Она мне не невеста!»
К себе на родину попав,
Довольный сам собою,
Поклонник, бывший ваш Олаф,
Утешился с другою.
– Ах он изменник! – возмутилась принцесса. – Впрочем, не всё ли мне равно. Я и его прогнала. Жаль только, что куклу его украли. Скажи своей кастрюльке, пусть споёт, что поделывает этот чудак принц Хрустальд. Ну и подарочек он мне приготовил! Вы помните, дамы? Какой-то жалкий куст обыкновенных роз.
Дамы посмеялись, услышав, как принцесса отозвалась о чудаке-принце Хрустальде, а он спел сам короткую песенку:
Кастрюлька, сплетница моя,
Будь очень осторожна
И спой нам, правды не тая,
О том, что только можно.
И кастрюлька запела:
