Мальчики-охотники за удачей на Аляске - Лаймен Фрэнк Баум

© Грузберг Александр Абрамович

© ИДДК

– Сэм, иди сюда!

Это голос миссис Рэнк, и звучит он сердитей и строже, чем обычно.

Я хорошо помню маленькую комнату, в которой сидел, делая уроки. Она в конце чердака нашего скромного дома, и единственная «законченная» комната на втором этаже. Наклонные боковые стены, следующие за формой крыши, голые, за исключением множества картинок яхт и других кораблей, которые я на них время от времени вешал. В одном конце кровать, в другом – небольшой деревянный стол, а у маленького окна полка, на которой я держал свои немногие книги.

– Сэм! Ты идешь или нет?

Я со вздохом отложил книгу, открыл дверь и по крутой, не покрытой ковром лестнице спустился в комнату внизу. В этой комнате миссис Рэнк готовила еду, накрывала стол и штопала, и чинила одежду в кресле-качалке с высокой спинкой. Эта большая квадратная комната занимала большую часть нашего дома; кроме нее, в одном конце была небольшая кладовка и комната капитана в другом. С одной стороны низкое широкое крыльцо с дверью и двумя окнами, с другой, у задней стены, небольшая пристройка, в которой спальня экономки.

Войдя, в ответ на призыв миссис Рэнк, в большую комнату, я с удивлением увидел незнакомца, чопорно сидевшего на краю одного из больших стульев с высокой спинкой и державшего на коленях шляпу. Своими большими красными руками он так крепко сжимал шляпу, словно боялся, как бы ее не отобрали. На нем была старая фланелевая рубашка с расстегнутым воротником и потрепанный бушлат, но и без этих признаков профессии по его напряжению и манерам в нем легко было узнать моряка.

В этом нет ничего необычного, потому что все в маленькой прибрежной деревушке Баттерафт так или иначе зарабатывают на жизнь в море, но меня поразило бледное лицо миссис Рэнк и выражение ужаса и тревоги в ее маленьких серых глазах.

– В чем дело, тетя, – с неожиданным страхом спросил я, переводя взгляд с нее на посетителя.

Женщина вначале не ответила, но продолжала смотреть на склоненную голову моряка – склоненную, потому что ему было явно не по себе. Но когда он наконец поднял голову и умоляюще посмотрел на нее, она кивнула и сказала:

– Расскажи ему.

– Да, мэм, – ответил этот человек, но неловко передвинулся на стуле и, казалось, не решается продолжать.

Я начинал нервничать. Возможно, этот человек посыльный, вестник дурных новостей. И новости у него поистине плохие, судя по манерам и выражению миссис Рэнк. Мне хотелось исчезнуть, убежать от ожидающей меня беды. Но я не убежал. Хоть я и мальчик, и мой жизненный опыт невелик, я понимал, что должен остаться и все выслушать. Я приготовился к этому испытанию.

– Расскажите, пожалуйста, – попросил я, и мой голос звучал так хрипло и тихо, что я сам его едва слышал. – Расскажите. Это… о моем отце?

Он кивнул.

– Да, о капитане, – сказал он, глядя на холодное лицо миссис Рэнд, как будто ожидая ее помощи. – Я плавал с ним в прошлом мае на борту «Сарацина».

– Тогда почему вы здесь? – в отчаянии воскликнул я, хотя, спрашивая, уже понимал, что его ответ будет ужасен.

– Потому что «Сарацин» затонул у Лукайи, – ответил моряк, – ушел на дно вместе со всем экипажем, со всем, кроме меня. Я ухватился за рею и плавал три дня и четыре ночи, доплыл до острова Андрос [1], где рыбак вытащил меня на берег скорее мертвым, чем живым. Это было три месяца назад, сэр. У меня была лихорадка – ее называют «лихорадка мозга», поэтому я не мог сообщить эту новость раньше.

Я почувствовал, что качаюсь, и подумал, что сейчас упаду. Потом ухватился за луч надежды.

– Но мой отец, капитан Стил. Может, он тоже добрался до берега?

Моряк с сожалением покачал головой.

– Никто, кроме меня, не спасся, сэр, – ответил он серьезным голосом. – Прибой выбросил много тел с «Сарацина», пока я лежал в лихорадке, и рыбаки достойно их похоронили. Но они взяли вещи покойников, и среди этих вещей были часы капитана Стила и его кольцо. Я взял их, чтобы принести вам. Вот они, – просто сказал он, встал и положил на стол маленькую замшевую сумку.

Миссис Рэнк схватила ее и дрожащими пальцами развязала шнурок. И достала хорошо знакомые мне круглые серебряные отцовские часы и кольцо с карбункулом, которое он, сколько я помню, носил на мизинце.

Какое-то время все молчали. Я тупо смотрел на моряка, заметил, что у него разные пуговицы на бушлате, и подумал, всегда ли он сам их пришивает. Миссис Рэнк снова села в свое кресло-качалку и нервно раскачивалась взад и вперед; кресло скрипело, словно нуждается в смазке. Почему я не мог разразиться слезами, завопить, закричать или сделать что-нибудь другое, чтобы показать, что понимаю: я потерял своего единственного друга в жизни? Как будто железная лента стянула мне голову, а другая – грудь. Мой мозг бился под одной лентой, сердце отчаянно пыталось биться под другой. Но внешне я, наверно, казался спокойным, и это заполняло меня стыдом и отвращением.

Отныне я сирота и один в мире. Отец, которого поглотило разгневанное море, был моим единственным родственником, которого я знал с тех пор, как годы и годы назад моя милая добрая мать покинула этот мир и нашла убежище на небесах. И когда отец уплывал на своем крепком корабле «Сарацин», я оставался под присмотром работящей, но раздражительной и злой женщины, которую я из вежливости и для удобства называл тетей, хотя она мне не родственница. Теперь я один в мире. Отец, грубоватый и суровый, был таким сильным и изобретательным, что я не боялся за него, а теперь он в могиле на далеком острове Андрос, и его сын отныне должен учиться жить без него.

Моряк, очевидно, чувствуя себя неловко из-за принесенной им дурной новости, встал, собираясь уходить, но миссис Рэнк неожиданно обрела дар речи и попросила его снова сесть.

И обрушила на него множество вопросов о буре и последовавшей за ней катастрофе, и моряк, насколько мог, отвечал.

В Баттерафте капитан Стил считался одним из самых опытных и преуспевающих моряков. После многих лет торговли в разных странах он не только стал единственным владельцем «Сарацина», но и заработал состояние,